Дмитрий Ермаков - Слепцы

«За ружье деньги плачены, а моя жизнь – бесплатная! – процитировал он свой любимый мультик. – Если посажу в ноль аккумулятор, Николаева меня мехом внутрь вывернет».

Приходилось терпеть. Так шли они еще долго. Наконец Лыков понял, что скоро им не хватит воздуха на обратную дорогу. Он немедленно вызвал по рации Буданова:

– Гера! Герыч! Второй, блин! Отходим, это приказ!

Его товарищ молчал и продолжал, не оборачиваясь, шагать все вперед и вперед. И Буданов, конечно, поступал верно, ведь они дали друг другу клятву не отступать, пока не найдут выход. Да и не хотелось снова забредать в такую даль… С другой стороны, Лыкову начинало казаться, что они ходят по кругу через одни и те же залы.

В неясном, дергающемся свете фонаря трудно было заметить какие-то детали, но тем не менее Лыков готов был поклясться: они угодили в лабиринт.

«Точно-точно, – наконец убедился он, останавливаясь посреди очередного природного коридора и внимательно оглядываясь по сторонам, – я видел такой же нарост… И вот этот валун видел раза три, не меньше».

– Гера, стоп! Стой, кому говорю! – крикнул он. Но Буданов никак не отреагировал. Не останавливаясь, точно робот, медленно и неумолимо шел второй мужчина вперед. И было в этой походке что-то ненормальное.

«Эге, – страшная догадка заставила Лыкова похолодеть, – да не спятил ли Второй? Нет, понятно, что спятил… Но едрена вошь! Я думал, дела не настолько плохи».

В этот самый момент, словно специально, чтобы помочь Лыкову принять решение, датчик предупреждающе запиликал. Это значило: точка невозвращения близко, ресурсы скафандра исчерпаны ровно наполовину. Можно будет, конечно, снять шлемы и, надеясь на то, что странные пещерные газы не ядовиты, отправиться дальше. Но Лыков решил не искушать судьбу.

«Все, баста, – понял он. – Или я сейчас остановлю этого идиота, или мы вообще не вернемся домой!»

Он решительно сорвался с места, кинулся следом за товарищем, чья спина уже маячила далеко впереди, и… Буданов, который до этого вяло брел вперед, подобный сомнамбуле или глиняному голему, вдруг резво вильнул в сторону, а мгновение спустя откуда-то сверху на Германа обрушился град камней.

Забарабанили по шлему, застучали по плечам крупные скальные обломки. Не удержав равновесия, Лыков грузно и неуклюже, словно мешок с картошкой, рухнул на пол и лишь глухо застонал, когда еще пять валунов обрушились на него, придавив руки и ноги, а один с такой силой ударил в грудь, что Герман едва не задохнулся.

Камнепад кончился, однако Лыков еще долго не мог прийти в себя. Свет погас, темноту рассеивал только фонарь Буданова, но Герман бы так и так ничего не увидел: перед глазами плыли мутные разводы, в ушах шумело, в голове метались лишь обрывки мыслей: «Что? Как? Откуда?»

Ему еще повезло, что самые крупные камни пролетели мимо шлема, но все равно, прошло немало времени, прежде чем космонавт Лыков начал медленно приходить в себя. И потому он далеко не сразу услышал, что в наушнике давно уже гремит полный злобного торжества голос второго космонавта.

– …Так что, сам видишь: на троих жратвы не хватит, друг мой! – надрывался Буданов. – И потом, где справедливость?! Чем я хуже тебя? Чем?! Почему ты – Первый, а я – Второй?!

Первый попытался освободиться, но тщетно: сколько ни старался, скинуть с себя камни он не мог. Второй наблюдал за его стараниями, посмеиваясь, и продолжал свою речь:

– Нет-нет, Первый. Светка-Кэп тут ни при чем, если ты на нее подумал. Я тебя решил замочить вовсе не из-за нее. Ты хорошо придумал поделить бабу на двоих. Правильно все сделал тогда, когда мы оба были молодые, горячие. Глупо, чтобы два умных мужика убили друг друга из-за такой фигни. Да, она меня не любила и не любит. Отлично знаю. Но давала исправно, строго по расписанию. Слова нежного не сказала ни разу, но дело делала. А мне, знаешь, большего и не надо. И вообще, пошла она на хрен, эта Светка. Без женщин прожить можно, без еды – нет. А с этим, Первый, у нас полная жэ. Да кому я это говорю!

Лыков знал. Он прекрасно знал, что системы работают на пределе, что почти все запасы у них кончились. Но у него до сих пор в голове не укладывалось, как мог его друг, человек, с которым он прожил двадцать лет, решиться на такую подлость. Верил – и не верил.

– Втроем нам скоро крышка. А вот вдвоем сколько-нибудь протянем.

– А дальше что? – захрипел Лыков. – Что изменится?! Сдохнешь на месяц позже, какая разница?!

– Разница есть, – спокойно отвечал Буданов. – Жить я хочу, понимаешь? И кто знает, не придумаем ли мы за это время, как спастись…

– Не придумаете! – прошипел Лыков.

Они искали выход из тупика последние два года, а то и больше. За столько времени совместный мозговой штурм так ничего и не дал. Космонавты, замурованные заживо в подземелье, были обречены. Лыков понимал это.

– В общем, нет у меня времени! – крикнул Второй. – Скоро воздух кончится. Конечно, я и Кэп кинемся тебе на помощь, не сомневайся. Но слишком поздно будет. Кстати, в воздухе яд. Это на случай, если шлем снять захочешь. Впрочем, обещаю, – на лице его появилась глумливая улыбка, – поминки тебе устроим отличные. Откроем аварийную банку с мойвой, прольем пару горьких слез над телом безвременно почившего товарища. Я даже обещаю, – добавил он таким медовым голосом, что Лыкова чуть не стошнило, – что целый месяц – целый месяц! – не прикоснусь к ней. А вот потом…

Лыков заревел, собрал все силы, и…

Буданов даже не успел толком понять, что происходит. Лишь увидел, как его поверженный товарищ, только что напоминавший приколотого к картонке клопа, снова встал на ноги.

Немыслимым усилием Лыков сбросил с себя валуны, схватил в обе руки по камню и, ослепленный безумной яростью, ринулся в бой.

Космонавт налетел на ошеломленного врага, сбил его с ног, а потом бил, бил, бил. Бил, почти не целясь, куда попадал, остервенело, неистово, методично. Не давая сопернику ни опомниться, ни прийти в себя.

Но все же Второй сумел дать Первому отпор. Хоть и оглушенный, хоть и избитый до помутнения рассудка, Буданов собрался с силами и сбросил с себя Лыкова. Первый неуклюже рухнул на пол. Второй тут же навалился на него, сжал обеими руками большой камень. Он метил в щиток шлема. Второй знал: малейшая трещина – и его соперник погибнет в страшных мучениях. В обычной жизни все случилось бы молниеносно, но скафандр ужасно стеснял движения, поэтому второй космонавт потерял лишние секунды. Схватка в тяжелом костюме жутко измотала и Первого, но он все же нашел в себе силы оттолкнуть врага и встать на ноги.

В тот же миг в Лыкова будто бес вселился. Его телом словно завладел кто-то посторонний. И этот кто-то отдал его рукам и ногам один простой приказ: «Убей». Лыков вскочил, навалился сверху на пытающегося подняться соперника, схватил его за шею, ударил головой об пол. Раз, второй, третий, четвертый…