Роман Глушков - В когтях багряного зверя

Убби, конечно, крепился и сохранял невозмутимую мину, но не мог полностью скрыть терзающую его зубную боль. Поэтому я пошел ему навстречу и согласился договориться с паломниками на его условиях. В конце концов, здоровье северянина, да и любого из нас – не то, на чем нам следует экономить.

Мое встречное предложение строители неведомого мне Ковчега приняли на ура. Они уже было отчаялись, но Ангелы ответили на их мольбы и наставили нас, скупердяев, на праведный путь. Даже если паломничий лекарь соврал, что он передергал за свою жизнь сотни зубов, а на самом деле не выдернул ни одного, он явно был готов научиться этому прямо сейчас, лишь бы мы не передумали. К счастью, он нас не обманул. В чем мы убедились, когда эскулап извлек из вещмешка набор зубоврачебных инструментов. В итоге все остались довольны, и мы ударили по рукам. А пока паломники ходили за припрятанными неподалеку вещами (их стерегла пожилая семейная пара, и всего в этой компании насчитывалось четырнадцать человек), я с командой подготовил «Гольфстрим» к его последней переправе через эту реку.

Путь через брод на малой скорости занимал около двадцати минут. Гнать быстрее было рискованно – я могу не успеть остановить бронекат, если вдруг поток приготовит на нашем пути ловушку. Но прежде чем мы тронулись с места, Убби потребовал, чтобы клиенты выполнили свою часть сделки.

– Мне – обезболивающее?! – прорычал северянин, когда лекарь предложил ему выпить перед операцией анестезирующую микстуру. – Загрызи тебя пес, потом сожри, выблюй и снова сожри! Не хочешь ли ты сказать, ученая твоя башка, что Убби Сандаварг боится боли?!

«Ученой башке» пришлось поспешно оправдываться, что у него и в мыслях не было ничего подобного. Впрочем, Убби предпочел не доводить дело до ссоры, простив доктору его необдуманные слова. Доктор же замялся и, сделав вид, что отлучился за инструментом, сам тем временем подошел ко мне и виновато попросил:

– Мне крайне неловко беспокоить вас по мелочам, господин шкипер, но э-э-э… Не могли бы вы уговорить вашего друга хотя бы прополоскать рот дезинфицирующим раствором, а после операции позволить мне обработать рану заживляющей мазью? Я, конечно, могу обойтись и без этого, но, сами понимаете – хамада есть хамада. Стерильность здесь отвратительная, да и вряд ли вам понравится, если ваш друг будет потом три дня плеваться кровью.

Я не был ярым поборником чистоты, но ходить по заплеванной кровью палубе мне не хотелось. Пришлось согласиться с лекарем и идти на поклон к его свирепому пациенту. Благо насчет промывки и обработки ран Сандаварг не возражал, поскольку это уже никак не задевало его достоинство. И когда эскулап подступил к нему с флаконом антисептика в одной руке и щипцами в другой, гордец покорно разинул перед ним рот. А также позволил помощникам лекаря удерживать себя за руки и за ноги, дабы ненароком не осерчать от боли и не заехать ему по уху.

Я, Малабонита и Гуго, затаив дыхание, следили за ними и в первую очередь желали удачи септианам, а не больному. Ведь стоит лишь лекарю оплошать, осерчавший Убби раскидает его и его ассистентов, как щенков. Прежде чем мы впустили их на палубу, я приказал им сложить все мечи, ножи и арбалеты в железный ящик и запер тот на замок. Такие уж времена. Когда заключаешь случайный контракт, не грех перестраховаться. Северянину, конечно, такие порядки не нравились, и он считал их проявлением малодушия. Но людей, которые добровольно сдают оружие по приказу малодушного шкипера, Сандаварг презирал еще больше, поэтому и не протестовал.

Не стал он протестовать и после знакомства с зубоврачебными щипцами. Наоборот, остался доволен тем, что септианин разрешил его проблему за считаные секунды. Не успел Убби и глазом моргнуть, а лекарь уже протягивал ему выдернутый зуб, предлагая убедиться, что тот удален чисто – целиком и вместе с корнем. Пациент довольно крякнул, сплюнул кровь и позволил спасителю довести дело до конца: промыть рану и заткнуть ее тампоном с целебной мазью. А потом, уважительно кивая, еще долго хлопал строителей Ковчега по плечам, хотя обычно не испытывал симпатии к ангелопоклонникам.

«Гольфстрим» выехал на переправу, когда начало смеркаться. Я зажег в рубке факел. Малабонита, забравшись на марс, сделала то же самое. Увидев, как непринужденно мы обходимся с огнем, клиенты и их староста – его звали Гатри – нахмурились и начали с опаской переглядываться. Стало понятно, что закостенелые в своих убеждениях септиане не одобряют наши смелые прогрессивные взгляды. Но Гатри сотоварищи уже наверняка сталкивались на своем пути с подобными нам нечестивцами, поэтому наша дерзость повергла паломников не в шок, а лишь в глухое раздражение. Которое меня, честно говоря, не волновало. Главное, чтобы они не нарушали запрет и не покидали носовой палубы. А дабы кто-нибудь из них не ослушался, между ними и капитанским мостиком расположился Убби. И не один, а со своими иностальными братьями Ярнклотом и Ярнскидом. Он не брал в руки пудовый кистень и щит, но положил их на виду, у мачты, где мог быстро схватить их и пустить в ход.

Я сделал лишь одно исключение – попросил старосту гостей подняться ко мне в рубку. В иных обстоятельствах я не стал бы болтать с религиозным фанатиком, если бы он сам этого не пожелал. Но сегодня мне не терпелось разузнать, почему паломники сменили свои балахоны на странные накидки и что за Ковчег они разыскивают.

Перемена климата, влажность, недостаток солнечного света и тяготы жизни плохо отражались на здоровье пожилого Гатри. С его лица не сходили бледность и испарина, передвигался он, волоча ноги, и дышал при этом так, будто все время взбирался на высокую гору. Но, как и у всех фанатиков, в его выпученных глазах по-прежнему бегали искорки одержимости. А также искорки факела, что я зажег в рубке. Староста угрюмо покосился на него и отошел от огня подальше, не сказав ни слова. В нашем присутствии он воздерживался от проповедей и вообще не повышал голос, общаясь с сородичами. И все же было заметно, с каким трудом он сохраняет спокойствие, будучи вынужденным заключить сделку с неверными вроде нас.

Я учтиво предложил Гатри присесть в шкиперское кресло, но он отказался и предпочел стоять на ногах, держась за поручень.

– Надеюсь, вы не сочтете меня невежливым, мистер Гатри, если я задам вам парочку вопросов? – с ходу перешел я к делу. – Просто я и мои люди долго колесили по задворкам Атлантики, сильно отстали от жизни, и все новости мы узнаем теперь только от наших пассажиров.

– Ну… м – м -м… кхм… Спрашивайте, чего уж там, – покряхтев для солидности, буркнул ангелопоклонник. Ему не хотелось говорить со мной, поэтому он глядел не на меня, а на противоположный берег реки. А также на своих людей. Они расположились на носовой палубе и в свою очередь посматривали то на нас, то в бойницы, то на стоящего у мачты Сандаварга.