Дмитрий Ермаков - Слепцы

Я так растерян, что последнее сравнение пропускаю мимо ушей. Пусть называет меня как угодно: хоть ослом, хоть бараном. Это неважно. После такого признания я готов простить ей все колкости, все насмешки. Сразу, авансом.

– Любовь зла, и козлы этим пользуются, – цитирую я одну из многочисленных шуток Алекса.

Даша, не ожидавшая от меня такой прыти, сначала опешивает, а потом вновь принимается хохотать. Я тоже смеюсь. И, как это бывало ни раз, именно смех становится той силой, которая ломает последние барьеры и окончательно сближает нас…

В пещере царит торжественная, величественная тишина. Грибы-светильники излучают тусклое сияние, заливая подземный зал загадочным, волшебным светом. Идут дни, идут годы, а под землей все остается по-старому. Этот мир застыл, окаменел. Словно волшебник-демиург, сотворивший его, запретил любые изменения, а потом исчез, забыв о своем приказе. Этот мир не знает ни дождя, ни ветра. Здесь никогда не меняются даже температура и влажность. Так век за веком, подвластная собственным строгим законам, существует глубоко под слоем почвы замкнутая экосистема…

Дашенька спит, положив голову мне на плечо.

Час назад, когда все закончилось, она обняла меня, шепнула на ухо: «Спасибо!» и забылась глубоким, сладким сном.

Медленно идут минуты. В этом странном, чудесном мире никто никуда не торопится. Включая нас. Мы лежим рядом на мягком песке, освещенные фосфорическим светом. Волна страсти, нахлынувшая на нас, закрутившая, точно щепки, в своем водовороте, отхлынула. Пришло время отдыха.

Даша дышит ровно, глубоко, время от времени вздрагивает во сне. Я осторожно, чтобы не разбудить, глажу ее по волосам, по спине. Как она прекрасна, когда спит! Боже, как она прекрасна… Я буквально не могу оторвать взгляд от плавных, изящных черт ее спокойного лица. Когда она ухмыляется или злится (а она делает это круглые сутки), ее глаза, ее губы, ее щеки выглядят совсем не так…

Надо и мне немного вздремнуть, восстановить силы. Но я не могу. Не могу позволить себе закрыть глаза. Ведь, как ни крути, мы с ней оказались в незнакомом месте, тут что угодно может произойти. Пока не происходит ничего, но кто знает, какие сюрпризы готовят нам Большие пещеры. Это не единственная причина, конечно. Опять самообман, Герман. Опять оправдания выдумываем. Просто я до сих пор не верю, что это чудо случилось со мной. Что это не сон, не бред. Я боюсь, что, когда закрою глаза, наваждение рассыплется в прах, и я останусь один.

Чувствовать ее сердцебиение, ощущать ее дыхание, прижимать к себе ее горячее тело, такое сильное и такое беззащитное… Это похоже на волшебный сон. Это слишком прекрасно, чтобы быть правдой! Но это – правда. Уж не судьба ли, столько времени заставлявшая меня любоваться своим задом, решила сменить гнев на милость и улыбнулась? Похоже на то.

Я ни о чем не думаю. По крайней мере, стараюсь не думать. Потому что, стоило мне на мгновение включить мозг, как в тот же миг я чуть не завыл волком от тоски. Со всех сторон, точно стая летучих мышей, налетели мысли, одна другой гаже, одна другой противнее.

Я готов был поклясться, что вижу, как они вылетают из ушей, изо рта, из носа. Или не мыши то были, а бесы?

«Вот так траур у нас получился. Не успели оплакать друзей… Как-то неправильно вышло».

«А если Арс все-таки жив, что делать будем?»

«Сколько валяться можно?! А разведка? А поиск и осмотр соседних помещений?!»

«Грибов надолго не хватит…»

Я понял, что еще немного – и чокнусь. Сплошное горе от этого ума. Поэтому я его просто отключил. Раньше не умел, теперь каким-то образом научился. Проклятые вопросы, каркающие, галдящие, рвущие разум на куски, оставили меня в покое. Чуть не разбудил Дашеньку, между прочим. Рука моя, лежавшая на ее животе, непроизвольно сжалась в кулак. Кажется, я даже слегка прищемил Дусе кожу. Она тревожно заворочалась, но, слава богу, не проснулась. Пусть спит. Пусть спит, сколько хочет. Я рядом.

Спи, милая, не беспокойся ни о чем. Баюшки-баю. Баюшки-баю… А придет серенький волчок – нашинкую, как лучок, хых. Тоже Алекса шутка.

Алекс-Алекс… Мне будет не хватать тебя. Твоих колкостей, твоих острот, твоих насмешек. Классный ты был парень. Мы могли бы стать лучшими друзьями. Почти уже стали, да вот как все повернулось…

И ты, Арс, прости нас. Да, то, что мы с Дашей сделали, это грех.

И грех тяжкий. Не надо оправданий, не надо пустых слов. Даже сам себе я врать не хочу и не буду. Я знаю, что поступил гадко. Но знаю я и другое: иначе поступить я не мог. Прости еще раз, Белый Барс, если ты видишь нас сейчас с того света… И Кондрату привет передай.

Глаза мои тяжелеют, и я сам не замечаю, как начинаю дремать. Нет, не так. Какая там дрема! Я буквально проваливаюсь в сон, точно в омут. Усталость все-таки берет свое.

А когда я просыпаюсь, Даши рядом нет.

Кондрат Филиппович однажды сказал ученикам, собравшимся на урок:

– Если вы вдруг попадете в новое, незнакомое место, первым делом надо его исследовать. Обнаружить источники воды и пищи либо убедиться в их отсутствии. И, самое важное, выяснить, не угрожает ли вам опасность.

Даша Кружевницына тогда съехидничала:

– Что вы говорите, учитель? А почему тогда мы про большую часть пещер ни черта не знаем?

– Как это? – нахмурился Кондрат Филиппович. Он любил, когда с ним спорили, но в то же время терпеть не мог, когда его слова называли чепухой.

Наставник совершил большую ошибку. Кружевницына к схватке с учителем готовилась давно, ждала лишь подходящего случая. Вопросы градом посыпались на Кондрата Филипповича. Даша вошла в раж и щадить старика не собиралась.

– Система Окро где кончается? Боковая галерея в зале Анакопия куда ведет? Геликтиты откуда взялись? А кораллиты? Кристалл в зале Гиви Смыра кто-нибудь изучал? Откуда у него эти загадочные свойства? Куда днем исчезают москвичи? Снарки откуда появились?

Кондрат Филиппович к такой массированной атаке оказался не готов. Он начал было отвечать, но растерялся, сбился, и в итоге, сильно раздосадованный, распустил учеников.

На Дашу все, кроме Алекса, смотрели с осуждением. В этом отчасти была виновата она сама. Многие вопросы, поднятые девушкой в тот день, действительно нуждались в решении. Но Кружевницына так сильно испортила себе репутацию, что проблемы, которые она подняла, все пропустили мимо ушей.

«Ну и пошли вы в жопу», – сделала для себя вывод Даша относительно соплеменников и больше эти вопросы не задавала. Для девушки важнее было то, что она посадила в лужу учителя. Какое-то время Даша упивалась триумфом, но потом ей стало немного совестно, что она поставила старика в неловкое положение и опозорила перед всем племенем. Застать его врасплох можно было и с глазу на глаз.