Юрий Маслиев - Убить Троцкого

Войдя вслед за секретарем в кабинет главы миссии, Михаил, не теряя времени на объяснения, швырнул сюрикен в шею молодого человека, а в следующее мгновение – нанес мощный удар в низ живота Мацудайры. От дикой режущей боли тот скрутился калачиком на полу и, не в силах перевести дыхание, вывалил содержимое сегодняшнего ужина на богатый персидский ковер, устилавший кабинет.

Пока он переводил дыхание, Михаил обвязал его талию несколькими шелковыми веревками, закрепил за спиной гранаты, к кольцам которых привязал длинные прочные шнуры, объединенные в одну веревку.

Еще не преодолев болевой шок, Мацудайра почувствовал, что мощная рука, схватив его за шиворот, поставила на дрожащие от боли и страха ноги.

Такого унижения он, принадлежащий к высшей знати Японской империи, никогда в жизни не испытывал. Консул терялся в догадках: «Кто этот человек, посмевший поднять на меня руку, и что ему нужно?»

А когда на него надели форменный сюртук и пальто, после чего со стороны спины была прорезана дыра в материи, сквозь которую протянута веревка, и все это проделано в абсолютном молчании, ему стало по-настоящему страшно.

– Звони Ямамото, – человек, назвавшийся адъютантом Розанова, протянул ему трубку телефона.

На град вопросов, которыми засыпал его перепуганный консул, Муравьев, кратко освещая ситуацию, заявил:

– Мне нужны мои друзья. Я предлагаю твою жизнь в обмен на них и похищенный портфель с деньгами. Звони! – Он жестко ткнул трубкой в лоб дипломата.

Заметив, что тот все еще колеблется, Михаил ударил, с хрустом ломая его правую руку, и тут же заткнул ему рот, чтобы дикий крик не переполошил окружающих.

Мацудайра, едва не потеряв от боли сознание, был сломлен. В течение нескольких минут жизнь благополучного сановника превратилась в ад. Даже в страшном сне он не мог предположить, что с ним – любимцем императора, по мановению руки которого начинались войны и десятки тысяч людей шли на смерть, – могло случиться такое. Он понял, что сейчас нужно подчиниться. Потом… потом он отыграется на этом щенке и его друзьях. Сейчас главное – выйти живым из этой передряги.

Попросив девушку на коммутаторе соединить его с абонентом, он назвал номер и стал ждать. После продолжительных гудков трубку все-таки сняли, он услышал голос Ямамото.

Извергая потоки брани, накопившейся у него за тот короткий промежуток времени, что он был подвергнут истязаниям и унижению, Мацудайра злобно и предостерегающе закончил:

– …И послушайте меня, майор! Если вы думаете от меня избавиться при помощи этого русского, то знайте – у меня в сейфе лежат документы, в которых сообщается о нашей последней операции, а копии находятся в именном сейфе в Японии. Так что, если со мной что-либо случится, насладиться обретенным богатством вы не сможете! И еще, майор. Зачистка свидетелей остается на вас! А то, я смотрю, одних убираете, а другие – плодятся, как грибы! Не играйте жизнями – ни своей, ни моей…

– Хватит. – Перейдя на японский, Муравьев вырвал трубку из рук дипломата. – Слушайте меня внимательно, Ямамото… – и Михаил изложил свои жесткие требования по процедуре обмена.

Закончив разговор с майором, Муравьев повернулся к консулу:

– А теперь, ваша светлость, – злобная ухмылка исказила его правильные черты, – пройдемте к сейфу: о бумагах вы вспомнили очень кстати. И не заставляйте меня ломать вам кости одну за другой. Да и времени у нас в обрез. Так что с нейтрализацией свидетелей придется повременить. Не дай бог, если эти бумаги попадут в чужие руки! Вот это и будет гарантией моей безопасности.

Михаил споро обшарил карманы японца и извлек связку ключей. Мацудайра не сопротивлялся.

Муравьев своей жестокостью целиком подчинил его волю, и вскоре они уже мчались на машине по заснеженным улицам, ловя отражение фар в глазницах заиндевелых окон.

Развязка приближалась. Нервы напряжены до предела. Михаил, несмотря на то что им вроде бы были предусмотрены все случайности, все-таки сомневался в благоразумии Ямамото, от которого можно ожидать любой каверзы. Но пока все развивалось по плану.

Возле особняка, где находилась конспиративная явка японцев, их уже поджидали Блюм и Лопатин в окружении военного караула во главе с Ямамото. Улица была пустынна. Ни один звук не нарушал предутреннюю тишину спящего города. Машина остановилась в нескольких десятках метров от ожидающей их группы людей. Все замерли.

– Передайте водителю, – по-русски обратился Михаил к Мацудайре, – чтобы Ямамото не делал глупостей. Ваша жизнь – залог нашего благополучного бегства. В случае вашей гибели Ямамото перекроет все улицы города, нас неминуемо схватят, и компромат может попасть в чужие руки, но ни нас, ни вас это уже не будет интересовать. Только живым вы можете удержать его от необдуманных шагов…

– Не нужно разжевывать мне прописные истины, – почувствовав близкое освобождение, надменно прервал его дипломат.

Он повелительным тоном пролаял несколько гортанных японских фраз водителю, после которых тот пулей вылетел из машины и, скользя по мокрому снегу, бросился к ожидающим его японцам.

Вскоре Александру и Евгению развязали руки, вручили небольшой чемодан, содержимое которого было тут же проверено, и они не спеша двинулись к машине.

– Лихо ты, – улыбнулся разбитыми губами Лопатин, принимая из рук Муравьева два револьвера, прихваченных им в японской миссии. – Я уже думал – все, дотанцевались… Оказывается – бал продолжается, танцуют все.

Михаил объяснил друзьям – что нужно делать, и они скрылись за массивной деревянной калиткой, открыть которую пришлось, перепрыгнув через забор. Раздался басовитый собачий лай, но тут же мгновенно прекратился после сухо щелкнувшего выстрела. В свете фар было видно, что японцы после выстрела нерешительно двинулись к машине.

– Стоя-а-а-ть! Наза-а-а-д! – заорал Муравьев, больно ткнув дулом револьвера в затылок своего пленника. – Останови их!

Мацудайра в панике пролаял команду своим подчиненным, высунувшись из открытого окна. Те остановились и затем, после повторного приказа, нехотя двинулись назад.

Михаил вышел из машины, открыл переднюю дверцу, где сидел японец, и, перехватив свободной рукой веревку за спиной пленника, вытащил его из машины. Затем он заставил дипломата уткнуться головой в капот, далеко отставив ноги. Положение это – достаточно неудобное, так как руки Мацудайры, связанные впереди, были одновременно привязаны и к туловищу. Постепенно разматывая веревку, прикрепленную к кольцам гранат, Михаил скрылся за калиткой.

Распластавшись в снегу за воротами, он выбрал себе такую позицию, откуда можно было свободно наблюдать за действиями японцев и видеть напряженную спину дипломата, ожидая сигнала друзей.