Сергей Лукьяненко - Застава

Вначале засмеялся Ашот. Потом я. Потом Галина. Уж очень странным было предположение, что мы встали кому-то поперек пути. Только Ромка хмурился, а Хмель улыбался в своей обычной манере.

– Давайте попробуем, – поддержал ее Бобриков. – Начну с себя. За последние три года я привлек в пограничную стражу одного человека – Ударника. Замечаний по этому поводу вроде бы ни у кого нет… Два года назад совершенно случайно спас советника Гольма. Приятный, тихий человек, семьянин и гурман. Ни с кем, на мой взгляд, не конфликтует. Задержал пять нарушителей. Трое зарегистрировались как вольные торговцы, я проверил – с ними все в порядке, периодически появляются в Центруме, товары продают на официальных рынках. Один так и не смог понять, как открыл проход. Получил значок случайного нарушителя, был лично мной отправлен домой в Коломну. Рыдал и просил не выгонять, но остаться навсегда побоялся… Еще одна женщина с Украины не смогла вспомнить, как открыла портал, но с удовольствием осталась в Антарии. У нее сейчас чудесный салон «Ласки иноземья» в нижнем городе… Никому в Центруме я вреда не причинял, с властями не конфликтовал, отчеты сдавал в срок. Все.

Бобриков развел руками.

– Хмель, ты за собой какую-нибудь промашку знаешь? – спросила Баринова. – Задержал кого-нибудь, кого не надо было… застрелил без вины… лорда-протектора матом обругал?

Хмель прижал правую руку к сердцу и замотал головой так отчаянно, будто проверял шею на прочность.

– Галя? – Баринова как-то незаметно взяла на себя ведение расспросов. Или лучше сказать «допросов»? – За последнее время… ну, год-два… было что-то необычное?

Некоторое время девушка размышляла.

– В перестрелке с бандой Хромого уложила двоих, – сказала она наконец. – Считается?

Баринова покачала головой.

– Клеился ко мне в Антарии какой-то аристократический хлыщ. Я с ним поиграла, – она усмехнулась, – потом велела убираться.

Ашот цокнул языком:

– Нехорошо, конечно… Но неподсудно, да?

– Нас не власти Клондала преследуют, – заметил Бобриков. – Так что… вряд ли.

– А ты, Ашот? – спросила Баринова.

– За три года – четырех нарушителей… ну… – Ашот замялся. Я его понимал. В Центруме это слово произносилось гораздо легче… – Застрелил. Вроде как всех за дело, в бою.

– Да ты у нас серийный убийца, – ехидно сказала Баринова. – Я вот никого ни разу не убила.

– Ты и в дозоры ходишь нечасто, – всерьез отпарировал Ашот. – Взяток не брал, начальство не ругал, контрабанду… ну, можно сказать, всю сдавал властям.

Баринова улыбнулась:

– То, что процентов десять-пятнадцать контрабанды оседает у пограничников – ни для кого не новость. Нас поэтому почти и не финансируют… Ударник?

– Я убил двоих, – сказал я. – В перестрелках. Один был контрабандист с грузом, второй без груза, но и он в меня стрелять первый начал…

– Это два месяца назад? – уточнил Бобриков. – Тот придурок у железки? Помню… А тот, за которым ты три дня назад ушел в горы?

– Обычный контрабандист. Тащил в Лорею батарейки. Ушел, у него портал быстрый и большой… он им прикрылся от выстрелов и…

Бобриков кивнул. И уставился на Романа. Тот крутил в руках бокал.

– Ромочка, мальчик мой… – сладким голосом сказала Баринова. – Ты не шалил последнее время?

Парнишка вскинул голову, испуганно посмотрел на нее.

– Ну, колись! – велела Баринова. – Мы же видим, у тебя совесть нечиста.

– Я… – Роман опустил голову. – Ну… это случайно вышло…

– Рома, рассказывай, – сочувственно сказал Ашот. – Мы все молодыми были, понимаем, порой глупишь в эти годы…

Роман сглотнул.

– Я… на рынке неделю назад…

– Ну? – чуть повысила голос Баринова.

– Спер у одного лоха десять золотых талеров. Ну… он сам виноват… кошелек из кармана торчал, а там толчея была…

Парень замолчал. Все мы прекрасно помнили, что в свое время, ребенком попав в Клондал, он там неплохо обжился и стал искусным карманником.

– Деньги были в бумажнике? – спросила Баринова. – Или в кошельке?

– А какая разница? – спросил Рома, не поднимая головы.

– Принципиальная! В бумажнике еще бывают бумаги.

– Нет… кошелек такой… парчовый, пижонский… только монеты. Я десятку вынул, а кошелек ему обратно в карман сунул, – Роман поднял голову и с внезапной отчаянной гордостью сказал: – Да дядька богатый, из купцов, которые зерном торгуют… ему эта десятка – раз плюнуть, а мне надо было…

– Что надо? – возмутился Бобриков. – Ты был голоден? Бос и гол?

– Мне подарок надо было девчонке! – отчаянно сказал Роман. – А там колечко продавалась шикарное, с переливчатым жемчугом, на Земле такого нет! Всего за десять золотых, а ему цена пятнадцать! Я даже из кошелька не все взял, он полный был, я только десять монет… этот мужик, может быть, даже не заметил!

Бобриков откашлялся. Потом сказал:

– Ну, Рома… ты, конечно, дундук. Нужны были деньги на подарок девочке – это святое. Сказал бы, мы бы тебе выдали финансы.

– Кольцо бы ушло, – хмуро сказал Роман. – Переливчатый жемчуг – он и в Центруме редкий…

– За кражу десятки его могла бы искать полиция Клондала, – сказала Баринова. – Но уж никак не Пограничный корпус. Рома, ты меня ужасно расстроил, но вряд ли дело в тебе… Так что у нас выходит? Никто ничего ужасного не совершал? Не выдавал тайных планов пограничников, не работал на контрабандистов? Ну?

Все молчали.

– Тогда я ничего не понимаю, – резюмировала Баринова. – Чушь какая-то. Привязались к бедным скромным пограничникам. Ни за что ни про что.

Бобриков вздохнул и снова налил всем коньяка. Роману хмуро сказал:

– Загляни в холодильник, там еще лимонад есть.

Парень шмыгнул носом. Встал и двинулся на кухню, в дверях остановился и спросил:

– Вы меня не прогоните?

– Я тебя выпорю, – пообещал Бобриков. – Лично. Мозолистой пролетарской рукой. Если еще раз случится что-то подобное. Все, проехали, закрыли тему… Купца того потом найдешь и отдашь десятку. Не знаю, как. Хоть в карман подбросишь, раз такой ловкий… Ну, что делать будем, коллеги?

– А у нас выбор небольшой, – сказала Баринова. – Не ходить в Центрум мы не можем. Это наша жизнь. Прятаться – глупо и бесполезно. Так что надо ехать в штаб, добровольно, и выяснять, в чем наша вина. Ну и оправдываться, когда выясним.

– Это если есть вина, – мудро заметил Ашот. – А если нет? Знаешь, так бывает…

– Так не бывает, – твердо сказала Баринова. – Всегда и за всеми есть какая-то вина. Ты уж мне поверь, я жизнь знаю хорошо и с разных сторон. Что-то где-то когда-то мы сделали неправильно. И, похоже, все мы – иначе с чего всю заставу потребовали для допроса? Надо поехать. Самим, добровольно. Раз у нас есть неделя, спасибо господину советнику, мы как раз успеем добраться до штаба. Явимся сами, сразу к нам будет другое отношение. Выясним, что и как. Еще и извинятся.