Дмитрий Ермаков - Слепцы

И Туся еще утверждает, что я напрасно считаю их жизнь адской.

Я, конечно, безмерно ее уважаю, но тут Наташка не права. Просто она боится посмотреть правде в глаза и признать то, что уже давно поняли и приняли Рада и Алекс. И Лада. Боится сказать себе, что жизнь в пещерах – не жизнь вовсе, а медленное, мучительное вымирание. Совсем как в жестоком анекдоте, который обожает Алекс. Про то, как хвост собачки из жалости к бедному животному отрубали по частям.

Эх, Алекс… Видя, с каким упорством бьется он столько лет, пытаясь спасти кретинов-соплеменников, я проникся к Алексею глубочайшим уважением. Иногда для того, чтобы полюбить человека, его надо возненавидеть. Тоже Наташкины слова. И тоже верные, черт побери. Короче. Хватит валяться. Не так уж сильно болит шишка. Терпимо. Пора. Займусь делами.

Вот и финал.

Долго слепой дед охотился за мной, сегодня утром он чуть было не взял верх. Не иначе, ангел-хранитель, которому я молился, уберег. Отвел костлявую руку Дамы с косой.

Почему я не стал есть ту рыбу? Почему отложил? Не знаю. Видит Бог, не знаю. Я ем быстро, плохо прожевываю. Начал бы завтракать – сразу большой кусок бы откусил. И проглотил. И сдох бы, да-а…

В результате рыбкой полакомился Проха. Он откусил крохотный кусочек, мне – на один зубок. И почти сразу за живот схватился. Скрутило Прошу в бараний рог. Хорошо, Наташка быстро сообразила, что творится. Жена вождя заставила его пальцы в рот засунуть, чтобы назад кушанье вернулось, а потом водой отпаивала. Кое-как прочистился Прошка. Лежит сейчас, отходит.

Что ж, поздравляю, старик. Попытка была отличной. Еще бы чуть-чуть… Но «чуть-чуть» не считается. Теперь роли поменялись. Теперь охотник – я.

Он взволнован, он растерян. Шарит руками по скале, бормочет… Что, не ожидал? Сюрприз удался, хе-хе. Старик просто охренел, другого слова не найти. Он слишком занят сейчас, потерял бдительность. Лучше момента, чтобы подкрасться и нанести удар, не будет. А я всего лишь выцарапал на стене каньона лишний значок. Палка, палка, огуречик – вот и вышел человечек. Ничего умнее не придумал. Но фигня. Главное: сработало. Черт возьми, сработало! Обнаружив, что кто-то добавил в его любимый календарь этот идиотский рисунок, Кондрат сначала впал в ступор, потом пришел в ярость, начал рвать и метать.

Вперед, парень. Второго шанса не будет. Сейчас или никогда.

Я мог бы включить фонарь, чтобы метнуть нож наверняка, не вслепую. Нельзя. Динамо-машина издает ужасный шум. Кондрат хоть и слепой, но не глухой же.

Я прицеливаюсь, задерживаю дыхание, чтобы предательская дрожь не мешала… В следующий момент клинок летит в цель. Сдавленный хрип. Глухой стук упавшего тела.

Вот и все.

Недаром Дуся меня тренировала нож метать на слух, не глядя. Пригодилась наука. Радости нет, но нет и ужаса. Ни угрызений совести, ни злорадства. Ничего. Никаких ощущений, никаких мыслей. Только тяжесть и пустота в душе.

Да, мне не оставили выбора. Да, я сделал то, что должен был сделать. Но разрази меня гром, если я рад этому. Жаль, что так все обернулось. Кондрат Филиппович – мудрый, сильный человек. Был… Какой силой мы стали бы вместе!

Дело, однако, надо довести до конца.

Я медленно, слегка пошатываясь, приближаюсь к трупу слепого старика. На ощупь нахожу труп. Пульс не прощупывается. Мертв. Упокой, Господи, его душу.

Теперь осталось вынуть нож и скинуть тело в расщелину. Заранее нашел рядом, глубокая. Не найдут. Не успеют. Как закончу тут, сразу рвану в систему Окро, к Алексу и Раде. Наши планы придется корректировать на ходу.

Тяжело вздохнув, я поднял бездыханное тело моего врага и поволок к краю обрыва. Прощай, Кондрат. Думаю, на том свете мы еще встретимся. И, может, хоть там сумеем поговорить… Просто поговорить.

Первой неладное заподозрила Лада.

Каждый день, следуя давно заведенному порядку, прощупывала девушка биополе подземелья. Проверяла, нет ли опасности, не грозит ли кому беда, не нарушилось ли Равновесие. Делала она это раз в сутки, не реже и не чаще.

В прежние времена Лада совершала проверку каждый час, и даже такой интервал казался ей слишком большим. Ощущение надвигающейся угрозы не покидало ни на минуту, и девушка до изнеможения, до тошноты и головокружения искала опасность.

– «Мороз-воевода дозором обходит владенья свои»! Не перегрейся, радар, – зубоскалил Алекс.

Лада делала вид, что не замечает его колкостей, но день за днем все яснее видела: нет необходимости каждый час проверять Равновесие. Каждый раз, когда в пещерах происходило что-то сверхъестественное, она это ощущала и успевала принять меры.

«Стоит ли нырять в этот омут так часто?» – размышляла девушка.

– Нет! – говорил Проха. Он видел, как Дар высасывает все соки из его возлюбленной, и очень волновался.

– Да! – настаивал Афанасий. Не то чтобы судьба Лады его совсем не волновала, но в первую очередь вождь заботился о благе племени.

Кондрат Филиппович лишь пожимал плечами, предоставляя Ладе самой решить эту дилемму.

А ситуация с годами становилось все сложнее. Да, вылазки Лады в «темный мир» были необходимы и жизненно важны для племени. Но для самой Бушуевой-старшей эта работа давно превратилась в обыденный, рутинный кошмар, в ежедневную пытку, изматывавшую душу и тело. Каждое пробуждение Дара отнимало у Лады так много сил, что девушка походила на выжатый до корки лимон. Она едва могла говорить и с трудом понимала, что происходит вокруг.

Была и другая беда. Больших усилий стоило ей каждое возвращение из той призрачной, зыбкой реальности, в которую приоткрывал лазейку Дар.

– Господи, не дай пропасть в царстве тьмы! – шептала Лада, стоя на коленях перед крестом, молитвенно сложив руки.

Она ощущала порой, как под напором неведомой силы рвется тонкая ниточка, связывающая ее с телом. Нить Ариадны. Минотавр, с которым много лет упорно, неустанно боролась Лада, только этого и ждал. Попади она один раз в его лапы – и конец. Девушка-экстрасенс навеки исчезнет в пучине первородного зла, и душа ее никогда уже не воссоединится с телом.

– А эти идиоты, ты только подумай, завидуют мне! – жаловалась Лада мужу в те минуты, когда самообладание изменяло ей.

За час, проходивший до нового погружения, Лада едва успевала отдышаться и хоть немного собраться с силами. В конце концов, доведенная до отчаяния, девушка сдалась. Перерывы увеличились с одного часа до пяти. А потом и до двенадцати часов.

Проха ликовал, Лада и сама вздохнула с облегчением. Какое-то время не было в пещере человека счастливее ее. Потом пришло осознание, что чем реже пробуждается Дар, тем сложнее с ним совладать и тем больше времени надо на концентрацию… И все равно жить Ладе стало немного полегче. Она расслабилась, успокоилась. Постоянное ощущение надвигающейся беды, не дававшее ни секунды покоя первые годы, ослабло. Не чувствовал опасности Кондрат Филиппович, спокоен был Афанасий.