Жанна Пояркова - Фрагментация памяти

Мы с Мэдом ввинчивались в город, растеряв понятия об обычной ориентации, словно пилоты входящего в петлю шаттла. Меня слегка тошнило. Но при всех недостатках у Ре есть несомненное достоинство – город работает намного быстрее любого другого 3D-пространства. Джокер увлекся, бомбардируя меня вопросами и ответами и углубляясь в Ре. Пустые улицы, выскакивающие из хаоса светящихся линий объекты, бесконечные вариации фигур Пенроуза, лестницы Шредера, интегральные кубики, архитектурные эскизы, зависшие в черноте, недоделанные проекты, вмиг рассыпающиеся на разрозненные штрихи, – стоило приноровиться, и ты начинал получать удовольствие.

«Разве корпорация, имея хоть десятую долю угрозы Рейтингу, стала бы сохранять город Геймана? Выглядит слишком рисковым».

«Это уже более интересный вопрос, – похвалил меня Мэд, от чего сразу захотелось ему навешать. – Все дело в том, что мои догадки пока – только догадки. Как и гипотезы целой орды программистов. К тому же Ре слишком масштабен, чтобы просто его стереть. Корпорация не станет удалять его, если существует вероятность использовать. Ты видел маркетинговые кривые?»

«Чего?» – не понял я.

«Инопланетники. После войны в Тиа-Сити собралось большинство оставшегося на Земле технолюда, особенно япошки, и концентрация программистов, психодизайнеров, геймеров на квадратный сантиметр земли превышает допустимый в несколько раз. Все нормальные люди улетели в колонии, даже столица теперь там. Факт в том, что у нас нет ни людей, ни ресурсов, а вот вирт – это да, лупоглазые авгулы, сейры и еще пара видов гуманоидов уже заключили контракт с Корпорацией. Мы продаем вирт людям и инопланетникам, а все остальное покупаем. Даже кристаллы для станций производятся, если мне память не изменяет, на Марсе. Поэтому уничтожить огромный трехмерный уровень, который можно видоизменить и заполнить контентом, неумно».

Тут джокер был прав – обугленный, изрытый воронками шар теперь населяли только инфофрики да те, кому было некуда податься, так что у Ре оставались шансы. Жалкие остатки народов собрались в одном месте и всеми силами старались сохранить суверенность. Город представлял собой насмешку над идеей космополитизма – набор маленьких, но никак не желающих объединиться групп, сект, банд, синдикатов со своими специфическими привычками. К беспределу добавлялись дрейфующие по информационному раю инопланетники, а в итоге всем было наплевать, кто рядом, – робот, скрежещущий членистым телом делириец или собственная мамаша. Мутантов и уродов выселили на задворки, остальные работали на корпорацию. «Все, что осталось от Италии», теперь находилось только в Сети. Город Геймана замер брошенными вверху и внизу графитовыми стержнями. Словно кто-то подкинул маленькие разноцветные палочки, а потом остановил время. Нечеловеческая красота, доступная разве что сетевым богам вроде Мэда.

«Мы с Гарри решили проучить KIDS».

Пауза. Джокер сдвинулся вправо, я повернул за ним – и застыл перед аркой из дуг и измельчавшихся пересечений целой сотни разных прямых. Она выдвигалась из монолита полой стены, как объектив камеры, внутри зияла пустота. Черное пятно. Постоянно наблюдая перед собой беспорядочное скопление линий Ре, трудно представить хаос, сложившийся так, что ни один из нарисованных контуров не появится в проеме, но вот он, передо мной, – пустой зев из разноцветных трубок.

«Сильно. А план есть?»

План Гарри был прост и нес в себе зерна самого черного юмора. Члены KIDS презирали дилеров, которые едва-едва вышли за рамки обычных сетевых парней и торговали пиратскими ключами для входа в Среду. При этом большую часть заработка небольшой группы составлял именно навар за продажу сворованных у корпорации ключей. Естественно, KIDS выполняли и заказы по взлому от представителей разных компаний и частных лиц, вполне возможно, они и на инопланетников работали, но типичным и надежным методом получения дохода являлись именно ключи. К тому же именно распространение ключей делало KIDS уважаемой массами хакерской группировкой. Гарри хотел нанести удар ниже пояса, отправив месяцы работы чересчур любопытных «детишек» в мусорную корзину. Одновременный хук всем известным базам распространителей.

– Уже обрабатываешь джокера? – Сонный голос бывшего священника заставил меня вернуться в реальный мир.

Гарри сел рядом, сдул слой пыли с панели и выбрал аватар. В Ре переключаться он не собирался – в царство абстракций его не затащить. Он мог сесть, положить ногу на ногу, закурить сигарету с добавками любого из разрешенных или запрещенных наркотиков, а потом долго рассуждать о загадке Ре, но разбираться в вычислениях на практике считал нудным, бесполезным занятием для тех, кто тащится от голых чисел. Гарри голые числа не привлекали.

«Похоже, вы считаете меня идиотом, – отметил джокер. – Честно говоря, никто раньше не просил меня поработать мальчиком на побегушках».

Гарри выглядел недовольным, хмурый вид усугублялся дешевизной модели, схватывающей мимику по нескольким контрольным точкам. Он нарисовал скин для игр, и священнику не терпелось опробовать персонажа на деле, а джокер дразнил, оттягивая заветный момент. Мы собрались в приватном коридоре «чистилища», но обсудить ничего так и не успели.

«Ключи…» – только начал Гарри, как куб потускнел, оставив за собой тонкую ниточку.

Мы со священником переглянулись – внезапный уход по-английски был одним из любимых трюков Мэда, однако в этот раз исчезновение оказалось неполным: нить мелькнула, словно чей-то истончившийся хвост, дернулась несколько раз, прочертив зеленоватые штрихи в темноте. Линии расползались спреем из пикселов, пропадали, но сама нить, будто привязь воздушного шара, моталась то туда, то сюда. Она никак не могла скрыться, скакала, как сумасшедшая. Абсурдная траектория нити напоминала хаотичные прыжки комика-психопата.

Я завис, наблюдая за бестолковыми рывками. У джокера можно найти кучу недостатков. Например, он так прямолинеен, что это выглядит грубо, а иногда к тому же очень обидчив, но за чем Мэд следит как следует, так это за своей безопасностью. Он никому не позволял не то что выследить его, но и просто сделать робкую попытку сесть на хвост. Джокер не защищался, а остервенело уничтожал любого, кто посягал на неприкосновенность его личного пространства. Если ты хотел вычислить хоть что-то о Мэде, ты встречал не глухую защиту и недосказанность, а смертоносный бросок чудовища, которое отгрызало тебе голову и чмокало кишками. Наверное, если бы на Мэда села муха, он бы растоптал ее до безликого мокрого пятна просто потому, что та осмелилась приземлиться на рукав. Зеленая дрянь– «жучок» извивалась, как змея, которой наступили на голову.