Евгений Шалашов - Слово наемника

Бедолагу развязали и небрежно уронили на землю.

— Ну чего ты, милок, разлегся? — улыбнулся Торман. — Тяжело? А и просидел-то всего ничего.

Парень едва сумел подняться. Выпрямившись, пошел, широко раздвигая ноги и морщась от боли.

— Ну, детушки, все поняли? — улыбнулся во всю пасть Торман и, остановившись напротив одного из наших, спросил: — Ты, братец, все понял?

— Понял, начальник, — кивнул арестант.

— Нет, дружочек, ничего ты не понял… — цокнул языком «гном» и, вытащив из-за пояса дубинку, ударил ею в живот каторжника, а когда тот согнулся, со всего маху вытянул вдоль спины.

— Что он неправильно сделал? — спросил Торман, остановившись напротив меня, и с усмешкой заглянул в глаза. — Ну-ка, наемничек, скажи? — приподнял он дубинкой мой подбородок.

Мне захотелось плюнуть в синюю морду, но получать дубинкой не хотелось.

— Он назвал вас не в соответствии с приказом, господин обер-берг-мастер! — хрипло отрапортовал я, пытаясь правильно выговорить должность.

Торман разочарованно убрал дубинку и хмыкнул:

— Умный, ублюдок. Все слышали, детушки? Обер-берг-мастер! И не дай вам Бог назвать меня по-иному! Ну а теперь — пора за работку браться. Дело простое, — напутствовал нас Торман. — Идете в штрек и выбираете камень, что нравится. Рубите, складываете на тачку и вывозите наверх, к камнедробилке. У дробилки стоит человечек, все запишет — сколько на вас начислено руды, сколько из нее серебришка выйдет. Да не забудьте при входе палки да ветошку для факелов взять. Обратно пойдете — кайло и тачки сдайте. Спать никто не уйдет, пока хоть одна кирка на руках будет. А коли убьют кого, остальным его норму вырабатывать придется. Все понятно? Идите, голубки мои славные, трудитесь!

Под надзором охраны мы потянулись в зев пещеры. Места хватало, чтобы войти лишь двоим. Катить перед собой тяжелую тачку, волоча ручные и ножные кандалы, — не подарок. Кажется, тачка и так неподъемна, а если ее камнями набить? Но остальным было немногим легче.

Когда заходили, рядом пристроился Жан: «Перетолковать нужно!» — шепнул он и отошел в сторону.

Штольня шла не вниз, а, скорее, вверх. Протопав с полмили, мы оказались в огромной пещере, освещенной множеством факелов.

На первый взгляд, в руднике царил хаос. Но, если присмотреться, обнаружилась некая система. Оказывается, от пещеры в разные стороны вело множество узких штреков, а от тех, в свою очередь, шли еще более узкие. Как там назывался штрек, не имевший выхода на поверхность? Газенк? Гезенк? А, кой хрен разница!

Группы человек по пять «выгрызали» из стен камни, а потом искали в них серебряные прожилки. Было и разделение труда: одни откалывали камни, другие дробили, а третьи катали тачки, присматривая, чтобы кто-нибудь из соседей не спер добытое.

Получается, зря мы тащили лишние тачки? Ладно, впредь умнее станем.

Само собой получилось, что рядом со мной оказался Жан и трое его подручных. Один — степенный мужчина, похожий на солидного купца или на преуспевающего ремесленника. Если бы не знал, что передо мной мастак по «мокрухе», — не поверил бы. Именно он в дороге и предлагал прирезать меня вместе с кузнецом. Второй — парень неопределенного возраста и совершенно неприметной внешности. Третий, тот самый Вальрас, отомкнувший мои оковы, похожий на деревенского увальня, чем-то напоминал мне старого друга — Витаса. И имена были созвучны.

Как я понимал, Жан был старостой клетки, потому что занимал в воровской иерархии какую-то должность. Если применять цеховой расклад — не обер-мастер, но и не ученик!

— Ну что скажешь? — спросил меня Жан.

— Для начала нужно каких-нибудь камней наковырять, — предложил я, — хоть пустых, хоть с серебром, чтобы подозрительным не выглядело. Ну а дальше посмотрим по ситуации…

Вальрас и еще двое пошли рубить камни, а мы с Жаном принялись сортировать и раскалывать то, что нам притаскивали.

Серебра в породе было немного. Но все-таки оно было. Явно не такое, чтобы прямо сейчас шлепать из них талеры, а вкрапленное в другие, менее (а подчас и более!) благородные материалы.

В прииске фон Флика серебро соседствовало с медью. Насколько я помнил, их разделяют с помощью ртути. Только как это делается, не мог представить.

Время от времени, когда другие «заговорщики» притаскивали нам куски камней, мы могли обменяться репликами.

— Сколько охраны? — задавал я вопрос каждому.

— У нашего барака около сорока с арбалетами, — доложил «мокрушник», похожий на бюргера.

— Бараков пять, — вспомнил Вальрас. — Собак у каждого по десять штук. Эх, собачки…

— Ну а еще по три арбалетчика на углах стоят, так чтобы было не видно, — дополнил и я. Не удержавшись, хмыкнул: — Умники! Если начнется суматоха — в своих попадут!

— Двести человек, с полсотни собак, — почесал голову Жан. — А если вторая смена на помощь придет? Человек пятьсот получается. Многовато…

— Значит, нужно все сделать быстро, чтобы помощь подойти не успела, — сказал я. — Да и нет у них второй смены. Много охраны нужно только утром и вечером, когда нас туда-сюда гоняют. На ночь бараки закрывают, а днем мы в забое. Лаз узкий, толпой не выскочить. Двести — это все-таки не пятьсот…

По «закону подлости», если бы мы хотели добыть побольше серебра, то притащили бы пустую породу. А поскольку нам было все равно, то, к зависти прочих, наша бригада оказалась самой добычливой. К концу смены учетчик, стоящий у камнедробилки, только крякнул, принимая пять тачек, наполненных черными камнями.

— Тут пайков на десять хватит на каждого, — хмуро обронил учетчик, которого положено было звать унтер-берг-мастер. Напротив каждого имени он делал пометки на восковой дощечке. — Как хотите пайки получить?

Я успел толкнуть в бок Жана и торопливо сказал:

— Лучше давай по две на день.

— Ага, — кивнул учетчик. — Стало быть, вашей ватаге — пять дней по два пайка на рыло. Завтра с утра начнете получать.

— Почему с утра? — возмутился «мокрушник», уже давно изводивший всех мечтами о еде.

— Потому что нужно рапорт обер-берг-мастеру сдать. Он пайками распоряжается. Пока то да се, уже утро будет, — пояснил учетчик.

— А что мы сегодня есть будем? — мрачно поинтересовался Жан.

— А я откуда знаю? — пожал плечами младший мастер. — Не нужно было сразу всю пайку жрать. Оставил бы половину — лопал бы ужин.

— Ах ты! — поднял кулак «мокрушник», но, увидев, как охранник вскидывает арбалет, мрачно притих.

Под присмотром бдительных охранников все сдали кирки, тачки и сложили оставшиеся факелы. Потом нас построили и повели в каменный сарай, на гнилую солому.

Пока шли, Жан недовольно пробурчал:

— Надо было сразу все брать. Если бежать — запас надо иметь. А ты все напортил…