Арина Свобода - Заступник. Твари третьего круга

— Таля… не надо. Ты не знаешь всех параметров и можешь навсегда отправить человека в Темный.

— Полагаешь, ты один такой умный? — ощетинилась она. Одна рука девушки лежала на панели управления, другая пряталась в кармане халатика. — Разве я зря работала как проклятая все эти два года. Корпела над твоими бумагами. Оставалась сверхурочно по вечерам. Как ты думаешь, почему? Уж точно не ради тебя.

— Таля…

Тайла демонстративно запустила прибор. Излучатель запищал.

— Что ты с ней церемонишься? — Грай рванулся вперед.

— Стоять! — она вытащила из кармана плоский коробок не больше спичечного. — Еще один шаг, и вас тут же схватят.

Тревожная кнопка! Грай отреагировал мгновенно, выбив пульт ударом ноги, и швырнул Талю на пол. Девушка ударилась головой о стену, жалобно застонала. Кессель стоял, хлопая глазами.

— Проклятье! — выругался Грай. — Пр-р-роклятье! Эр, вырубай прибор и валим!

— Процесс запущен, если его сейчас остановить, он может застрять в Темном…

— Хрен с ним. Он уже и так там. И наверняка не за красивые глаза, — Грай потянулся, чтобы выключить прибор.

Тайла взвизгнула и бросилась на него…

Ивка подошла к двери, прислушалась. В кабинете тихо — ни привычного ворчания Эли, ни гневных упреков, ни оправданий Грая. Небось, плачется парень старику в жилетку, а тот его утешает, как нашкодившего ребенка. От мыслей об Элине сладко заныло в груди. Теперь она могла вить из старика веревки, если бы захотела. Она проделала долгий и трудный путь, чтобы забраться не только в его постель, но и в душу. Но не жалеет об этом. Ее не смущала ни разница в возрасте, ни косые взгляды. А уж тем более угрюмый выскочка Грай. Особенно теперь, когда ей удалось вытеснить его из сердца Элина. Навсегда.

Ивка толкнула дверь. Заперто. Странно, Элин никогда не закрывался в кабинете. Она постучала:

— Милый, ты не забыл о встрече? Мэр Романо прибудет с минуты на минуту.

Молчание.

Может, Эли пошел проводить Грая? Из-за двери послышались странные звуки — словно кто-то скреб железом по дереву. Ивке стало нехорошо.

— Эли? Ты там? — она нервно затеребила ручку, ударилась всем телом в запертую дверь. — Эли! Кто-нибудь, помогите!

Элин любил тишину и уединение. В корпусе, где располагался его кабинет, вышколенные «живые» не болтались в коридорах почем зря.

Ивка, тяжело переваливаясь, бросилась в конец коридора. Кулаком — не чувствуя боли — разбила стеклянное окошко пожарной сигнализации…

В хрупкой на вид Тайле было столько силы и неистовства, что Грай никак не мог сбросить ее. Она полосовала ему лицо острыми ноготками, норовя добраться до глаз. Кессель обхватил девушку за талию, оттащил от Грая. Крепко прижимая к себе, крикнул:

— Таля, остановись! У тебя ничего не вышло, ты ошиблась в расчетах. Смотри, он уходит!

Она забилась сильнее.

Истошно завыла пожарная сигнализация.

— Надо убираться! — прохрипел Грай, стараясь перекричать сигнализацию, и отключил излучатель.

Таля вырвалась из объятий Кесселя, бросилась к койке, ощупывая руками сереющее лицо Тарина.

— Тарик, вернись… Не надо, не уходи. Таринька, потерпи немного, я сейчас что-нибудь придумаю…

Она разревелась — горько, по-бабьи.

Грай сунул Эррану прибор — небольшой белый ящик с несколькими ручками настройки — и потащил на улицу…

Прибежавший на вопли сигнализации Арни легко выбил дверь. Ивка оттолкнула его, ворвалась в комнату. Элин тяжело дышал и хрипел. Тонкие пальцы в пигментных пятнах скребли по столу, как ножки раздавленного таракана.

— Эли! Что с тобой?

Тело Элина вдруг выгнулось дугой. Сквозь стиснутые зубы вылетел низкий стон, ноги и руки мелко затряслись.

Ивка взвизгнула:

— Врача! Скорее, Арни! — она чуть ли не силой выпихнула слабоумного охранника в коридор. Бросилась к ящику стола, в котором всегда лежали сердечные капли.

В комнате резко запахло мочой. Ивка увидел, как на брюках Элина расползается темное пятно.

— И… ва… Г… ра… По… мо… — слова перешли в бульканье, потом Элин страшно захрипел, в последний раз вздрогнул всем телом и затих, обвис в кресле.

Ивка, не веря своим глазам, приблизилась к старику. Никаких сомнений. Он был мертв.

Поднялась суматоха. «Живые» высыпали из жилого корпуса в заснеженный двор. Они испуганно жались друг к другу, перешептывались, плакали. Несколько человек, взявшись за руки, молились Вечному Отцу. Кто-то вызывал пожарных, кто-то «скорую». Никто не обращал внимания на двух беглецов. Грай с Эрраном вышли через задний ход, едва сдерживаясь, чтобы не ускорять шаг. Грай накинул на ученого свою куртку, прикрыл полой излучатель. Он не чувствовал мороза, только расцарапанные щеки горели. Кто-то схватил его за рукав:

— Здорово, брат Грай. Слыхал, чего было?

Туповатое лицо скалилось гнилыми пеньками редких зубов.

— Что ты ржешь, Арни? — грубо спросил Грай.

— Смешно, — прогудел здоровяк, переминаясь с ноги на ногу. — Старый-то того…

— Чего того?

— Копыта отбросил, — и Арни растерянно прыснул в здоровенный как молот кулак.

Все повторялось, как в дурном сне. Он опять гнал машину, стискивая зубы и едва видя дорогу. Только на этот раз на заднем сиденье слабо ворочался Эрран, старательно придерживая прибор. На каждом повороте ученый растопыривался, как морская звезда, и шипел от боли, не забывая, впрочем, беречь от ударов драгоценный груз.

Сначала он пытался задавать вопросы, но Грай только бешено ругался и сильнее давил на газ. Тогда Эрран замолчал.

Автомобиль на полной скорости подлетел к высоким глухим воротам и разразился истошными сигналами — Грай лупил по клаксону, как по боксерской груше, кулаком. Едва тяжелые створки разошлись на ширину, достаточную для проезда, он рванул с места — охранник, отпрыгивая в сугроб, беззвучно разевал рот и таращил глаза.

Фолк неторопливо спускался с крыльца, на ходу широко раскидывая руки:

— Доктор Кессель… Рад видеть вас в добром здравии…

Грай налетел на него молча и страшно, как бойцовый пес. Они покатились по расчищенной от снега дорожке, издавая глухие пыхтящие звуки. Опомнившиеся телохранители в шесть рук едва смогли оторвать от босса свихнувшегося самоубийцу.

— Зачем?! Что ты наделал?! Я же обещал тебе! — орал Грай, извиваясь в их тисках. — Зачем было убивать его, сволочь?!

Фолк поднялся и, брезгливо отряхивая дорогой костюм, с сожалением разглядывал разошедшийся шов. На Грая он не смотрел. Эрран, с прибором под мышкой, неловко перекосившись на один бок, топтался в отдалении.

Арсон наконец оторвался от изучения пиджака и, нахмурившись, перевел взгляд на бьющегося в объятиях охранников Грая.

— Скажи спасибо, что я привык держать свое слово, — он обратился к охранникам: — Выбросите его отсюда!