Юрий Иванович - Шагнуть в неизвестность

— Даже не знаю. Пусть вначале еще правильно выберет меня. Если будет мяться и сомневаться, откажу в любом случае.

— У-У-У ты какая! Глупая. Нас ведь никто не различает. Хотя он явно будет стараться.

— Ага! Уже старается! Так на нас смотрит, что скоро дырки на нас взглядом протрет. А с друзьями так целый консилиум устроил.

И действительно, находящийся неподалеку лейтенант не спускал своего обеспокоенного взгляда с группы красавиц и весьма интенсивно при этом советовался со своими друзьями:

— Как? Как мне не ошибиться и выбрать именно Катерину, а не Веру?

— Да какая разница? — гудел баском Смел. — Лучше всего подойди и сразу откровенно признайся, что запутался в их удивительной красоте и просишь прошения за это. А потом предложи, пусть Катерина сама подаст тебе руку.

— Еще чего не хватало! Ты не видел, как они могут уничижительно смотреть на человека за малейшую ошибку. Я почему-то уверен, что, если ошибусь, а может, даже просто покажу сомнение, танцевать ни одна из них со мной не станет.

— С другой стороны, и трагедии после этого никакой не будет, — стал наущать Саабер, но, наткнувшись на огненный, недовольный взгляд своего молодого приятеля, сразу переиграл всю суть своей речи: — Тем более что ты прекрасно справишься с узнаванием.

— Каким образом?

— Поговорить наедине ты с ней успел достаточно долго. Значит, хоть единое отличие должен был заметить.

— Да нет между ними ни единого различия! — кипятился Миурти, нервно оглядываясь на балкон с музыкантами — И танцы скоро начнутся!..

Саабер выглядел словно сама сдержанность и рассудительность:

— Не спеши, успокойся и хорошенько подумай. Танцы без тебя не начнутся. — При этом он сделал незаметный для его приятелей жест господину дворецкому, который имел дар замечать подобные жесты от кого надо в любом месте и в любом столпотворении, — И вспомни хоть какое-то ее увлечение, желание, особый интерес.

— Есть! — воскликнул лейтенант во внезапном озарении, — Мне кажется, она очень любит танцевать. И музыкой она сильно интересовалась.

— Вот! С этой точки зрения к ним и присматривайся. Ищи отличия!

Совет оказался как нельзя правильным и своевременным. Миурти в течение последующих минут, похоже, и не моргал, настолько пристально следил за двойняшками. Совершенно одинаковые улыбки, плавные изящные жесты, движения бровей, ресниц, губ, даже блеск прекрасных глаз казался совершенно одинаковым. Зато направленность их взглядов и предметы их заинтересованности в чем-то неуловимо отличались. Вот одна из них непроизвольно посмотрела в сторону музыкантов. И это уже в который раз! И даже свое розовое ушко повернула в ту сторону, пытаясь уловить тихо льющуюся мелодию. Вот музыканты сделали паузу и стали подстраивать свои инструменты: одна изящная бровь дернулась кверху из-за отсутствия унисона. Потом та же бровь удовлетворенно вернулась на место, когда строй инструментов пришел в норму.

Тогда как ее сестра, похожая на нее словно вторая капля чистого, ограненного бриллианта, смотрела куда угодно, на кого угодно, но только не на музыкантов.

И в тот самый момент молодой лейтенант четко осознал, кто именно из них Катерина. Не спуская с нее взгляда и ужасаясь только одной мысли, что сейчас девушки поменяются местами, Миурти двинулся вперед, словно находясь под гипнозом. При этом довольно бесцеремонно кого-то оттолкнул с пути сам, кого-то успел отодвинуть все понявший Смел, кое-кто тоже сообразил и оттянул за рукав своих соседей, мешающих пройти молодому герою. И подойдя к трио, так и продолжая впиваться взглядом только в одну из девушек, он с уверенностью, граничащей с безумством, твердо выговорил:

— Катерина, ты обещала мне первый танец. Прошу!

И подал ей руку. Совершенно одинаково обе девушки сложили ладошки вместе, до жути сходно нахмурились, потом зеркально переглянулись, потом еще больше распрямили и так прямые спины, еще выше приподняли подбородки, а уголки их губ одинаково дрогнули в оценивающей улыбке. Миурти уже прощался с последней надеждой, когда правильно определенная им Катерина положила в его ладонь свои пальчики и покладисто промурлыкала:

— Ну ладно, раз обещала, — И тут же добавила: — Но ведь танцы еще не начались?

Не успел ее вопрос-утверждение еще прозвучать до конца, как общий шум перекрыл голос главного распорядителя:

— Первый танец!

И грянула музыка.

До первой рыбацкой деревушки мы с Леонидом добрались через два часа взмыленные, почти обессиленные от быстрого бега в рваном темпе. Да еще и шеи у нас болели: чуть ли не каждые двадцать секунд по очереди задирали голову вверх и просматривали кусочки неба в просветах листвы. Лес в этих местах был уже не такой густой, и мы очень опасались нападения зловонных кречей, которые могли свалиться сами или сбросить камень на голову в любую минуту.

Успели, хотя и прибыли в деревеньку в тот момент, когда все мужское население уже вооружилось луками, запаслось стрелами и интенсивно помогало остальным домочадцам закрывать ставни и готовиться каждому дому к круговой обороне, а более конкретно — к отражению атаки с воздуха. Они с самого утра заметили тучи кречей над Скалой, а совсем недавно засекли, что подлые летающие сатиры устремились в этом направлении. Река для них больше не являлась преградой, и все примыкающее к горной преграде левобережье теперь тоже находилось под угрозой.

Понятно, что в такой суматохе и пылу подготовки к обороне нам пришлось весьма трудно как с первым разговором, так и с последующими торгами. Мы были вынуждены применять к рыбакам более простые, но действенные методы уговоров. Надевший заблаговременно и не снимавший маску Леонид повысил насколько надо голос и стал кричать, что наши милости как раз потому и бегут, что вся эта туча собралась по наши шкуры. И если мы здесь останемся надолго, ярость подлых людоедов быстрее обрушится на несчастный поселок.

Вот только после этого к нам прислушались, и староста согласился на более конкретные переговоры. Лодку продать он нам не согласился категорически. Не помогли даже мои монеты, якобы происхождения из Заозерья. А может, рыбак элементарно боялся, что проезжие бароны обманывают. Зато сдать в аренду лодку вместе с двумя гребцами согласился охотно. И уже через три часа, еще более мокрые от интенсивной гребли по самой стремнине Лияны, мы добрались до первого крупного городка империи Моррейди. Здесь уже и порт солидный оказался, и полный комплект благ, сопровождающих местную цивилизацию. Довольно быстро мы и денег местных наменяли сколько надо, и в порту сумели договориться о дальнейшем пути к Рушатрону.