Сергей Демишев - Диверсанты Хроноса

Данг нырнул за мгновение до того, как палец пилота вдавил электроспуск пулеметов. Под водой он метнулся в сторону, уходя с линии огня, когда пулеметные очереди взорвали морскую гладь в том месте, где он только что плыл.

Пули буравили толщу воды, оставляя в ней идеально прямые, серебристо-белые пузырьковые следы.

Один из них возник на расстоянии ладони от лица, и Данг получил ощутимый гидравлический удар. Еще один белесый шнур коснулся его плеча, и вода окрасилась темным облачком крови.

Остальные пули прошли дальше. Пронеслась тень самолета, и Данг вынырнул на поверхность, жадно хватая ртом воздух.

Самолет разворачивался для очередного захода, а Данг уже выбивался из сил. Раненая под водой рука не болела, но слушалась все хуже. Он перевернулся на спину, отчасти потому что так было легче держаться на воде, а также, чтобы быть лицом к неприятелю. Если придется принять смерть, а похоже к этому все и шло, арнуг хотел встретить ее достойно.

Бомбардировщик с крестами на крыльях уже вышел на курс атаки, и Данг приготовился увидеть на его крыльях вспышки работающих пулеметов.

Внезапно тот, не открывая огня, резко отвалил в сторону и, форсировав двигатель, стал уходить на бреющем в сторону открытого моря. Пулемет все-таки открыл огонь, но это был оборонительный пулемет, защищающий самолет от атаки с хвоста. Борт-стрелок поливал длинными очередями какую-то цель за спиной арну.

Данг, донельзя озадаченный, уже совсем, было, решил, несмотря на усталость, все-таки обернуться и посмотреть, кого так испугался пилот, что решил ретироваться, не закончив дела.

Но в этот момент две стремительных тени промелькнули над пловцом, и тот увидел еще два самолета, которые бросились в погоню за бомбардировщиком.

Дробно застучали авиационные пушки, и снаряды с самолета-пре-сле-до-ва-те-ля сначала заставили замолчать пулемет бортового стрелка, а затем и сам самолет с крестами на крыльях рухнул в море горящим факелом.

Арну, продолжавший плыть к берегу, не знал, радоваться ему или же ждать неприятностей от своих спасителей. Но самолеты развернулись и, сделав горку прямо над Дангом, приветственно покачали крыльями.

На крыльях арну разглядел знаки, состоящие из цветных кругов, вложенных один в другой. Самолеты набрали высоту и умчались к берегу. А до берега оставалось не меньше мили, а так как смерть, пожалуй, пока отменяется.

Данг решил сделать все, чтобы добраться до берега. Он снова лег на спину и, гребя ногами и здоровой рукой, поплыл.

Ему казалось, что он плывет уже несколько часов и что сил больше не осталось. Он даже пару раз погружался в воду с головой, но все же вызвав в памяти образ Великой Матери, находил силы еще на пару взмахов рукой и оказаться на поверхности.

Совершенно отупевший от холодной воды и смертельной усталости, он не сразу понял, что лежит в полосе прибоя и пытается плыть в песке. Набегающие волны то подхватывали его и выносили дальше на берег, то, наоборот, стремились утащить назад в море. Дождавшись очередного отката, Данг попытался встать сначала на четвереньки, опираясь одной рукой, так как раненая рука не держала, а затем даже встал на колени.

В следующую секунду очередная волна сбила его и утащила дальше к берегу еще на десяток метров.

Данг успел ухватиться за торчащий из песка камень, и отхлынувшая волна не смогла утащить его обратно. Вторая попытка встать на ноги далась ему лучше, и он даже сделал пару десятков шагов и добрался до места, куда волны и брызги уже не достигали.

Данг свалился на песок, который после морской воды показался ему почти горячим и потерял сознание.

Сознание выплывало из мутного тумана медленно. Даже не само сознание, а чувство жажды.

Данг попытался открыть глаза. Получилось, но помогло мало. От слабости он не мог сфокусировать взгляд и видел только расплывающиеся пятна.

Жажда становилась невыносимой. Рисунок пятен перед глазами изменился, и тонкая струйка живительной влаги коснулась его губ и, смочив зубы, пролилась на пересохший язык.

Данг жадно глотал простую воду, сейчас казавшуюся ему божественным нектаром. С каждой насыщавшей его каплей он чувствовал себя все лучше. Пятно перед его взором стало обретать все более четкие очертания, пока не превратилось в изрезанное морщинам лицо.

Он не сразу понял, что это лицо женщины, а когда понял, его охватил священный трепет. В его родном мире, благодаря достижениям науки, люди физически не дряхлели. А женщины оставались молоды телом и привлекательны, даже достигнув столетнего рубежа.

И даже когда наступал срок, они возвращались в лоно Великой матери не по немощи тела, а по зову духа. И лишь один древний образ самой Великой Матери всегда изображался исполненное мудростью лицо пожилой женщины с отпечатком безмерной доброты и перенесенных страданий.

"В морщинах твоих все страдание мира", — будучи ребенком пел Данг святую песнь. Эти слова всплыли в его голове. Он смотрел на доброе, склонившееся над ним лицо, на серые внимательные глаза, и в душе его разлились покой и радость.

— Спи, сынок. Тебе нужно отдыхать, — услышал Данг тихий ласковый голос.

Великая Мать назвала его своим сыном! И не важно, что произнесено это было на языке землян. Солдат вдруг почувствовал себя ребенком, которому нечего бояться.

Слабость брала свое, и Данг спокойно закрыл глаза, погружаясь в счастливый, безопасный сон.

Проснулся Арну на следующий день, практически восстановивший силы. Не открывая глаз, он внутренним взором просканировал свой организм. Раны уже начали затягиваться и мало беспокоили, если не делать резких движений.

Сделав это открытие, Данг открыл глаза и обнаружил себя голым, с перевязанными ранами, лежащим на довольно нелепой конструкции из металла, застеленной толстым мягким покрытием, проминавшимся под телом, но не восстанавливающим первоначальную форму.

Накрыт он был одеялом, сделанным, судя по всему, из натурального материала. Может быть даже из волосяного покрова животных. Когда-то в древности так делали и у арну.

"Кровать" и "постель" всплыли в памяти нужные термины на земном языке.

Сама комната была небольшая. Несколько шагов в длину и ширину, но зато странные, прямоугольные заклеенные полосками окна были почти во всю стену и выходили сразу в две стороны.

За окнами во всю горел день. Слышался шум прибоя, и ветер иногда задувал в какую-то дыру, подвывая на низкой ноте.

Данг втянул носом воздух. В комнате витал безумно вкусный запах.

Было чуть прохладно, и арну сел на кровати, укутавшись накинутым на плечи одеялом. В памяти всплыло лицо Матери, назвавшей его своим сыном. Эта мысль вновь наполнила его радостным светом. А вдруг это был всего лишь сон? И ему все привиделось?