Юрий Любушкин - Тайное оружие Берии. «Собачий спецназ» НКВД

2. Всем вышеуказанным военнослужащим прибыть к месту общего сбора со служебно–розыскными собаками (от 2 до 4 собак на каждого человека) н е п о з д н е е «…» апреля с. г.

3. Из западных погранокругов в/служащие прибывают на поездах дальнего следования (без пересадок) с использованием проездных литера «А–люкс» (по разряду высшего командного состава НКВД, в отдельных купе СВ) вместе с собаками.

4. Из округов, находящихся за Уралом и далее, обеспечить прибытие вышеуказанных команд на транспортных с амолетах. О чем командующему транспортной авиации ВВС НКО СССР отдано соответствующее распоряжение.

5. Цель командировки со служебно–розыскными собаками не объясняется. В пути следования контакт с любыми посторонними лицами, в т. ч. и военнослужащими других родов войск, строго запрещается.

6. По прибытии в учебный центр обеспечить повышенную секретность. Контакты с родственниками и иными лицами на все время пребывания в означенном месте запретить впредь до особого распоряжения.

7. У всех лиц о т о б р а т ь подписку о неразглашении Государственной тайны соответствующего образца. Одновременно разъяснить им всю важность и секретность предстоящей спецподготовки, за малейшее разглашение которой они будут немедленно привлечены к суду военного трибунала.

8. Проезд в/служащих погранвойск, а также обеспечение их суточным довольствием (трехразовым горячим питанием) и дневного рациона служебных собак возложить на начальника тыла НКВД СССР, комиссара Госбезопасности 3–го ранга тов……

9. Контроль и проведение всех перечисленных мероприятий осуществлять непосредственно первому замнаркома НКВД СССР, комиссару Госбезопасности 1–го ранга тов…..

10.О ходе исполнения настоящего приказа докладывать лично каждые шесть часов ежедневно.

Нарком НКВД СССР,

Генеральный комиссар

Госбезопасности

Л. П. Берия

Москва, «…» апреля 1941 г.

Особо секретно,

Государственной важности.

Срочно!

Дополнительное

Распоряжение

к вышеуказанному приказу

1. Всем военным комендантам узловых станций НКПС СССР категорически запретить контакты посторонних лиц, в т. ч. военнослужащих любых родов войск, с представителями команд погранвойск, следующих со служебными собаками в вагонах СВ в г. Москву.

2. Строжайшим образом не препятствовать выгулу собак во время стоянок поездов. Экскременты убираются и зачищаются вспомогательным персоналом (дворники, уборщицы и т. д.) ж/д станций.

3. При обращении к ним старших вагонов оказывать всяческое содействие, в т. ч. и по обеспечению режима секретности.

4. В случае особой необходимости обеспечивать приданными силами (комендантскими ротами) оцепления вышеупомянутых вагонов для предотвращения нежелательных контактов с посторонними лицами.

5. О любом нарушении режима секретности немедленно докладывать по ВЧ–связи в Наркомат внутренних дел СССР.

6. Лиц, вне зависимости от их принадлежности, проявляющих повышенный интерес к вышеуказанным пограничным командам, следующим транзитом на Москву, передавать в местное отделение (Управление) НКВД как подозреваемых в шпионаже в пользу иностранного государства.

Нарк ом НКВД СССР,

Генеральный комиссар Госбезопасности

Л. П. Берия

Москва, «…» апреля 1941 г.

— В бою сам не за понюх табаку погибнешь и собаку погубишь, – веско замечал майор. – Поэтому прошу ещё и ещё раз усвоить, товарищи младшие командиры, что первая заповедь в нашем деле – не ошибаться ни на йоту. Собаки наши – безотказное оружие. Они минёры–подрывники. И лелеять и холить их до́лжно, как детей. Ясно? Он так и сказал «до́лжно».

— Так точно, ясно! – дружно отвечал ему строй пограничников. Впрочем, уже не пограничников. Таковыми они остались в прошлом. А теперь они все, – офицеры – проводники служебных собак спецподразделения НКВД СССР. Звучало грозно и внушительно, как, впрочем, и дело, которое им предстояло выполнять в ближайшее время. А оно было уже не за горами…

А пока напряжённейшие занятия, зачасту ю ещё и ночью. И так все дни напролёт. День за днём, месяц за месяцем. Тяжело? Кто бы спорил, конечно же, тяжело. Дело новое, доселе ещё не опробованное на практике. Многое приходилось начинать буквально с нуля. И главное, времени на раскачку не было. Спорили, докапывались до истины, «как» и «что» лучше, какая методика практичней и доступней.

Споры у них допускались. В пределах разумного, конечно. Ведь все ребята в их отряде, командиром которого был майор Ковалёв, инструкторы–кинологи. И за плечами у каждого несколько лет службы на границе. А это вам не фунт изюму.

Здесь и перестрелки, и погони, и задержание вооружённых нарушителей, – да мало ли чего ещё бывало, все разве упомнить… В споре, известное дело, рождается истина. Поэтому майор Ковалёв, проводя занятия в учебном классе, вырабатывал вместе с ними продуманную до мелочей тактику действия: инструктор и собака–подрывник. Но на полигоне последнее слово всегда было за ним. Здесь уже не доп ускалось никаких возражений. Ни–ни…

И все в отряде знали, да и не только в отряде, пожалуй, во всем учебном центре, его любимую присказку: «Да у меня сам Ингус с руки ел…»

До Москвы майор служил на дальневосточной границе. Так что мог и знать знаменитого Никиту Карацупу и его верного Ингуса. Все могло быть. Одно лишь совершенно точно. Кинологом он был великолепным, с большой буквы, и командиром тоже. И сам он был, несмотря на солидную разницу в возрасте с подчинёнными, первым во всем: и в стрельбе, и на полосе препятствий, и в спецподготовке. И в кроссе шёл с лейтенантами на равных. Последнее особенно вызывало восхищение с учётом его комплекции: не сухощавый легкоатлет, а с мощной кряжистой фигурой борца. Все это многократно множилось на уважение и веру к такому человеку. Знали – с таким командиром не пропадёшь. С ним хоть сейчас в бой.

…А уж если что‑то было не так на практических занятиях – полигон стал им домом родным за все эти месяцы, – Ковалёв, не церемонясь, использовал свой главный аргумент:

— Не потерплю и намёка на отклонение от норматива. Только так, а не иначе. Я за ваши жизни в ответе. На войне все будет зависеть от вашей выучки, доведённой до автоматизма. Усеките это раз и навсегда.

И они «усекали». Усекали на все сто процентов. И вновь и вновь, обливаясь горячим потом, перепачканные с головы до ног грязью – ну и впрямь черти из преисподней, ей–богу – с неукротимым рвением осваивали доселе неведанную науку побеждать… Казалось бы, что тут такого хитрого – тактика ближнего боя с применением собак–минёров? На полигоне, в чистом поле, все было гораздо сложней и неприглядней. А на войне все будет для них непредсказуемо жестоко и смертельно опасно. О последнем они могли лишь догадываться, как и об истинном лице жуткого Молоха войны. А он уже показал им свой лютый звериный оскал…