Андрей Альтанов - Зона Посещения. Тропами теней

– Спасибо, дружище, – мужчина вцепился дрожащими руками в листочек и едва не прослезился, – если тебе что-то в столице надо, на кого-то выйти, с кем-то договориться – ты только скажи.

– Не за что, братишка, – Стас допил свой коньяк, – но еще рано благодарности отвешивать. Возможно, тебе придется с недельку-другую здесь зависнуть, подождать. А потом, как ты собираешься такую контрабанду в Союз протащить?

– За это даже переживать не стоит, у меня есть свои надежные каналы. Кстати! Если тебе что-то такое особенное нужно провезти – ты обращайся…

– Сигаретки не найдется?! – У столика вдруг появилось тело бомжеватого вида.

Скелетообразное тело со впалыми глазами, иссохшее от зонной чумы, казалось, покачивалось от гулявшего по заведению сквозняка. Бедолага тут же разразился чахоточным кашлем, чем заставил столичного гостя вскочить со стула и в страхе отпрянуть.

– Мы не курим, и мелочи у нас нет! – отвадил попрошайку Стас и после того, как тело уковыляло к другому столику, глянул на своего перепуганного товарища. – Чего ты испугался? Ты что, не в курсе, что чума не передается от человека к человеку? Ни воздушно-капельным, ни через кровь, ни через… любовь – никак не передается. Ее можно подцепить исключительно в карантинной зоне. А таких чахоточных здесь вагон и две тележки, от всех шарахаться – по улицам галсами ходить будешь. Их здесь все терпят, бедолаги погнались за удачей, а она их… Это еще хорошо, что он кровью нам тут все не захаркал. Аномальная чума, понимаешь ли.

Мужчина немного успокоился, сел на место и маякнул бармену, чтобы тот повторил Стасу бокальчик коньяка. Бармен тут же булькнул золотистой жидкости в только что протертый бокал, а его помощник, шустрый малый, за несколько секунд доставил заказ. Протерев столик и захватив пустой бокал, парнишка тут же испарился.

– Вот ты при мне уже который раз называешь чуму аномальной, – гость решил продолжить беседу, – а почему не «чума Михеля» или «моя чума»? Это же твоя заслуга, это же ты спас огромное количество народа от верной смерти. Ты же за это даже государственную премию получил! Помню, тогда по всем новостям, по всему земному шару гремела новость о «чуме Михеля». Так чего же теперь скромничаешь?

– Протестую! – Подогретый спиртным Стас сделал еще один щедрый глоток коньяка. – Это сто процентов не мое открытие. Чуму открыл мой коллега Саблин Аркадий Павлович, и ее нужно было назвать «чумой Саблина». Так что этот аномальный фактор моим именем назвали незаслуженно.

– Незаслуженно? Поражаюсь твоей скромности, Стасик! Как известно, Саблин-то лишь начал исследования, но трагически погиб, так и не завершив их. Другое дело – ты! Сам, в одиночку, провел такое колоссальное исследование, закончил работу Аркадия, не побоялся озвучить результаты. Правда, я слышал, что ты тогда на заседании сказал, что это делал целый коллектив… Но признайся, ты же это заявил лишь для того, чтобы придать своим словам больший вес? Никакого же коллектива не было, сейчас это даже школьники знают. Учителя на уроках твою скромность даже в пример детям ставят. Но как по мне – это несколько глупо, Стасик, и так не похоже на тебя молодого. Помнишь нашу аспирантуру, а?

– Помню, забудешь ее… – Неизвестно чем огорчившийся Стас залпом допил напиток и как-то грубовато оборвал разговор. – Тут мне еще с одними товарищами посекретничать надо… Тебе от меня еще что-то нужно?

– Да нет… – Озадаченный приятель поднялся с табурета, смахнул пыль со своей шляпы и примостил ее на голову. – Если ты еще кого-то ждешь, то, конечно, свидимся позже. Я тебя найду… Еще раз спасибо, надеюсь, мы еще поболтаем.

Мужчины обменялись рукопожатиями. Гость из столицы направился к двери, то и дело оглядываясь на своего резко помрачневшего товарища.

– Ничего ты не знаешь, Виталь. Была у меня группа… была… – пробурчал себе под нос Стас, проводил друга взглядом и добавил: – И только чудом ты сам в нее не попал.

Старый приятель скрылся за дверью, но взгляд Стаса вдруг застрял на каком-то ярком цветном пятне у входа. Бывший директор сменил очки и округлил от удивления глаза. За столиком у входа сидел реальный буддийский монах. Лысый тип с какими-то странными татуировками на лице и на лбу застыл, словно замороженный, и внимательно смотрел в его сторону. Стас огляделся, рядом никого не было – этот кадр пялился именно на него.

Даже хмель отступил от такого пристально внимания столь экзотического товарища. Если бы сейчас из-за того столика за Стасом наблюдал агент в черной форме МКЗП [6]или даже снайпер через ПСО-1 своей СВД, то он бы не так удивился.

Стас встал из-за стола и уже был готов подойти к монаху, но тот опередил его. Оставив недопитой дымящуюся пиалу зеленого чая, он поднялся, остановился у двери заведения, еще раз обернулся, направив лезвие своего взгляда на Стаса, и исчез за скрипучей дверью заведения.

Ошарашенный Стас выскочил на улицу, но никого там не обнаружил. Монах как в воду канул. Постояв немного на пороге, бывший директор монгольского филиала Института внеземных культур вернулся в харчевню за очередным бокалом солнечного напитка, но перед его глазами до сих пор стояло монашеское лицо в татуировках. Эту физиономию он уже видел когда-то в своей жизни, но вот все никак не мог припомнить, когда и где. Образ незнакомца скользил в сознании то ли по тонкой грани забытых воспоминаний, а то ли по призрачному следу обычного сна, петляющему между ночной фантазией и явью. И это мерзкое чувство бессилия, когда не способен вспомнить что-то такое… важное, до позднего вечера терзало хмельной разум академика.

Утро следующего дня неприятно удивило резким похолоданием. Стасу казалось, что еще немного, и он услышит характерное позвякивание в своих штанах, и совсем не потому, что его тестикулы были из стали, как у доброй половины отряда, прущего по карантинной зоне. У этих мужиков по жизни что-то сурово позвякивало при ходьбе. А Стасу было элементарно холодно, холодно и хреново от вчерашних посиделок в «Ударнике».

Пять человек в полном снаряжении цепочкой шли между холмов. В низинах висел туман, ограничивая видимость. Из мутной молочной пелены то и дело вырывались и проплывали мимо ходоков ржавые уродливые остовы брошенной техники, кучки порванных автомобильных покрышек, большие деревянные катушки из-под кабелей и канатов, ржавые перепутанные кишки самих канатов и прочие следы «великой добычи страны». Под ногами поскрипывали то битые стекла, то молотый шифер, а то и куски ржавых железяк различного происхождения. Тихо шуршал гравий. Изредка дорогу перебегала какая-то четвероногая живность. Люди на пути отряда не появлялись.