Арина Свобода - Заступник. Твари третьего круга

— Эр, мне нужна твоя помощь.

— Арсон сказал, ты знаешь, где Ники?

— На самом деле, нет, — признался Грай.

— Что?!

Глаза Эррана округлились. Он испуганно оглянулся на дверь и перешел на шепот:

— Зачем ты это затеял, Грай? Ты не знаешь, что он за человек! С ним нельзя играть в игры.

— Эр, Ланка ушла… — Грай сглотнул. И добавил, как всхлипнул: — Навсегда.

Эрран отвел глаза.

— Грай, ты же понимаешь, что это…

— Нет! — яростно перебил Грай. — Ник сможет ее вытащить! Я все продумал. Нужно только найти его. И чтобы она дождалась!

— Но как…

— Я пойду за ней. Для этого ты мне и нужен. А Фолк пока отыщет Ника.

— Но ты же сам сказал, что не знаешь, где…

— У меня есть предположение… Он рассказывал про одного старика. Когда Ник заблудился в лесу, тот его спас. Эр, куда мог отправиться Ники? У него нет друзей, нет девушки. Нет никого, кому он мог бы довериться. А тот старик… Ники говорил, что он тоже… Был кем-то вроде него. Нужно попытаться, Эр! Это наш единственный шанс! Он жил в лесу, где-то рядом с деревней Ника.

— Я знаю, где это, — медленно выговорил Эрран.

С лица его ушла вся краска, и сейчас он был похож на собственное привидение. Глаза ученого смотрели сквозь Грая, и в них плескалась боль.

— Мы тогда и встретились с ним.

— Значит, ты сможешь указать Фолку место, — обрадовался Грай.

— Подожди, — Эрран нахмурился. — Но там же сейчас… Туда невозможно сунуться. Там все захвачено монстрами.

— У тебя есть прибор, — напомнил Грай.

— Думаешь, Фолк согласится еще раз выпустить его из рук?

— Придумай что-нибудь, Эр! Скажи, что без Ника ты не сможешь работать дальше. Скажи, что ты отказываешься помогать Арсону, пока он не выполнит твои условия!

— Грай, — Эрран отшатнулся. — Я ученый. Я не умею… ставить условия. Там, в подвале, у твоего… В общем, я понял, что больше никогда в жизни не хочу оказаться в таком месте. Все, что мне нужно, — возможность спокойно работать.

— Ладно, — глухо сказал Грай. — Без тебя обойдусь. Уйти в Темный — плевое дело.

— Это бессмысленно. Ты не сможешь спасти ее. Только сам пропадешь…

— Ну и пусть! — Он схватил Эррана за рубашку на груди и встряхнул. — Ты не понимаешь, Эр! К чему мне жить, если она… — руки Грая бессильно упали. — Если она там, — едва слышно повторил он. — По моей вине.

Эрран долго молчал. Потом неуверенно коснулся плеча Грая:

— Хорошо. Я попытаюсь убедить Фолка. И… можешь заехать мне по морде.

— Что?

— Нужно же тебе каким-то образом попасть в Темный.

— Чтобы я смог болтаться там, пока ты не найдешь Никела, придется отметелить тебя по полной программе, и Ланке будет еще хуже!

Эрран хлопнул себя по лбу:

— Как я сразу об этом не подумал? Есть еще один вариант.

— Та дрянь, которой ты меня когда-то чуть не убил?

— То был прототип. Думаю, что в этот раз «коктейль» сработает, как надо. Никел пользовался им десятки раз, так что и тебе сгодится. Не знаю, как ты будешь искать ее в Темном… Может, лучше уходить рядом с ней — я имею в виду здесь, в этом мире, — есть шанс, что это поможет. Один кубик — час-полтора там. Больше четырех — слишком опасно. Не рискуй. Лучше вернись, сделай перерыв и попробуй еще раз. Если переборщишь с дозой, можно уйти навсегда. Ты понял?

— Да, — Грай кивнул. — Спасибо, Эр.

— Брось, — ученый махнул рукой. — Ты вытащил меня из того ужасного подвала. Я твой должник.

— Хватит валяться в постели, лежебока, — Дугал грохнул чем-то об пол.

— Тоже мне постель, — ворчливо отозвался Ник, разлепив опухшие глаза.

Он полночи проворочался на худом бугристом тюфяке. Спина болела. Изо всех щелей тянуло холодом и сыростью. Дугал деловито собирал заплечный мешок. На полу лежали снегоступы и старая походная экипировка.

— Откуда это все?

— Не бойся, не украл.

— Вы куда-то собрались, дядя Дугал?

— Я давно к этому готовился. С тех самых пор, как мы с тобой осенью встретились. Знал, что ты рано или поздно придешь ко мне. Таким, как мы, нужно держаться вместе. Собирайся.

— Куда? Вы о чем?

— Ты же хотел изменить свою жизнь.

— Я… — Ник с трудом мог вспомнить, что говорил пару дней назад, когда добрался до берлоги Дугала, сбежав из больницы в пижаме и тапочках.

Он тогда повалился на пол, застонал, пытаясь дуть на заледеневшие пальцы и чуть не теряя сознание от боли, — тепло очага обжигало кожу. Дугал засуетился, дал глотнуть чего-то горячительного, и Ник сразу захмелел, до мути в глазах. Язык развязался, и он вдруг выплеснул на Дугала все о своей несчастной любви, о ненависти, о предательстве. И о том, что старый бродяга был прав, что нет настоящих друзей, кто бы заботился о нем, и любил, и понимал. Теперь, когда обрывки того разговора начали всплывать в памяти, Нику стало стыдно. А ведь Дугал, похоже, воспринял его откровения всерьез.

— Я просто хотел все обдумать в одиночестве. Решить, что делать дальше.

— Вот и отлично. Там, куда мы идем, все и поймешь. У меня есть немного деньжат, до окраины доедем на автобусе. Дальше пешком.

— Куда? — повторил Ник. Ему отчаянно не хотелось выходить в ледяную круговерть.

— Долги отдавать, — отрезал Дугал.

…Жизнь Дугала раскололась напополам через несколько месяцев после рождения младшей дочери. Точнее он бы не мог сказать, даже если б и захотел. Дела его только-только пошли в гору. Он был молод, здоров, полон сил и в то же время успел обрести жизненный опыт. Дело свое было. Небольшое, но крепкое. Водил туристов по горам и лесам. Летом — охота, рыбалка, походы конные и пешие, сплавы. Зимой — лыжи и сноуборд. Жена присматривала за гостевым домом и маленьким уютным ресторанчиком. Дело позволяло прожить безбедно и обеспечить будущее детей — сына, такого же серьезного и основательного, как отец, и дочки — яркой, как мать, со сдержанным огнем в миндалевидных кошачьих глазах. Потом появилась младшая — сорванец, сгусток неукротимой энергии, глаз да глаз за ней. Как здорово было в межсезонье собираться семьей в гостиной и вести бесконечные разговоры!

Дугал крепко стоял на земле, не вдаваясь в духовные материи. Все это для женщин или стариков, думал он. Придет пора, когда он будет сидеть в кресле-качалке, окруженный внуками, тогда и примется за книжки, задумается о душе, о вечном. А пока надо есть, пить и веселиться. Упиваться любовью жены. Воспитывать и лелеять детей. Наслаждаться каждым днем.

Дугал не выбирал этого дара. Такого он никогда бы не пожелал ни себе, ни своей семье, ни друзьям. И в этом была несправедливость. Из-за того, что где-то умер неведомый ему старик, а может, молодой человек, а может, и вовсе женщина, у него открылся дар, а скорее уж — проклятье.

Сперва он перестал видеть сны. Отключался, проваливался во тьму и просыпался утром, словно кто-то повернул рубильник. На это он даже не обратил внимания. Устал, намаялся, бегая с туристами по горам да лесам. Кого это волнует, главное, высыпался не хуже, чем раньше. А может, даже лучше.