Александр Афанасьев - У кладезя бездны. Адские врата

– Особого приглашения ждете, Ирлмайер?

– Туда не пускают, герр Марвиц. Особый пропускной режим, у меня нет с собой удостоверения…

– Вот даже как? – Марвиц высокомерно усмехнулся. – Идите-ка за мной, дружище…

За дубовыми вратами с надраенными до блеска медными ручками оказался небольшой, уютно обставленный зал ожидания. Ни вертушек, ни шлагбаума, ни арки металлодетектора тут не было – не вписывалось. Просто у самого входа стояли несколько человек в неброских костюмах с чемоданчиками, и, увидев Ирлмайера, они сделали стойку, как охотничьи псы.

Марвиц достал свое удостоверение:

– Со мной, один человек. Записывать не нужно.

Один из охранников приблизился, обвел вокруг Ирлмайера небольшим ручным детектором металла. Затем, словно не доверяя прибору, легонько охлопал, ища оружие.

– Порядок.

– Его Величество наверху?

– Нет, экселленц. Он уже в поезде, вам следовало бы поторопиться. Поезд отходит через восемь минут.

– Вы слышали, Ирлмайер. Поспешим. Благодарю, Ганс.

– Не стоит благодарности, экселленц.

Ирлмайер только сейчас вспомнил, что и у него, и у Марвица – одинаковые звания. Но его сюда не то что к кайзер-поезду – и на порог бы не пустили. Не говоря уж о том, чтобы пропустить в его компании без записи какого-то подозрительного субъекта, явно не берлинца.

– Поспешим…

Быстро пройдя зал ожидания – высокий, упитанный Марвиц и следом за ним худой как палка, на голову ниже его Ирлмайер, – они вышли в предусмотрительно открытую швейцаром дверь на перрон. Красная ковровая дорожка, на которой грязь надо было искать с микроскопом, была постелена и здесь, сквозь стеклянную крышу павильона сочилось солнце. У перрона, готовясь к дальней дороге, дремал кайзер-поезд: двенадцать ярко-синих бронированных вагонов по сто десять тонн каждый, три мощных дизельных локомотива «Манесманн» впереди и один – в хвосте поезда. Серебристый отблеск наглухо тонированных стекол вагонов, черные орлы и надпись «Рейхсбан», замершие у каждой вагонной двери часовые. Первый поезд Священной Римской империи готов был отправиться в путь – в Киль.

Марвиц уверенно подошел к двери второго от хвоста поезда вагона, шагнул внутрь, ничего не предъявляя и не спрашивая. Следом за ним – стараясь выглядеть так же уверенно – вошел и Ирлмайер…

Внутри это оказался почти что обычный поезд дальнего следования, экспресс со спальными местами. Тот же узкий проход, двери купе с номерами. Красная дорожка была постелена и здесь, на окнах – кипенно-белые занавески с черным одноглавым орлом, смотрящим на восток.

Железнодорожным ключом Марвиц открыл дверь одного из купе.

– Заходи. Располагайся.

Ирлмайер осторожно зашел.

Почти то же самое, как в СВ или мягких вагонах. Такие вагоны в Европе не используются, их используют только в трансконтинентальных экспрессах. Берлин – Констанца – Константинополь – Багдад – Джидда, Париж – Москва – Тбилиси, знаменитый «Белый Экспресс» Лиссабон – Владивосток. Двухместное купе, шкафчик для одежды, одна ванная комната на два купе.

Ирлмайер с удивлением понял, что это – не первое свободное купе или общее купе – это купе специально закреплено за Марвицем. В кайзер-поезде! Он сделал такое заключение по небольшой фотографии в дорогой рамке, стоящей на уже откинутом столике. На фотографии – потрясающе красивая девушка в белой мужской рубашке, со светлыми, почти пепельными волосами и миндалевидными серо-голубыми глазами задумчиво смотрела в объектив фотоаппарата…

– Семьей обзавелся, а? – стараясь скрыть неловкость, сказал Ирлмайер, кивнув на фотографию…

– Нет… – сухо и холодно сказал Марвиц, вешая в шкафчик плащ, – я холост.

Ирлмайер предпочел не продолжать.

– Ну?

– Позволь? – Ирлмайер кивнул на дверь туалета.

– Прошу.

– У тебя есть на чем посмотреть микрофильм?

– Нет. Но лупа найдется…

Вагон едва заметно качнулся – кайзер-поезд тронулся.

Ирлмайер вернулся из туалета через пару минут. Протянул Марвицу кусок пленки – всего восемь кадров, каждый по странице. Марвиц включил ночник над кроватью, приложил пленку к лупе, начал читать, шевеля губами. Ирлмайер сел напротив, смотря на все быстрее мелькающие за окном стены – железнодорожные пути были отгорожены от всего Берлина шумозащитными стенами.

На то, чтобы прочитать все восемь страниц, Марвицу потребовалось чуть больше часа, за все это время он не задал не единого вопроса. Кайзер-поезд уже вышел из Берлина и сейчас заворачивал на юг…

– Чьи это показания? – наконец спросил Марвиц.

– Мохаммеда Фарраха Айдида. Бывшего начальника штаба колониальных войск Италии в Сомали.

Марвиц пожевал губами.

– Похоже на широкомасштабную провокацию. Или просто пьяный бред.

– Похоже. Хотя Айдид, давая эти показания, был не в том состоянии, чтобы устраивать какие-то провокации. А если нет?

– А если нет – то у нас большие проблемы.

Ирлмайер отрицательно покачал головой.

– Большие возможности.

– Что ты имеешь в виду?

– Выслушай. И не перебивай…

Когда Ирлмайер закончил, Марвиц какое-то время сидел в каком-то оцепенении, прокручивая в голове информацию. Осторожный, как никто, полицай-президент Берлина понимал, что в этих восьми кадрах пленки – огромная палка, огреет кого – мало не покажется. Даже не палка – дубина. Но любая палка – о двух концах, верно?

– Кто это еще знает?

– Никто. Допрос вел я лично.

Ирлмайер солгал. Надо было сохранить Зайдлера – даже на случай, если Марвиц сейчас достанет пистолет и застрелит его.

Но Марвиц не стал доставать пистолет. Вместо этого он взял фотографию со стола, посмотрел на нее и аккуратно, осторожно поставил обратно. В глазах Марвица, этакого угрюмого, серьезного здоровяка, каким Ирлмайер помнил его еще со студенческой скамьи, электрическим разрядом просверкнула боль…

– Сиди здесь… – он поднялся, достал из шкафчика парадный черный китель с золотым шитьем, застегнул его на все пуговицы и вышел. Ирлмайер остался в купе один. Кайзер-поезд покидал пределы Берлина, негромкий перестук под ногами сменился непрерывным дрожащим гулом, картинки на экране окна превратились в смазанную полосу. Поезд шел на восток…

Марвиц так и не появился – прошло уже больше часа, и Ирлмайер начал задумываться о том, как бы раздобыть немного съестного и чая или кофе. В обычном скором Рейхсбана, если проголодался, нужно было сходить в вагон-ресторан и поесть. Но это был не обычный поезд, это был кайзер-поезд, поезд Его Императорского и Королевского Величества, и непонятно было, что сделают с внезапно появившимся в нем неподобающим образом одетым и без соответствующих документов человеком. То ли накормят, то ли арестуют от греха подальше…