Алексей Волков - Сегодня война

Матвеев вновь чуть приложился к фляге.

– Дай и мне. – Десантник элементарно не находил себе места.

– На.

Запах спиртного шибанул в нос раньше, чем Николай успел отпить.

– Что это?

– Как что? Что вчера не допили. Ну я и залил во флягу. Не пропадать же добру! И для храбрости опять же малехо.

– Я тебе такую храбрость щас выпишу! – Хотелось гаркнуть, но наверху были добровольцы, люди чужие, и потому вместо разноса Николай предпочел разъяснения. – Старики вспоминали: кто перед боем норму принимал, до конца не доживал. Реакция притупляется, это раз. Даже если выпито чуть-чуть. Инстинкт самосохранения притупляется. Это два. Кажешься себе храбрым и лихим, а противник стреляет неплохо. Ты выскочишь всех положить, тут тебя и… Потерь без тебя хватает. Вон, спроси, сколько мужиков из роты полегло. Хочешь их число пополнить? Пусть говорят, что дураков не жалко, но зачем пиндосов радовать? Все. Фляга конфискуется. На случай, если рану кому промывать придется.

Вначале хотел просто вылить, однако практичность взяла свое.

– А если никого не ранят?

– Тогда вечером выпьем по двадцать грамм в честь удачи. И вообще, ты же тоже с попом пообщался, слушал его проповедь насчет ясного духа.

Ох, капризная женщина, та самая удача! Если даже строит глазки, все равно готовься к беде…

Трудно сказать, повезло Максиму и Сергею или, напротив, не повезло. В состав кочующих групп их не включили, а вместо этого назначили в прикрытие к резервной БМП. Броня подслеповата, ее охранять надо. По логике, в группах опаснее. Они примут первый удар, а до резерва дело может не дойти. Но парни уже уяснили простую армейскую мудрость – убить могут везде.

– Тут вообще под начальственным взором, – пробурчал Серанцев.

Пока они находились в доме и обязаны были выскочить лишь по тревоге или по обращенному к ним приказу. Боевая машина укрыта в гараже, экипаж занят снаряжением лент к пушке и пулемету, и остается благодарить судьбу, что хоть тут не припахали.

– Зато с начальством целее. – Макс в любом повороте судьбы умел находить привлекательные моменты. – Они же, по приколу, первыми в огонь не полезут.

– Особенно – капитан, – скривился Серанцев. – Да и ротный со старшиной вечно только и ищут пули.

– Капитан в штабе. А остальные… Тем, кто с добровольцами, будет похуже.

К ним заходил Илья. Александр прогнать парнишку не успел, Дмитрий махнул на него рукой, куда его девать, если уже бой на носу, да определил к себе поближе. Мальчишка жаждал узнать подробности недавнего боя, но приятелей на рассказы не тянуло. Не только их. Начни, и сразу вспомнишь такое, что больше всего на свете хотелось бы забыть. Разорванную человеческую плоть, свинцовый посвист над головами, невольный страх, если не больше…

Что выглядит романтикой в фильмах, совсем иначе воспринимается наяву. Ладно еще своеобразное отупение воздействовало на память, и пережитое словно ушло в самые дальние уголки сознания. Но ведь потом вернется…

Но Илья пока не хлебнул своей порции лиха и молчаливости не понимал. Пытался лезть с настырными вопросами и лишь затем ушел помогать экипажу.

– Наверно, – Серанцев представил себя крадущимся вдоль забора, за которым грохочут вражеские танки, и зябко передернулся. – Все равно нас здесь всех убьют. Нас даже кормили на убой. В прямом смысле слова. Порадовать напоследок.

– Ты не прав. Они сейчас женский батальон специального назначения ожидают. Для доставления бойцам последней услады и сохранения генофонда. У тебя же детей нет. И у меня нет. Непорядок получается. Словно мы лузеры какие-то. Ладно, люди семейные, они уже род продолжили. А страна, между прочим, потихоньку вымирает. И каждая хромосома на счету. Вот и пришлют здоровых баб для этих самых целей. А нам – запись в билете: с кем именно был. Повезет – погибнешь. Нет – придется после войны детей, по приколу, воспитывать.

Мысль об отцовстве никаких приятных чувств у Сергея не вызвала. Он встречался с женщиной, не каждый день, а так, по желанию, но создавать семью, постоянно видеть одну и ту же партнершу… Бррр… Порою подруга намекала о следующем, с ее точки зрения, вполне логичном шаге. Нашла дурака! Повязать себя на неопределенное время, а при разводе еще делиться имуществом! Для решения бытовых проблем существуют стиральные машины и прочая техника, питаться можно в ресторане, если вдруг лень станет готовить самому. Разве что перепихнуться. Удобно, когда никого не надо искать для таких целей. Но это не повод постоянно находиться вместе. Есть другие дела, иногда – увлечения.

Вспомнилось, что как раз из-за случайного и незначительного увлечения он попал в ополчение. Прям в рифму. Убил бы сучку за подставу! Ее счастье, не выбраться никак!

Максима между тем несло. Каждый по-своему переживает момент перед боем. Один замыкается в себе, другой распахивает душу, а третьего мучает словесный понос. Лишь бы говорить, не оставаться наедине с мыслями. Как бы «сынок» не храбрился и не корчил из себя бывалого, в душе его жил страх. Ладно, убьет сразу, а если мучиться? Да и сразу…

– Слушай, зря мы к попу не пошли, – вдруг перескочил он на другую тему. – Вдруг там действительно кто-то есть? Прислушается к молитвам, даст шанс на исправление. А кто не молится, того досрочно в ад ко всем чертям. Эх, почему меня не крестили? Ты крещеный?

– Нет. – До сих пор бог не вписывался в стройную картину мира. Он требовал каких-то ограничений, лишал человека самого главного – полной и безоговорочной свободы, откладывал блага на потом, как воздаяние за прожитую жизнь. Серанцев же желал всего прямо сейчас. Никому не ведомо, что ждет человека после смерти, и существует ли вообще такая загадочная и непостижимая субстанция, как душа.

Но, может, зря он так думал?

«Господи, если ты есть! Сохрани и помилуй! Не дай помереть в цвете лет жестокою смертью! Останусь живым, сразу крещусь! Честное слово! Чем угодно поклянусь! Буду верить в тебя! Вот увидишь! – Но обещанного показалось мало. – Даже больше. На церковь пожертвую. Сколько смогу. Много пожертвую! На любую, только сохрани! На здешнюю, откуда был батюшка! Я же по молодости и глупости не верил! Никто не научил! Спаси, Господи!»

Сколько таких молитв уже слышало Небо! Вкупе с самыми разными обещаниями. Очень часто куда более серьезными. Словно всемогущему пытались всучить взятку в обмен на милость. Но чем купить неподкупного судию? Ему прекрасно ведома цена словам и обещаниям, звучащим в трудную минуту.

– Как настроение, бойцы? – прервал молитвенные возлияния вошедший старшина.

– Какое настроение? Как у баранов перед бойней, – огрызнулся Макс.

– Ты брось. Будешь так думать, добром не кончится. Настроение должно быть боевое. Врага уничтожить. Самому уцелеть. Приказ понятен? Не понял. Еще раз спрашиваю: приказ понятен?