Сергей Демишев - Диверсанты Хроноса

Он впился глазами в изображение. Так и есть. Русский пилот снова пошевелил рукой.

Ученый сомневался несколько мгновений. В следующую секунду его пальцы быстро забегали по пульту управления, набирая соответствующие команды. Экран потемнел. Лишь тело пилота и небольшое окружающее его пространство оставались в светлом, резко очерченном кругу.

На экране мягко высветилась дата и точное время событий, наблюдаемых на экране хроновизора. Компьютер приятным голосом вежливо запросил временные координаты точки перебро-ски.

— Текущее время, — ответил ученый. — Нет! Постой… Когда в комплексе заканчиваются работы?

— В двадцать два часа тридцать минут, — без задержки ответил компьютер.

— Установи время перехода на двадцать три часа.

Отдав распоряжение, ученый опустил палец на красную клавишу. Он взглянул на неподвижное тело пилота, и на мгновение в голове возникла мысль: "Может, все зря?"

Палец до отказа вдавил клавишу в гнездо. На табло расхода энергии замелькали двенадцатизначные цифры. Светлый круг на экране хроновизора подернуло прозрачной дымкой, в которой словно растворилось тело пилота. Через секунду на залитом кровью снегу остались лежать два тела и часть парашюта исчезнувшего летчика.

Молодой человек облегченно откинулся в кресле и минуту сидел неподвижно. Затем решительно отключил установку телепортации во времени и пространстве и твердым уверенным шагом направился к выходу из лаборатории.

Выходя из комплекса, он приказал компьютеру не обесточивать лабораторию и взглянул на яркие, висящие над уходящим в облака городом гигантские цифры, отсчитывающие время.

До двадцати трех часов время еще оставалось, и он решил перекусить перед бессонной ночью.

Сознание медленно выплывало из тумана небытия. Вместе с ним волнами поднималась боль. Она накатывалась словно языки огня сначала облизывала каждую клетку, а потом проглатывала ее, распространяясь все дальше от груди, наполняя собой каждый нерв, каждый мелкий сосудик. Пожар внутри разгорался все сильнее.

Марк застонал. Тотчас по телу заструилась прохлада, боль исчезла, и он снова погрузился в тягучую темноту.

Когда он очнулся снова, боли не было. Марк открыл глаза и осмотрелся. Он лежал на мягком белоснежном ложе, больше напоминающем ложемент космонавта, чем кровать, посреди овальной комнаты. Потолок и стены комнаты излучали мягкий ненавязчивый свет, не дающий теней. Рядом в широком, таком же белоснежном кресле, спиной к Марку дремал парень лет двадцати трех — двадцати пяти.

Марк сел. Раздался мелодичный звонок, и кресло развернулось лицом к пилоту. Парень открыл глаза.

— Где я? — спросил Марк.

— Говорите по-английски, — попросил собеседник и предста-вился. — Гаррисон. Том Гаррисон. Можно просто Том.

— Марк Огнев, — в свою очередь представился Марк.

— Это мне известно, — сказал Том и улыбнулся. — Как вы себя чувствуете?

— Спасибо. Великолепно.

— Вы очень быстро справились. Часа за четыре. Другому бы понадобилось раза в четыре больше времени, — сказал Том и, помолчав секунду, добавил: — Если бы вообще понадобилось.

Он указал взглядом на обнаженный торс Марка. Марк опустил глаза и увидел у себя на животе и груди шесть практически одинаковых наполовину рассосавшихся шрамов. Он ощупал спину. Там была симметричная картина.

— Если бы вы проспали еще часа полтора-два, шрамы бы рассосались окончательно, — голос Тома вывел его из задумчи-вости.

— Спасибо. Я думаю, сейчас это не так важно.

— У вас, наверное, возникло много вопросов? Я выйду на пять минут, а вы можете пока одеться. Одежду… — последнее слово Том сказал куда-то в воздух. — Кстати. Ваш костюм тоже восстановлен, — добавил он и вышел из комнаты.

Подождав, пока за ним с мелодичным звоном опустилась дверь, Марк подошел к открывшемуся стенному шкафу. В нем, кроме летного комбинезона Марка, висел легкий просторный костюм из тонкой, слегка прозрачной материи, несколько напоминающей льняное полотно.

Марк критично осмотрел наряд и повесил обратно в шкаф. Зато обувь ему пришлась по душе. Отдаленно напоминая хорошие кроссовки, она как влитая сидела на ноге, хотя Марку сначала показалось, что она размера на два больше.

Обувшись и облачась в свой комбинезон, на котором он так и не нашел следов от пуль, Марк хотел было уже крикнуть в воздух, чтобы закрыли шкаф, как вдруг на верхней полке увидел свой "Макаров". Он взял пистолет. Удобная рукоятка привычно легла в ладонь. Марк извлек обойму. Патроны были на месте. Он загнал обойму обратно в пистолет и еще раз осмотрел шкаф. Контейнер НЗ спокойно лежал у задней стенки. Марк осмотрел и убедился, что его не вскрывали.

— Ну что же, — подумал он. — В активе имеем автомат с боезапасом и четыре гранаты, плюс еще пистолет. Жить потихоньку можно.

Он поставил контейнер на место и поудобнее уселся в широкое кресло, которое услужливо приняло наиболее удобную для тела форму.

Дверь мелодично поднялась, и в комнату вошел Том. Он подошел к "космической" постели Марка, сел на край, закинув ногу на ногу, и некоторое время молча смотрел на него, что-то обдумывая.

— У вас ко мне наверняка есть вопросы, — наконец прервал он молчание.

— Я хотел бы увидеть Георгия, — попросил Марк. — Он, наверное, где-то рядом?

— Ваш товарищ погиб.

Огонек надежды, загоревшийся было в душе Марка после его невероятного оживления, угас.

— Его уже похоронили?

— Это невозможно. Он остался там, в 1941 году.

Марк закрыл глаза. Перед его мысленным взором вставали картины пылающих в небе машин, холодные глаза немецкого летчика, грохот автоматной очереди и обезображенное пулями лицо Жоры.

— Мы были вынуждены перебросить ваш самолет в Советский Союз 1941-го года для того, чтобы вы уничтожили воздушный флот. Вы это сделали. Гитлер не должен был выиграть эту войну.

— Значит, все это было запланировано с самого начала?! — Марк почувствовал, как внутри у него разгорается злость. — И смерть Жоры тоже?

— Нет. Умерли вы без нашей помощи еще в 1991-ом году. Вас сбили в воздушном бою, — сказал Том и протянул Марку гибкий тонкий листок. Это была копия докладной в штаб иракских ВВС о гибели их экипажа.

Некоторое время он сидел, молча глядя перед собой, и переминая в пальцах листок с текстом. Марк рассеянно перевел на него взгляд и уже нарочно смял его в ладони. Лист упруго развернулся, не оставив на себе никаких следов такого грубого обращения. В местах изгиба текст на мгновение помутнел, а за тем вновь стал четким. Марк поднял глаза. Том пристально смотрел на него.

— Где я?

— Наконец-то! — удовлетворенно произнес Том. — А то мне показалось, что этот вопрос вас совсем не занимает. Мы с вами находимся в Нью-Йорке. Сейчас четырнадцатое, нет, уже пятнадцатое июня 2674-го года.