Николай Мороз - Инструктор по выживанию. Чрезвычайное положение

Егор закрутил пробками горлышки канистр и вышел на мост, поставил ношу на перила, а сам уставился на тихую воду. Классический, европейский или вшивый, он же корабельная лихорадка, он же… У этой дряни слишком много названий, чтобы держать в голове их все, хватит и одного. Сыпной тиф обычно возникает в холодное время года там, где отмечается скученное проживание больших групп людей в неприспособленных для жилья условиях. Все как по нотам, вернее, по параграфу из учебника по эпидемиологии – здесь холодно, грязно и сыро. «Вспыхнувший сыпной тиф обычно быстро развивается», – черт бы побрал этот учебник. Егор подхватил полные канистры и пошел к дому. Березу обошел стороной, остановился ненадолго, посмотрел на ее ствол, вернее, на его основание. Человек никуда не делся, он уже лежал на земле и то стонал, то принимался выкрикивать что-то бессвязное, но полным ужаса голосом. «При выраженных случаях сыпного тифа бред наблюдается почти постоянно. В большинстве случаев он содержит в себе элементы беспокойства и даже страха, граничащего с паникой», – авторы учебника отлично знали свой предмет, один из них даже собрал коллекцию «мемуаров» – бредовых идей, сохранившихся в памяти излеченных им больных.

Егор уже поднялся на горку и добрался до первого, уцелевшего пока дома. Створки ворот приоткрыты, внутри тихо. Подошел, заглянул в щель – дверь дома закрыта, окна изнутри забиты чем-то, ничего не разглядеть. Зато за забором через дорогу слышатся голоса и пахнет дымом. «И что теперь – костры очистительные жечь, как при чуме? Сжигать дома и трупы заболевших? Карантин? Обсервация? То есть добровольно загнать себя в ловушку?» – Егор остановился перед следующей калиткой. Она наглухо закрыта изнутри, во дворе что-то шелестит и потрескивает негромко. Неплохо бы посмотреть, что именно… Да, совсем неплохо. Может, тот мужик под березой только один такой? Вряд ли, раз эта зараза уже пустила здесь корни, то помогут только антибиотики каждому – взрослому, ребенку по несколько уколов в сутки в течение недели.

– Размечтался.

Егор толкнул свою калитку и вошел во двор. Все, остальные теперь отсюда ни ногой, хоть воздушно-капельным эта дрянь и не передается. Он отмыл в ледяной воде руки, поставил канистры на крыльцо и вошел в дом. Дашка сидела на диване, увидела Егора, попыталась что-то сказать, но закашлялась и обхватила ладонями горло.

– Все нормально, – заявил он после осмотра, – вернее, будет нормально, уже скоро. Не тошнит? Хорошо, а горло полоскала? Молодец, надо еще. Лежи.

Он уложил Дашку на диван и спустился вниз. Постоял посреди кухни, глядя в стену перед собой, прислушался к голосам с улицы. Вытащил кобуру с «макаровым» из тайника, перепоясался под курткой и вышел во двор. Так и есть – мелкие толпятся у сарая, заглядывают в приоткрытую дверь.

– Вы чего там потеряли?

Окрика хватило, чтобы Пашку с Лизой сдуло к бане, а Женька поплелся навстречу.

– Ничего, – невинным голоском заявил он и просочился в дверь.

– Будем считать, что я тебе поверил, – Егор потянулся к ручке и крикнул уже от калитки: – Со двора не выходить, никому не открывать!

– Понятно, – высунулся из-за двери Женька, – а ты куда?

– Пойду пройдусь, – Егор перешагнул через порог, закрыл калитку и повернул в замке ключ. Постоял несколько секунд, как витязь на распутье, посмотрел по сторонам и пошел прямо. «Раз, два, три», – он шел по искрящейся под лучами солнца вмерзшей в грязь щебенке, стараясь держаться центра дороги. Поселка нет, он исчез – сгорел, вымер, он уничтожен. Вернее, вот-вот прекратит свое существование, в самой дальней стороне, когда-то считавшейся неудобной из-за своей отдаленности от дороги, еще теплится жизнь. Там уцелело несколько домов, их можно пересчитать по пальцам. Как и тот, что остался за спиной, единственный на всей улице, как последний зуб древнего старика. Егор обошел кузов «Туарега», заглянул внутрь выгоревшего салона. Пусто, тела исчезли, а ведь прошло чуть больше суток. К «Тойоте» не пошел, посмотрел издалека, как играет солнце на «обвесах» заднего бампера, и двинулся влево, по полю, присматриваясь к заборам и домам «первой линии» поселка.

На первый взгляд все нормально – калитки и ворота закрыты, из-за панелей зеленого профнастила поднимается струйка дыма, слышны голоса. В доме рядом тихо, Егор постоял в отдалении, посмотрел со стороны и направился к заборам. Да, никого – с той стороны ни звука, ни шороха, только слышно, как капает где-то вода и трещит что-то под ногами. По траве прошмыгнула серая крыса, нырнула в яму под забором и пропала.

– Зараза! – Егор пнул доски забора. – Пошла вон, тварь!

И едва не оглох от вороньих криков – с соседнего участка поднялась целая стая воронья и с карканьем заметалась над головой. «Это еще что?» – Егор выждал, пока птицы успокоятся, и подобрался к глухому деревянному забору. За этим домом хозяева следили, доски были новыми, забор простоял тут один сезон, не больше, от щитов еще едва уловимо пахло елкой. И калитка основательная, но щеколда никуда не годится, ее открыть – раз плюнуть. Егор просунул через щель в досках острие финки и отодвинул засов. Похоже, что его закрыли второпях, и странно, что никто не воспользовался оплошностью хозяев раньше. Скрипнули петли, Егор приоткрыл калитку и вошел во двор. Стандартные пятнадцать соток, как у всех – грядки, клумба перед одноэтажной домушкой, за ней виден бок еще одного деревянного сооружения и кусты по периметру. Дверь дома закрыта, поблизости никого, кроме ворон. Опасность миновала, и они вернулись обратно, прохаживались деловито по грядкам, вернее, по тому, что лежало на подмерзшей земле. Егор шагнул вперед и остановился у входной двери, глянул на нее мельком и перевел взгляд на взрыхленную землю. Длинное, бесформенное, закутанное в тряпки лежало на боку поперек грядок. Рядом и сверху прыгали вороны и копались клювами в рванье, важно расхаживали по кострищу.

От хлопка в ладоши воронье взлетело, закружилось над участком и расселось по веткам деревьев и на заборе. Егор подобрал с дорожки горсть песка и швырнул его в птиц. Те заорали, неохотно сорвались с места и улетели в сторону пустыря. Толку-то, он уйдет – они вернутся, даже раньше, даже не будут ждать, пока раздражитель исчезнет, человек им не конкурент. Только если крысы – вот их стоит опасаться, в пищевой цепочке они занимают не последнее место. И бегут уже со стороны соседнего участка, по траве прыгают шустрые серые грызуны. Впрочем, тут всем хватит – Егор обошел дом и остановился у дальнего, граничащего с пожарищем угла. В кустах он заметил еще одного – человек лежал на животе, накрыв руками голову, и тоже не двигался. «Дня два прошло. Или три», – Егор прищурился и вытянул шею, рассматривая мертвеца, видел, что даже грязно-зеленому оттенку кожи по ходу вен не затмить багровых пятен на коже рук и на виске. А воронье уже возвращалось, над головой тяжело захлопали крылья, раздался крысиный писк. Егор отвернулся и направился к калитке, но не дошел нескольких шагов.