Вячеслав Шалыгин - Бессмертие наемника [сборник]

— Расслабься, напарник, мы по-прежнему в патруле, Элли наш проводник из сочувствующих, диверсанты Федерации без транспорта из города не уйдут, да их уже взяли наверняка. Так что все идет как надо.

— Заткнись, ладно? — Сержант брезгливо сморщился, как сушеный финик. — Что мы забыли в глубине «проклятой зоны»?

— Кроме ответов на некоторые вопросы — ничего. Очень хочется проверить содержание одной теории на достоверность.

— Послушай, Попрыгун, ты более-менее терпимый неоформ. Даже полезный, судя по всему. Живешь ярко, интересно. Неужели этого недостаточно? Зачем тебе знать, в чем смысл твоей жизни? Человечество давно плюнуло на эту загадку, плюнь и ты. Я тебе это настоятельно рекомендую. Начни думать о других, пусть из спортивного интереса, и сразу же поймешь, насколько глупые проблемы занимали тебя раньше. Глупые и эгоистичные.

— Возможно, вы правы, Сержант, — вмешалась Элли, — но у Сэма нет времени на рекомендуемый плевок, взгляните.

Мы посмотрели в правый иллюминатор и замерли: по нисходящей траектории к нам несся боевой катер, известный по военным сводкам как «чернокрыл-перехватчик».

Как и следовало ожидать, быстрее всех сориентировался Сержант. Он в один прыжок оказался рядом со мной, легко поднял из соседнего кресла Элли и осторожно посадил ее на пол.

— Отныне ваше место в зрительном зале, мадам. — Он на секунду задумался и добавил: — Или твое, Сэм.

Мы с Элли переглянулись, но она отрицательно покачала головой, и я остался в кресле второго пилота. Сержант нервно щелкнул выключателем автопилота и, рванув штурвал, бросил машину вниз. За доли секунды мы очутились в непроницаемой темноте. Белый с виду туман не пропускал ни люкса света. Никакая компьютерная обработка не смогла расшифровать сигналы прибора ночного видения. Впрочем, сигналов этот прибор и не подавал. Я попытался включить фары, но это не принесло видимого результата.

— Сомнительная маскировка, — позволил себе заметить я, — особенно от радара или сонара.

— Сейчас я так прижмусь к земле, что они не заметят нас и с двух метров, — Сержант уверенно снижался.

— Днище не поцарапай, — пробормотал я, но Сержант не ответил.

Он сосредоточил все внимание на показаниях альтиметра, который бесстрастно отсчитывал высоту в сантиметрах. Мы молчали, напряженно ожидая атаки. Глухой стук и скрежет по левому борту заставили меня вздрогнуть. «Дерево», — одними губами произнесла Элли. Я кивнул. Это было не самое страшное. Трухлявый ствол рассыпался от удара о броню машины, не причинив ей ни малейшего вреда. Однако Сержант на четверть секунды потерял управление, и над поверхностью тумана блеснул край кабины. «Чернокрылу» этого оказалось достаточно. Тотчас последовал залп из курсового орудия, называемого среди наших военных «чертова пушка». Потоки энергии прорезали туман позади нас, оплавив заднее стекло и надежно запаяв поворотные механизмы двигателей.

— Теперь ни взлететь, ни сесть. Летим до ближайшего бугорка, — мрачно констатировал Сержант.

— Эти «пингвины» не имеют ни малейшего понятия об упреждении, — нашел положительный момент в происшедшем я.

— Местность ровная, как стол, если не считать сгнившие пеньки, — поддержала мой оптимизм Элли. — Мы оторвемся.

Понятия об упреждении у «чернокрылых пингвинов» все-таки не было, потому что второй залп добил наши плоскости и двигатели, но не задел кабину. Меня выбросило сквозь лобовое стекло настолько быстро, что я не успел ничего понять. Шлем и бронежилет спасли от массы неприятностей стремительного приземления, кроме того, фильтры шлема позволяли дышать в этой чернильнице. Как себя чувствовали без экипировки Сержант и Элли, оставалось только гадать.

Я поднялся на ноги и сделал осторожный шаг. Почва слегка пружинила, но держала. Не болото, и на том спасибо. Через пару шагов мне на пути попался теплый обломок машины, еще через три шага под ногами захрустело стекло. Я шел по мысленно прочерченной спирали медленно и осторожно. Наконец, носок ботинка уперся во что-то мягкое. Я присел и ощупал находку. Не скажу, что это не доставило мне удовольствия. Элли была жива и, кажется, невредима. По крайней мере, и голова, и конечности оставались на своих местах. Вот она шевельнулась и, вцепившись в мой рукав, попыталась сесть.

— Бабник, — со стоном произнесла она. — Даже сейчас ты не можешь отказаться от похотливых мыслишек.

— Обстановочка, кстати, самая интимная.

— Чем… интересно… вы дышите, любовнички? — заходясь надсадным кашлем, вмешался Сержант.

— Ты где? — я повернулся на звук, все еще надеясь что-нибудь разглядеть.

— На полпути… к реанимации… если сейчас же… не найду кислородную маску, — он снова закашлялся.

— Туман, — еле слышно шепнула магиня.

— Что туман? — Я привстал и обнаружил, что моя голова возвышается над поверхностью белого снаружи и черного, глубже пяти миллиметров, моря тумана.

Черно-белые клубы стремительно оседали, словно кто-то вынул пробку из сливного отверстия. Я нырнул вниз и, найдя Сержанта, подхватил его под мышки. Поднатужившись, я поднял его так, чтобы он мог вдохнуть чистый воздух, а сам бешено завращал головой, высматривая «чернокрылов». Активность врага превзошла все мои ожидания. В ста метрах от нас медленно снижался большой десантный (пограничники в свое время его именно так и описывали) корабль, а небо просто кишело перехватчиками и серебристыми шарами зондов-разведчиков. Сержант с трудом прокашлялся, сплевывая черную мокроту, по-детски, кулаками протер покрасневшие глаза и застыл рядом со мной, уставившись на развернувшееся представление.

— Сомневаюсь, что этот спектакль играют ради нас, — наконец произнес он.

— Это вторжение, — убежденно ответил я не оборачиваясь.

— Но почему сюда, а не на Прайм?

— Символ. Здесь родительский дом и Федерации, и Империи. Здесь зародилось человечество. К тому же откуда ты знаешь, что творится в других местах? Может быть, то же самое?

— Наверняка, — согласился со мной Сержант.

— Они горько пожалеют об этой ошибке, — от слов прекрасной магини веяло таким могильным холодом, что я зябко повел плечами.

— Если сумеют, — с сомнением произнес Сержант. — Насколько мне известно, «чернокрылы» это вид, серьезно отличающийся от нас, и эмоции у них не в ходу.

Туман дошел до колен и прекратил оседать. Мы забрались в обломки машины и затаились, наблюдая за тем, как вокруг разворачивается вражеский плацдарм. Каплевидный десантный корабль завис в каких-то метрах над землей, его черное брюхо треснуло длинной узкой дверью, из которой, как горох, посыпались проворные солдаты.

Они походили на глянцевые птичьи головы без глаз, перьев и конечностей, но с подобием перепончатых крыльев на «макушке». Мягко подпрыгивая, они выстраивались в ромб, периодически хлопая крыльями для поддержания равновесия и издавая высокие пронзительные звуки на пределе восприятия человеческим ухом. Беспорядочно кружившие в небе серебристые шары собрались над солдатами и попытались организовать воздушный вариант ромба. Через несколько минут наземный строй замер, а его серебристое отражение в воздухе поднялось, плавно и синхронно, метров на двести, затем снизилось до десяти-пятнадцати и зависло, почти так же неподвижно.