Вячеслав Шалыгин - Бессмертие наемника [сборник]

Капитан вынул из кармана удостоверение и, подойдя к постовым, спросил:

— Ребята, мужчину средних лет в последние десять минут не видели?

— Был один, — внимательно рассмотрев документ в свете фонарика, ответил один из милиционеров. — Сел в маршрутное такси.

— Спешил?

— Кто его разберет? — Сержант пожал плечами. — Вроде бы нет. Трезвые пешеходы нас не особо интересуют…

— Понимаю, — Дремов кивнул. — А номер маршрутки не припомните?

— Кажется, двадцатый. Да они здесь все по одной дороге идут, не сворачивая, так что можно остановить в пять секунд… Объявить перехват?

— Нет, — Дремов покачал головой. — Дай-ка связь, я своим кое-что шепну.

— Пожалуйста, — сержант указал на будку поста.

Дремов уже направился в помещение, но необходимость в звонке отпала сама собой. В машине патрульных ожила рация, и усталый голос сообщил:

— Столкновение… маршрутное такси… перекресток Звездной и Южного шоссе…

— По-моему, это ваш объект, товарищ капитан, — предположил сержант, жестом приглашая Дремова в машину.

Капитан молча уселся на пассажирское сиденье и потер виски. Головная боль, до того дремавшая под плотным покрывалом лекарств, вернулась и стала нарастать.

Когда через пять минут патрульная машина затормозила у места происшествия, Дремов мучился от боли гораздо более сильной, чем даже в первые часы после травмы.

Маршрутка лежала в кювете вверх колесами. Вокруг нее суетились медики и спасатели. — Сколько жертв? — схватив за рукав пробегающего мимо спасателя в желтой униформе, спросил сержант.

— Все трое, на месте, — ответил парень. — Хорошо, что ночь, всего два пассажира было.

— А с кем столкнулись? — в свою очередь спросил Дремов.

— Без понятия, — спасатель пожал плечами. — Может, и ни с кем. Да вон, ваши трудятся, у них и спросите.

Он указал небольшим ломиком на группу милиционеров и побежал дальше.

Среди осматривающих тормозной след людей Дремов сразу же разглядел Васильева.

— Ты что здесь делаешь? — строго спросил полковник, когда Дремов подошел поближе.

— Опознали? — вместо ответа поинтересовался тот.

— Его здесь нет, — полковник нахмурился. — Дело осложняется.

— Придется потрудиться, — соглашаясь, сказал Дремов и оглянулся. — С чем все-таки они столкнулись?

— Теперь неважно, — полковник махнул рукой.

— Не согласен, — возразил Дремов, — Возможно, это главное. Гибель посторонних людей говорит о серьезных намерениях противника.

Васильев задумался и, подозвав старшего из милиционеров, спросил:

— Ну, что скажете?

— Это первый случай в моей практике, товарищ полковник, — седеющий майор развел руками. — Все признаки лобового столкновения, только с кем — я сказать не могу. Ни одной зацепки…

— Интересно, — полковник подошел к своей машине и, приказав водителю вызвать оперативную группу, снова обратился к майору: — Ждите нашу бригаду… Капитан, поехали…

Дремов двинулся вслед за Васильевым, но, прежде чем сесть в машину, остановился, пристально рассматривая розовый горизонт. Он понимал, что это бессмысленно, но все же надеялся отыскать на фоне остатков заката какой-нибудь знакомый силуэт или почти неразличимое искажение видимости. Как, например, от имперского разведывательного челнока-»невидимки»…

«Амазонки» с виноватыми выражениями лиц встретили офицеров у ворот. Полковник коротко кивнул в ответ на их приветствие и, сутулясь, прошел в дом. Дремов, войдя следом за ним в комнату, сразу же принялся рыться в аптечке. Найдя нужные таблетки, он проглотил их, запил водой из простого стеклянного графина и устало опустился на один из скрипучих стульев.

Васильев походил по комнате, потом уселся напротив Дремова и, глядя ему в глаза, сказал сухим официальным тоном:

— Сопоставив факты, я пришел к выводу, что вокруг вас, товарищ капитан, ведется совершенно уникальная игра.

Дремов внутренне напрягся. Чего он никак не мог допустить, так это чтобы полковник узнал больше, чем ему следует. А все шло именно к этому. Настало время импровизировать. Однако Васильев предупредил готовую вырваться из уст Дремова фразу. Он выдвинул из-под стола небольшой чемоданчик и, раскрыв его, поставил на стол хорошо известный капитану прибор. Отечественный и серьезно усовершенствованный вариант детектора лжи.

— Не вздумайте сочинить на ходу какую-нибудь историю, — предупредил Васильев и указал на сенсорную пластину прибора. — Надеюсь, вы знаете, что делать?

Дремов кивнул и, усмехнувшись, ответил:

— Спасибо, что не накачиваете «химией»…

— Вы мне нужны в здравом уме на случай, если наши ночные приключения еще не окончены.

Дремов покосился на появившихся в дверях охранниц и положил ладонь на сенсорную пластину.

— В моем состоянии прибор может показать что угодно, — капитан осторожно потрогал затылок.

— Я это учел, — резко ответил Васильев, прекращая дискуссию. — Девушки, следите за улицей…

Охранницы мгновенно удалились, плотно прикрыв за собой дверь.

— Начнем сначала, — предложил полковник. — Ваше имя, звание, место рождения…

— Капитан Дремов, начальник отдела спецопераций армии планеты Необула, родился на планете Новая Россия, созвездие Ориона, в 2319 году от Рождества Христова, — Дремов сказал это устало и, видимо, убедительно, потому что во взгляде Васильева не промелькнуло ни тени сомнения в его словах. Только искреннее удивление.

Меня немного лихорадило, хотя в костюме было нестерпимо жарко. Я стоял на платформе, возвышаясь над сотоварищами, как памятник, и боялся шевельнуться. Краем глаза я видел Епифанцева, который, пряча в усах нервную улыбку, отстукивал на клавиатуре команду запуска установки.

Кроме промелькнувшего эпизода из таинственной шпионской жизни Дремова, мыслей в голове практически не осталось.

Когда платформа под ногами мелко завибрировала, мне стало совсем холодно. Я уже несколько раз проклял свое неумеренное любопытство и показную смелость. Отступать было поздно, и это я проклинал тоже.

От окружающей обстановки оставалось все меньше и меньше знакомых предметов. Фигуры людей поплыли чернильными пятнами. Они смешивались с серым туманом и растворялись в нем без остатка. Наконец от знакомого интерьера лаборатории не осталось и следа. На смену ему пришел красноватый свет заката. Серость отступала. Вот под моими ногами шевельнулась мягкая трава, потом проступили очертания деревьев и обозначились окружающие холмы.

Я стоял в двух шагах от того места, где мы видели беседующих солдат. Сколько прошло времени? Минут тридцать-сорок? Где же тогда парни?

Я поймал себя на том, что думаю не о совершенном подвиге, а о посторонних, в общем-то, людях. Хотя это было правильно, потому, что имело непосредственное отношение к эксперименту. Если моя теория была верна, то течение времени должно быть равным и в нашем мире, и в мире здешнем. Где же тогда были воины?