Сергей Демишев - Диверсанты Хроноса

Голубые сполохи периодически захлестывали экран радара.

— Где-то сильная гроза, командир, — прозвучал в шлемофоне голос штурмана Жоры. — Вот и верь теперь в людей, в метеорологов то есть. Сволочь все-таки этот Махмуд. Говорил, легкая облачность, видимость двадцать. Морда бородатая! Вот вернемся, я ему…

— Хватит трепаться, Жора, — незло оборвал его Марк. — Лучше разуй глаза и упри их в землю. Будем искать визуально.

Он двинул ручку управления, и Су-27 редкой двухместной модификации, накренившись на левое крыло, подставил землю под взоры пилотов.

В низу раскинулась каменистая пустыня, прожженная нестерпимым солнцем. Ни грозовой облачности, а тем более грозы не наблюдалось и в помине, а бортовой радар как будто с ума сошел.

Набитые гусеницами танков и колесами машин пустынные дороги тянулись тонкими, еле заметными нитями во всех направлениях, и обнаружить среди них ту, по которой перемещается цель, было еще той задачей.

Предстояло найти и атаковать небольшую штабную автоколонну. Колонну коалиционных сил.

По данным местной разведки несколько автомашин, бронетранспортеров и пара танков сопровождают какую-то американскую шишку и потому, все это должно быть прикрыто мобильными зенитными комплексами выше крыши. Но на войне как на войне. Приказали — значит сделай.

Как всегда, когда вера в Аллаха и преданность президенту Хусейну не могли заменить профессионализм, а это происходило во всех наиболее важных случаях, задачу поручили советским военным специалистам. Так было и прошлой ночью, когда пара "Сухих" отработала по американцам, и вернувшийся с задания Марк с удовольствием наблюдал в экстренном выпуске СNN результаты своей работы.

Три горящих танка и несколько грузовиков, оставшихся почему-то без воздушного прикрытия освещали окружающую пустыню. Мечущиеся в поле зрения спасательные команды, трупы попавших под атаку с воздуха солдат, и очкастый репортер, прыгающий в кадре и, с плохо скрываемым возбуждением, описывающий ситуацию. Ну еще бы! Такие кадры снял!

Потом продемонстрировали несколько крупных планов разбитой техники и Марк, засыпая, успел оценить свою работу на "хорошо". Репортер говорил, что-то еще, но он уже отрубился.

А утром, не успевший отоспаться после ночного налета экипаж, получил новый приказ от своего иракского начальства.

Пилот потянул ручку на себя, и самолет отреагировал с чуть заметным запозданием, приподняв нос над горизонтом и окрасив все пространство за прозрачным колпаком в бирюзовый цвет утреннего неба… Машина была явно перегружена и больше напоминала склад боеприпасов, чем скоростной истребитель.

Еще на базе, заметив, как оружейники цепляют под крыло очередную и, видно, далеко не последнюю ракету, Жора накинулся на старшего из них, маленького араба с длинной черной бородой, от чего тот сильно напоминал гнома в несвежем комбинезоне. Он как раз закончил подвеску ракеты и тут перед ним вырос русский летчик.

— Что же это ты, морда твоя бородатая, делаешь?! Во что ты боевой истребитель превратил, а? Он же теперь только по земле кататься сможет. Или ты думаешь, что это танк, а я танкист? Нет, милый мой, я летчик твоей дорогой республики…

"Гном" тут же включился в спор, размахивая бланком на снаряжение самолета, доказывая свое по-арабски.

Жора, тоже переключившись на местное наречие, энергично жестикулировал, показывая рукой то на покорный своей судьбе самолет, то вертя пальцем у виска, имея в виду конечно же араба и его начальство.

У любого наблюдавшего со стороны эту картину вполне могло создаться впечатление, что идет бурная торговля на восточный манер и маленький чернобородый араб пытается всучить высокому русскому пилоту стоящий рядом самолет за слишком большие деньги, а тот сопротивляется, стремясь сбить цену.

Такое происходило практически перед каждым боевым вылетом и стало уже восприниматься всеми как обязательный ритуал на удачу.

Пара F/A-18 "Шершень" с белыми звездами на борту вывалились откуда-то сверху из-за редких облаков. Ослепший радар отказывался видеть вражеские машины даже сейчас, когда они, с воем, пронеслись на пересекающихся курсах. Американцы метнулись, резко ломая направление полета. Видимо, их локаторы тоже не работали, и Су-27 с опознавательными знаками ВВС Ирака был для них такой же полной неожиданно-стью, как и они для него.

— "Шершни"! Пара на десять часов, — быстро доложил Жора.

"Черт, не повезло", — подумал Марк, доворачивая перегруженный истребитель на одного из "шершней", который, видимо, не успев сразу сориентироваться в обстановке, потерял скорость на вираже.

В следующую секунду вражеский истребитель буквально воткнулся в светящийся угольник прицела, и Марк вдавил кнопку электроспуска в ручку управления.

Где-то под ногами зарычала скорострельная пушка, посылая десятки снарядов в секунду.

Как это часто бывает в экстремальных ситуациях, время как будто затормозилось и потекло медленнее. Марк видел, как яркие трассы снарядов уперлись в фюзеляж F/A-18, разрывая и кромсая кабину и воздухозаборники, как, словно в замедленном кино, разлетаются от разваливающейся машины искореженные куски металла.

— Командир, сзади! — голос штурмана вывел мир из замедленного состояния.

Левая рука автоматически двинула сектор газа вперед до предела, а правая рванула ручку управления на себя. Надсадно взревели на форсаже двигатели. Тяжелая машина как будто почувствовала всю опасность, рванулась вверх, наливая свинцом тела пилотов, стягивая с лиц кожу и превращая кровь в тяжелую ртуть.

В устройстве заднего обзора, сквозь серую пелену в глазах, Марк видел, как легкий истребитель медленно, но верно заходит в хвост его самолета.

Марк резко двинул ручку от себя и завалил "сухого", пытаясь сбросить "шершня" с хвоста на пикировании.

Скорость бешено росла, корпус самолета вибрировал на запредельном режиме.

— Земля! — крикнул Жора, когда стали видны отдельные камни на обочинах дорог.

— Не ори, не в море, — прохрипел Марк, изо всех сил вытягивая ручку на себя.

Ручка словно приросла в одном положении.

— Помоги! — крикнул Марк, упершись ногами, и яростно рванул.

Он чувствовал, как трещат, готовые порваться, мышцы рук и спины, слышал хриплое дыхание штурмана. Вдруг горизонт дрогнул и пополз вниз под брюхо самолета. Тотчас страшная тяжесть буквально вломила пилота в кресло. Чудовищным усилием Марк поднял глаза. "Шершень" не отстал.

Последнее, что отметило угасающее сознание Марка — это выход самонаво-дящихся ракет из-под крыльев атакующего истребителя. Беско-нечная вязкая чернота оборвала его мысли.