Олег Дивов - Леди не движется

– Разумеется, – согласился он.

Мы спустились ниже этажом, в лабораторию. Нас уже ожидал приготовленный сейф, я вложила конверт в лапки манипулятора, инженер под моим присмотром прописал инструкцию – вскрыть по линии склейки, проверить на наличие взрывчатки и отравляющих веществ. Пока манипулятор работал, я натянула тончайшие перчатки – и ради безопасности, и чтобы не стереть возможные следы.

Конечно, ничего плохого в конверте не нашлось. Манипулятор щелкнул, его вытащили из сейфа, я забрала конверт. Вынула из него сложенный вдвое лист пластиковой бумаги и маленький плоский предмет, заклеенный в непрозрачную черную пленку. На бумаге красовалась размашистая надпись: «С уважением, П. Д.».

А в пленке был чип.

Мы сидели в инженерной и ломали головы. Головы адски болели. От кофе уже хотелось спать. Крюгер разорился на натуральную пиццу для всех, в смысле, для нас троих.

Чип проверили. Тот самый, на имя Джона Смита. Крюгер заказал полное досье Смита для сравнения. Полицейский инженер до боли в глазах всматривался в записи на чипе и в базовом досье. Одинаково. Абсолютно одинаково. Такой чип могли бы сделать при стандартной замене, но с обязательным уничтожением старого. Крюгер достал уже бедного Смита с Венеры постоянными звонками. В конце концов тот сообщил, что вылетает на «вашу чертову Таниру», рейс через полчаса, и летит он с адвокатом, имейте в виду.

Никаких записей об изготовлении дубликата чипа в федеральных реестрах не было. Этот чип сделали кустарно. Но – один в один с реально существующим.

В прежние времена, когда в ходу были металлические или бумажные деньги, бедствием считались фальшивомонетчики. Но им никогда не удавалось повторить качество государственных денег – потому их и ловили. Если же кому-то и случилось вбросить партию банкнот, неотличимых от государственных, мы о таких героях никогда не узнаем.

А в наши дни кошмар и головная боль властей – поддельные чипы. Понятно, системы наблюдения и распознавания, в просторечии «рамки», отсекают их мигом. Технология изготовления чипов слишком сложна, требует как доступа к собственно носителям, так и квалифицированного оператора. Известные всем мастера по установке чипов не случайно – федеральные служащие. Им позволено выполнять лишь некоторые операции, и о серьезной перепрошивке речи быть не может. Максимум мастер настроит опции. А вот изготавливают чипы совсем другие люди. И контроль за ними похлеще, чем за сотрудниками печатных дворов в былые времена.

Но соблазн велик. Когда-то давно люди возили сбережения на телегах, а свою личность удостоверяли по словам соседей. Потом появились ассигнации, подорожные и рекомендательные письма. Еще позже в обиход вошли банкноты, чековые книжки, паспорта и водительские права. Затем платежные карты – причем кредитки раньше, чем дебетовки. Но всегда, во все времена люди пытались украсть деньги, а потом скрыться, выдавая себя за кого-то другого. Сейчас, когда на малюсеньком чипе умещаются ключи к нашим деньгам, жилищам и личным тайнам, а жажда легкой наживы никуда не делась, искушение возросло многократно.

Человек с поддельным чипом опасен не только тем, что легко спрячется от полиции. Грамотно выстроенный образ и хорошо прописанная история на чипе поможет ему, например, получить кредит в банке. Собственно, дальше этого преступники никогда и не заходили.

То, что лежало перед нами на столе, завернутое в похоронную черную пленку, знаменовало собой новую эру. Эру, когда никто не сможет чувствовать себя в безопасности. Этот чип принадлежал не вымышленному лицу, а вполне реальному. Преступник мог украсть не только ваши деньги, но и вашу информацию. Вашу жизнь. Вашу личность.

Кто поручится, что в следующий раз Даймон не представится экспертом Крюгером? Или князем Сонно, например? И как истинный Крюгер или князь Сонно докажут, что они – это они? Да, остается еще карта ДНК, вложенная в досье. Но если преступник сумел записать ваше федеральное досье без вашего ведома на свой чип, следующий шаг – подменить генную карту. И вы не знаете, в какой миг это может случиться. Вас не будут подстерегать в темном переулке или выманивать на сомнительные прогулки в ночном парке. Просто однажды вы проснетесь от того, что в ваш дом вошли чужие люди. И сказали, что они – это вы и ваша семья, а кто вы такой, они не знают, но сейчас вызовут полицию.

Теперь я понимала, какие цели преследовала банда. И какую добычу она делила.

Еще я знала, зачем убили Князева, безобидного и по-житейски безалаберного мулата. Он был мастером по установке и настройке чипов. Похоже, что полицейское руководство напрасно оставило его таланты без внимания. Да и Август не насторожился, хотя кто знает… Чипы явно перепрошивал Князев. А потом, как заготовил нужное количество, его убрали – чтобы не платить.

Бейкер любит экономить на всем. На гонорарах, подозреваю, особенно.

Удерживать у себя такую улику, даже законно, было опасно. Поэтому я подписала соглашение о передаче чипа полиции. С целью хранения и исследования. Разумеется, с условием, что нам с Августом дадут допуск ко всем материалам, где фигурирует этот чип.

– Зачем он сделал это? – спросил Йен, вертя в руках конверт. – Зачем он прислал вам письмо?

Я удивленно поглядела на него.

– Мне кажется, Делла, он распознал в вас коллегу точно так же, как вы – в нем. Я не ошибаюсь, диверсионная подготовка – это ведь одна из дисциплин тактической разведки?

– Не ошибаетесь. Ну и специальная разведка довольно плотно сотрудничает с диверсантами.

– Тогда… это не может быть вызов на дуэль? Поединок мастеров, так сказать? Я буду настаивать, чтобы вы с этого момента передвигались только под нашим прикрытием. Потому что это просто нечестно. Вы женщина.

– В армии, Йен, есть разные весовые категории, но нет разных полов. И это не вызов на дуэль.

– Вы уверены?

– Да, потому что слова «диверсант» и «дурак» только в русском языке начинаются на одну букву, а больше у них ничего общего нет. Дуэль – это бравада, она для глупцов. Даймон очень умен, и он диверсант. Диверсант, как и сапер, совершает лишь две ошибки в жизни. Первую – когда выбирает профессию.

– А вторую? – не понял Йен.

– Вторая – профессиональный просчет. Для диверсанта и сапера он означает смерть. Встретиться лицом к лицу с противником – это и есть такой просчет.

Именно так. Все очень просто. Что рядовой диверсант, которого научили, как в составе группы просочиться в ближний тыл врага, чего-нибудь там взорвать и быстро сделать ноги, что офицер-спецразведчик, который в одиночку по тылам гуляет словно Йен по своей гостиной, – оба не выйдут на честный поединок.