Сергей Зайцев - Темная мишень

– Стоять! – срывающимся голосом скомандовал Косарь, делая знак своим людям, которых прихватил с собой для сопровождения залетных гостей – Сотникова, двух ганзейцев и челнока. – Мы не знаем, сколько их там…

– Опасности уже нет, – тихий, но отчетливый девичий голос заставил всех обернуться.

Наташка. С суровым и бледным, как у гипсовой статуи, лицом, пальцы крепко сжимают пистолет. Прямо амазонка, мать ее… И выглядит вдвое старше своего возраста – как человек, которому многое пришлось перенести, многое вытерпеть и преодолеть. Фёдор порывисто шагнул к девушке, притянул к себе, крепко обнял.

– Где же ты все это время была, партизанка ты этакая, а?!

– Тебе туда точно лучше не попадать, Федь, – Наташка мягко высвободилась из рук Фёдора, и ему ничего не оставалось, как последовать за ней вместе с остальными в кабинет хозяина Новокузнецкой.

Густой запах спирта и крови шибанул в нос, как только Фёдор переступил порог вслед за Димкой.

При одном лишь взгляде на царивший в помещении разгром становилось понятно, почему Учитель так и не объявился среди бойцов. Перевернутые стол и стулья, раскиданные тарелки с остатками закуски, расплющенное сердце вичухи – серым комком среди осколков от разлетевшейся при падении банки. Нетерпеливо потеснив челнока, в комнату протолкался Косарь и изумленно присвистнул: Учитель лежал возле перевернутого кресла, в окружении трех трупов морлоков. Причем первых двух он успел пристрелить из дробовика, а третьему, схватившемуся с ним в рукопашную, сломал шею – могучие руки старика до сих пор стискивали твари глотку.

– Отбегался наш Авторитет, – с сокрушенным видом обронил Косарь. Плечи братка поникли, руки, сжимавшие оружие, опустились.

Искатель, ловко переступая разбросанную утварь, подошел к Учителю, наклонился проверить пульс, но тут пахан сам открыл глаза и увидел склонившегося над ним Сотникова. Все его тело мгновенно напряглось, в глазах сверкнула жгучая ненависть.

– Ты!.. – Учитель сдавленно закашлялся, губы окрасились кровью. – Ты его догонишь… Тебя сама смерть не берет… Ты с ним справишься…

– О ком ты, Данила Иванович?

– О Грешнике… Убей эту тварь и верни моих людей!

С затянутых мрачными тучами небес сплошной белой завесой падал снег.

Зимой, когда земля укутана белым саваном, нет настоящей тьмы даже самой ненастной ночью, но сейчас, хотя время едва приблизилось к вечеру, из-за снегопада видно было не дальше десятка-другого шагов.

Наташка следовала сразу за Димкой, отставая лишь на шаг. Он и Соленый шли впереди, Каравай, Фёдор, Кирпич и Косарь – за ней. Под ногами поскрипывал снег, но ступать несложно – тропу, протоптанную по бывшему Садовническому проезду отрядом Грешника, еще не занесло. Часть пути прошли по ней, потом свернули на поперечную улицу, и здесь уже пришлось топать по целине, проваливаясь в рыхлый снег выше щиколотки. Впрочем, недолго: заначка новокузнецких сталкеров располагалась примерно в квартале от наземного вестибюля метро, в гаражной пристройке возле небольшого двухэтажного здания из красного кирпича.

Широкую гаражную дверь сразу открыть не удалось – несмотря на смазку, механизм все-таки прихватило морозцем. Проблемой занялись Косарь с Кирпичом, остальные прикрывали, настороженно поглядывая по сторонам.

Наташка ждала относительно спокойно. Крупные ленивые снежинки мягко падали на голову и плечи, скользили по выпуклому пластику маски, оседали на руках и оружии. Едва заметный парок от дыхания вился над выпускными клапанами. Свежий воздух, проникавший сквозь фильтры, с непривычки пьянил. Настороженность спутников она хорошо понимала, но сама опасности не чувствовала. Близлежащие улицы были именно такими, какими и казались, – пустынными и безжизненными. Один из редких моментов, когда можно действительно наслаждаться жизнью.

Ее прошлый выход на поверхность состоялся осенью, когда первые холода уже покусывали землю, но снег еще не выпал, и мир выглядел тогда совсем по-другому. Более серым, пустынным, заброшенным. Неприглядным. Теперь же снежное покрывало укутало под собой все рытвины и мусор на дорогах, присыпало продавленные крыши зданий, накрыло разбросанные где попало древние остовы машин. Белизна освежила краски, прикрыла раны, нанесенные древней войной, словно дезинфицирующая марлевая повязка. И дневной свет после искусственного освещения туннелей уже не причинял глазам боль, как в первый раз, – зрение теперь подстраивалось гораздо быстрее. Наташка понимала, что просто стала другой, теперь она больше соответствовала этому миру. И сейчас она стояла здесь, возле гаража, с таким чувством, словно вернулась почти что домой. Она и не подозревала, что за два месяца туннельной тьмы так соскучилась по поверхности, по небу, по настоящему свету.

А как полегчало на душе, когда выбрались со злополучной Новокузнецкой! Снаружи морозило градусов под десять, но именно здесь прекратил наконец изнурять нервный озноб – темные щупальца Мертвого Перегона до поверхности уже не дотягивались. Даже бойня на оставшейся под землей станции, унесшая жизни по меньшей мере двух десятков людей, отсюда казалась далекой, ненастоящей. А может, она просто устала переживать… за чужих. Может, и жестковато звучит, но на всех соломки не подстелешь. Тот же Пистон – опытный же был следопыт, а так глупо подставился. Все эти прятки с отводом внимания сильно искажают восприятие, а они торопились… Морлок не почуял их, а они не заметили живого морлока. Да что теперь об этом…

Димка стоял в двух шагах, по укоренившейся привычке настороженно шарил взглядом по окрестностям, выслеживая непрошеную живность, хотя знал не хуже нее, что рядом, кроме них, никого нет – кроме, разве что, совсем уж мелкого безобидного зверья, скрывавшегося от холода и хищников в норах. Внешне он казался спокойным, но девушка хорошо чувствовала его внутреннее смятение. Злость и досаду. И ей очень хотелось шагнуть к парню, взять под руку, прижаться к его плечу, почувствовать успокаивающее тепло его тела… Но она хорошо понимала, что мешать сейчас нельзя. Ситуация на поверхности может измениться в любую секунду, сейчас не место и не время лишним чувствам.

Лишним чувствам… Как же ей это осточертело! Любить урывками, с оглядкой на обстоятельства…

Взгляд девушки скользнул по остальным спутникам – темные человеческие силуэты возле гаража, размываемые порывами насыщенного снегом ветра. Пока Кирпич под чутким матерным руководством Косаря старался расшевелить монтировкой примерзшие дверные стыки, Фёдор обеспокоенно вертел головой, определенно чувствуя себя на поверхности крайне неуютно. И постоянно дергался от любого подозрительного звука, чуть что хватаясь за свою любимую «Рысь». Но он хотя бы здоров, а вот состояние Каравая Наташке не нравилось: удар морлока не прошел даром. Сталкер вызвался проводить друзей до заначки, но сейчас заметно сдал и стоял, обессиленно прислонившись к стене возле гаража. Хороший и мужественный человек, этот Каравай, годившийся ей в отцы… И Наташа не без сожаления подумала, что не сможет ему помочь. Она едва-едва восстановила собственные силы и не собиралась их снова распылять, оставлять себя без защиты в минуту опасности. Тут уж без сантиментов.