Николай Мороз - Инструктор по выживанию. Чрезвычайное положение

«Укорот» он оставил в развилке березы и ели, прикрыл оторванной колючей лапой и прикинул в руках «вал». Ничего себе игрушка, это вам не «мухобойка», а серьезный аргумент, особенно на малых и средних дистанциях, для чего и разрабатывался. Видно, что новенький, смазку только-только смыли, и магазин почти полный. Отдача минимальная, никакого огня и дыма при выстреле, и звук тише, чем чиркач у «зиппо». По всему видно – готовились воины пророка долго и основательно, ждали свистка. «Если сегодня этих людей не видно в их городах, они не действуют сейчас, это вовсе не означает, что они не будут действовать в будущем», – будущее наступило, и законспирированные до поры группы получили отмашку к началу джихада против неверных и вероотступников. Эти девять, принесшие присягу и поклявшиеся применять усердие на пути пророка, одна из таких группировок, а засевший в доме «проповедник» – ее главарь и последний, оставшийся в живых. Будь их больше, вряд ли своего зама, или как он там у них правильно называется, отправил бы сработавшую «сигнализацию» проверять.

«Где бы я тебя ждал?» – Егор лежал у корней березы через дорогу от загородившего дверь «Хаммера». Отсюда видно, что входная дверь приоткрыта, за ней темно. В доме тоже тихо, но «проповедник» там, деваться ему некуда. Приступим, пожалуй, времени ему всего час дали, а прошло уже – Егор задрал рукав свитера – сорок минут. «С нее станется», – Егор, пригнувшись, перебежал просеку, присел за колесом «Хаммера», сжимая в руках автомат.

Еще один рывок, и он стоит на крыльце перед стальной махиной, один поворот ключа, второй – и одним выходом из мышеловки стало меньше. За стеной что-то прошуршало негромко, звякнуло стекло, и Егор вжался спиной в дверь, закрутил головой по сторонам. «Нет, здесь ты меня не видишь», – откосы толщиной в два кирпича прикрывают и нишу, и человека в ней. А вот дальше будет сплошная импровизация.

Егор метнулся обратно, прополз под днищем внедорожника, вытащил финку и проткнул все четыре колеса в нескольких местах, везде, куда смог дотянуться. Выбрался с другой стороны, перебежал дорогу, нырнул за насыпь и бегом под ее прикрытием рванул к торцу дома, туда, где вчера стоял «ровер». Дальше путь известен – трухлявая ограда, кирпичный карниз, крошащийся под ногами, и выбитое чердачное окно. Ящик с книгами тоже никуда не делся, зато рядом полно следов. «Женькина работа», – Егор подобрался к люку в досках и замер над ним, прислушиваясь к каждому звуку внизу. «У вас было часа два, половину времени вы угробили на Женьку и на растяжку и вряд ли заглянули на чердак. Я очень на это надеюсь», – Егор спрыгнул на пол и бросился к входной двери. Наступил на что-то мягкое в темноте и едва не потерял равновесие, врезался спиной в развешанное по стене барахло. «Что тут у нас?» – он вытянул левую руку, пошарил в полумраке. Пальцы коснулись мехового воротника и плотной ткани толстой куртки. Егор толкнул лежащего на полу человека, и его светловолосая голова слабо мотнулась.

– Кто ты будешь такой? – Глаза привыкли к полумраку, Егор наклонился и взял человека за плечо, перевернул его на бок. – Господин депутат, какая встреча. Кто бы мог подумать. Папаше твоему, если мне не изменяет память, брюхо очередью из «калаша» прошили, а тебе двух пуль хватило. Яблочко от яблони недалеко укатилось.

В темноте он видел, что Женька прострелил торгашу скулу, дальше смотреть было не на что. «В живот», – сказал тот, на болоте, и нет оснований ему не верить. В живот так в живот, тоже неплохо. Жаль, что остальные мимо пролетели, но Женька не успел ничего сделать, оказавшись под огнем сразу из трех стволов. Егор перешагнул труп Соломатина, остановился у люка в полу и затолкал в ушки скоб толстую щепку от расколотой доски.

– Вот и еще одна дверка закрылась, осталось две. – Егор снял «вал» с плеча, постоял в полной тишине и шагнул вправо. Дверь подалась легко, заскрипела, но Егор был уже в первой комнате по коридору. Здесь сыро, пахнет плесенью, воздух затхлый. Но тихо и пусто, поэтому надо идти дальше. Во второй слева комнате та же картина, в загроможденной шкафом – без изменений. «Я бы ждал тебя у двери», – Егор остановился за выступом стены. Дальше стены расходятся в стороны, справа печка, впереди – крохотный предбанник и деревянная щелястая дверка. Отличное местечко для встречи гостей. «И ждал бы с порога, а не со спины», – Егор шагнул из-за укрытия и нажал на спуск. «Вал» глухо рыкнул, из стен и разрушенной печки полетело кирпичное крошево, кто-то в темноте метнулся от двери и ответил короткой очередью из такого же автомата. Егор бросился назад, влетел в первую комнатенку и распахнул настежь дверь. Старые тонкие доски прошила очередь, во все стороны полетели щепки, и кто-то пнул створку с другой стороны. Егор вжался спиной в дранку под осыпавшейся штукатуркой и ждал, наблюдая, как под пулями крошится кирпич подоконника и стен. Минута, полторы, все, наш выход. Егор развернулся, шагнул вправо и крест-накрест прошил очередью остатки двери. В коридоре что-то грохнуло, Егор толкнул дверь от себя и вылетел в коридор, пинком отшвырнул лежащий на полу автомат за выступ стены.

«Однако», – Егор рассматривал растянувшегося на полу человека. Ничего не понятно – короткая черная борода, лицо острое, словно вдавлено у переносицы, темная шапка, надвинутая на глаза. Одет в черный же, с зеленой арабской вязью на груди свитер и камуфляжные штаны, голова закинута назад, на виске кровь. «Осколком кирпича могло задеть», – Егор рассматривал «проповедника». На вид – лет тридцать или немного больше, высокий, выше тех, кривоногих, удобривших собой болото, на мизинце левой руки блестит широкое золотое кольцо. «Еще один падальщик», – Егор поморщился, отвел ствол «вала» и пнул боевика по ребрам. Безрезультатно, только мотнулась черноволосая голова, перекатилась по битым кирпичам. «Готов?» – Егор нагнулся, вытянул правую руку к шее «проповедника».

Движение походило на бросок змеи и длилось секунду, не дольше. Егор почувствовал только, как по руке от основания ладони по ладони быстро льется что-то горячее. Вернее, не льется, а хлещет, как струя воды из проснувшегося гейзера, но боли почему-то нет. А тот, на полу, поднял башку, оскалил белые кривые клыки и сделал еще один выпад зажатым в левой руке ножом. Егор отшатнулся, выронил автомат и от удара ногами в живот отлетел к превращенной в решето двери. Он попытался выдернуть финку, но кисть руки не слушалась, висела неподвижно, мокрые и липкие пальцы едва шевелились. Вшитый в подкорку навык помог уйти от следующего удара, лезвие ножа разрезало штанину на бедре, задело кожу. Егор ударил ногой прямо перед собой, услышал сдавленный крик и грохот падающего тела, встал, цепляясь за стенку, и отбросил в комнату за спиной подвернувшийся под ноги «вал». Ударил еще раз, еще и, пока бил противника, не давая тому подняться на ноги, все пытался вытащить левой рукой висящий справа на поясе нож. Замешкался и пропустил следующий удар успевшего подняться с пола противника. Левая рука у него безжизненно висела, он кривился от боли и скороговоркой шептал что-то себе под нос.