Алексей Волков - Путь Ворона

Он уже догадывался, где хабаровские бандиты не просто наткнулись на сопротивление – они были обязаны встретиться с ним. Неважно, насколько внезапным был нацеленный удар, как неважно наведенное ощущение страха. Если бы еще с помощью «колдунов», да незаметно усыпить…

Небольшой костерок едва освещал помещение. Тоже невеликое по размерам, тем не менее углы прятались во мраке, стены просто чернели, даже в паре метров от огонька разглядеть что-либо можно было лишь с трудом. Оно к лучшему. Приютивший людей подвал не мог порадовать глаз. Дом над ним наполовину разрушен, явно не в момент Катастрофы, а кем, когда, почему – кто же в состоянии рассказать. Ладно хоть, стоял он на сопке, и даже в подвале было сухо. А так кое-где валяются кирпичи, какие-то доски, вообще, картина характерная или для стройки, или для разрушения. Но хоть экскрементов нет. Здесь нет, а через помещение кто-то успел нагадить.

– Я думаю, здесь переночуем, – дед Иван был чем-то похож на домового. Заросший, седая борода начиналась едва не под глазами, один лишь нос торчал. Дедок был небольшого роста, такого соплей перешибешь, было бы желание.

Во внешности было и счастье. Что толку связываться с доходягой, который без того загнется не завтра, так ближайшими днями? И взять с него нечего – одет в какой-то старый ватник, ватные же рваные штаны, стоптанную кое-как перевязанную обувь.

– Здесь так здесь, – пожал плечами его напарник.

Этот был гораздо моложе. Тоже небритый, со светлой бородкой, одет несколько лучше, в какое-то подобие широкого брезентового плаща, из-под которого виднеется рваный армейский бушлат, кирзовые сапоги грозят развалиться, да как-то держатся. Лицо грязноватое, откуда в городе взяться чистюлям? В руках мужчина держал алюминиевую кружку с чаем. И пьешь, и ладони согреваешь. На дворе – предпоследний день мая, а снег сошел несколько дней назад. Ночами подмораживает, лужи покрываются ледком. Холодная какая-то весна. Или уже лето?

– Ночью шариться по улицам не резон, – высказал банальную мысль Иван.

– Кто спорит? – напарник невесело улыбнулся. – Да и не видно ни хрена.

– А ты хотел, чтобы освещение работало?

– А как же – вода, газ, магазины… – напарник отхлебнул остывающий чай.

Воду они тащили с собой. Местная была радиоактивна, и пить ее явно не следовало ни в сыром, ни в кипяченом виде. Никакое кипячение не избавит от радиации.

Что-то прошелестело в коридоре за приоткрытой дверью.

– Думаю, крысы, – кажется, Иван начинал волноваться.

Людей он не боялся, а вот наличие по соседству грызунов вызвало в нем тревогу. И ведь сам же вызвался сходить на разведку в город. Никто не посылал, даже не просил. Куда гнать старого человека? Но – настоял, сказал, что знает город как свои пять пальцев и вообще хочет навестить родные места в последний раз. Учитывая возраст, другого случая у Ивана точно не будет.

– Большие? – напарник допил чай, поставил кружку рядом и посмотрел на дверь.

– Кто их знает? Люди бают разное. Может, и большие.

– В больших попасть легче, – философски заметил напарник, поискал на полу и положил под руку несколько осколков кирпича. – Крысы не страшно.

– Ага! А вот заснем, и откусят носы!

– У тебя – точно, – рассмеялся Воронов. – Один только шнобель из бороды и торчит.

– Тебе бы все шутковать. Спать-то как будем?

– По очереди. Полночи один, полночи – другой. Как там в старом фильме? «Правильно, и крыс отгоняй!»

– Да ну тебя!

– Ладно. Посиди пока. Выйду покурю. Заодно посмотрю, нет ли кого более серьезного, чем грызуны?

Под затянутым облаками небом темнело быстро. В другое время лучи заходящего солнца еще отбрасывали бы от предметов длинные тени, а тут уже вплотную подступали сумерки. Не синие, как бывало, а такие же серые, как вся жизнь.

Город безмолвствовал. Ни шума проезжающих машин, ни завывания случайно включившейся сигнализации, ни далеких голосов или звуков музыки. Лишь тишина, тоже какая-то безысходная. Посмотришь, послушаешь, и захочется верить, будто люди давно ушли отсюда. Для собственного блага, между прочим. Только не уходили. Кто-то из уцелевших остался среди родных улиц по самым разным причинам и уже который месяц продолжал выживать среди развалин.

Насколько хватало взгляда, нигде не загорелось ни одного огонька. Словно люди таились, делали все, чтобы места их нынешнего обитания оставались секретом. Странная надежда, когда днем можно прошерстить квартал за кварталом и найти если не всех, то большинство нынешних горожан. Хоть территория велика, да все равно конечна.

И зачем оставались? Наверное, многим пожилым просто некуда было уходить, а молодежь в нынешнем дилетантстве знает о радиации по дебильным книгам о всевозможном метро и думает, будто так можно выжить в городе. А вот остальные места им представляются дикими, и что там делать, они даже не представляют.

Сам Воронов курил, пряча самокрутку в ладонь, стоял под прикрытием, чтобы заметить можно было, лишь подойдя вплотную. Веселым, как в подвале, мужчина отнюдь не выглядел. Несколько расслабленным с виду – быть может. Хотя расслабленность бывает весьма обманчива.

Темнота в низинах на глазах сменялась мраком. В нем исчезали улочки, дворы, сиротливо торчавшие уже неживые деревья. После бушевавших пожаров немногие растения сумели уцелеть, и Воронов сильно сомневался, что в дальнейшем весна в городе сумеет стать привычно-зеленой. Подальше, в тайге – наверное, да, но здесь, не столь далеко от эпицентра…

Легкий ветерок вдруг принес звук, который Воронов совсем не ожидал услышать. Тем не менее сомнений не было. Где-то очень далеко, на самой грани восприятия, работал автомобильный мотор. Нет, машин на ходу должно было оставаться навалом, странно было другое – откуда бензин? Или где-то все же сохранились заправки, и некто, прибравший их к рукам, пользуется последней возможностью поездить? Осенью ведь наезжали на свою беду лихие люди из города, просто их затем так давно не было, что все уже подумали: эпоха автомобильного транспорта в краю миновала.

Надо взять на заметку и обязательно доложить. А пока практически иметь в виду возможный вариант отхода.

Самокрутка кончилась. В запасе в старом потертом портсигаре имелось еще семь штук, только их требовалось максимально экономить. Негде нынче взять табак. Труба дело. И гул мотора уже затих.

– Ну что, дед? Не съели крысы? Или, может, ты пару штук зажевал? Все мясо на безрыбье.

– Типун тебе на язык! Стану я всякую гадость жрать! Заглядывала тут одна.

– Наверно, познакомиться хотела. Уверен, что самка?

– Тьфу!

– Ладно. Не сердись. Надо было камнем ее.