Сергей Калашников - Четвёртый поросёнок

И ведь ни кожи, ни рожи, как говорится. Ну, то есть кожа-то у нее как раз удивительная, словно светящаяся сквозь веснушки и легчайший золотистый загар. Да и личико симпатичное, да что там — её щербатая улыбка заставляет сердце сбиваться с ритма, и даже жаль, что вчера ни разу не улыбнулась, а он так ждал… Ещё этот её хвост, распушившийся за плечами, почти до пояса, лишь прядка шелковистая пшеничного цвета выбивается, падая на глаза — так и хотелось поправить прядку и погладить Маруську по макушке. И обидно, что ни хрена пока не может себе позволить, даже с самыми чистыми намерениями. А эти ямочки на щеках! Этот упрямый подбородок с маленьким едва заметным шрамом с правой стороны! Личико её намертво запечатлелось в его сознании, и ничем его оттуда не вырубить.

Фигурка у неё очень даже, это в пятнадцать-то лет. Теперь он её хорошо рассмотрел, хоть и старался не слишком откровенно пялиться. Чересчур худенькая, пожалуй, что для местных не так уж характерно, и грудь маловата на его вкус, так ведь глядишь — через годик — полтора весу наберет, а там можно уже и…

Что будет можно через полтора года, он старался не додумывать. В конце концов, дело совсем не в вожделении, хотя отрицать такие желания смыла нет — здесь всё сложнее. Она нужна ему вся такая, как есть. Немного жестокая, немножко испуганная, нахальная, робкая, страстная, честная, храбрая — эпитетов в голову приходило очень много, и не факт, что все они верны. А, самое главное, что как и многие местные, она — настоящая. Живая и трепетная. Без грамма притворства, без ложной скромности, или напротив — развязности. Без нарочитой манеры казаться глупее, или умнее. Личность, словом. Таких на Земле ему как-то не встречалось, а тут, похоже, на каждом шагу. «Живут они здесь» — вспомнилась фраза из какой-то байки.

А заметил бы он эту девчонку, не столкни их судьба в своей иронично-садистской манере, встреться они, допустим, вот так просто — как с той малявкой, подружкой Нах-Наха? И, кстати, они еще младше его Маруси, а вот жеж… Или показалось?

Одна беда, уверенности, что он ей нужен, или хотя бы нравится — как не было, так и нет. И страшно упустить, у местных-то все просто и быстро, вспомнить ту же Настасью, или эту Мелкую.

А может, она уже и не девушка, и жених есть — какой-нибудь деревенский увалень. Ему бы прямо спросить, уж Маруся бы ответила. Да только не стоит её пугать раньше времени, приручить бы сперва! Даже подумал было завербовать в свою группу под любым предлогом — чем она хуже Колобка! Только отбросил сразу эту мысль. Пусть учится, школьница ведь еще. Занятия по математике у неё завтра важные. Эх!

Но кое-что сделать можно уже сейчас. И нечего время терять, да раздумывать. Капитан бесшумно поднялся, стараясь не разбудить Андрюху, с которым делил небольшую комнатку над хозблоком. Утренняя прохлада бодрила, Василий потянулся всем телом, хрустя суставами. Эх, хорошо! И у колодца никого. Раздевшись по пояс, облился ледяной водой, крякнул, отряхиваясь на манер собаки.

На вызов через визоры мальчишка отозвался сразу. Буркнул заспанным голосом, что сейчас будет, и отключился.

Василий устроился в той самой беседке, вертя в руке сигаретку и не решаясь закурить. С одной стороны — сплошные нервы с этими девчонками, с другой — не хотелось травиться, когда вокруг такой чистый воздух, что дышится полной грудью.

Нах-Нах пришел не один, с собакой — вот уж монстр. А говорили, собак на Прерии нет — не выживают мол. Василий собак любил и скучал по своему Трезору, оставшемуся дома… А вот ведь и этот зверь пусть и похож размерами на лохматую пони, а вполне себе пес.

— По вашему приглашению Фёдор Матвеев прибыл, товарищ капитан! Сидеть, Фагор!

Василий улыбнулся мальчишеской выправке и серьезному доброжелательному взгляду. Бойкий малец, и псина у него послушная. Хозяин голоса не повышал, а кобель сразу уселся на входе в беседку, вывалив язык и с любопытством косясь на чужака.

— Здорово, Фёдор. Куришь?

— Нее, давно бросил, — мальчишка уселся наискосок от капитана.

— Молодец, — удивления нет. Здешние дети взрослеют рано. — Дело у меня к тебе, уважаемый Нах-Нах. Деликатное.

— Да понял я, товарищ капитан. И согласен исполнить, если хорошее дело. Насчет Маруськи что ли?

Оставалось весело хмыкнуть и подтвердить, что да, насчет неё.

— Есть у неё кто, а?

— Родителей нет, — нахмурился Федька, — дядька есть, дальний родственник и… И всё, наверное. Село их разрушено, как у моей Мелкой. Дядька вроде жив.

— Понял. Спасибо, друг, только я сейчас не про родню.

— Понял, — тем же тоном ответил Фёдор, но не удержался, ухмыльнулся. — Про эти, шуры-муры?

— Ага. Есть у неё кто?

— Ну как же. — Федька снова нахмурился, припоминая. — Пашка Бессонов в неё влюблен, только кроме синяков другой ласки не видел. Однако отступаться не хочет. Мишка Власов тоже не прочь, да только все не решается. Маруська на него и не глядит, а он городской. Еще…

— Стоп, стоп. Ты мне про реальное что-то, а не про тех, кто слюни пускает.

— А это реальное, — возразил укоризненно Фёдор. — Вы что, девчонок не знаете? Они за секунду все могут решить-надумать. Раз — и в дамках.

— Значит, Маруська пока ни с кем не сошлась?

— Неа, Мелкая бы знала. Нина Уткова, вы ведь её знаете уже — она со мной дружит, — и без перехода, Федька, оглянувшись на Фагора, спросил: — Так мне позвать её?

— Кого это?

— Да Маруську. А то она с рассвета в засаде. И так из-за сегодняшней решебной работы ночь не спала — мне Мелкая сказала.

Капитан поднялся, стараясь не показывать удивления:

— В какой такой засаде? Далеко это?

Мальчишка почесал пятерней затылок и выдал:

— Ну, метров сорок будет.

Та-ак.

— И кого выслеживает?

— Так известно кого, — смутился парнишка, красноречиво глянув на капитана.

— Чего ж тогда… Зови уж.

Разведчик, блин. А с другой стороны, она-то — снайпер. А не просто так — погулять вышла.

— Тут я, — Маруська бочком обогнула Фагора, и, не сводя глаз с капитана, велела: — Ступай, Нах-Нах, и пса своего забери.

Василий сделал к ней шаг и протянул руку:

— Доброе утро, как спалось?

— Дак этот балабол уже сказал ведь тебе, что не спала я, — и руки за спину спрятала.

Вот ведь, не понравилось ей вчера, как он руку поцеловал! И капитану вдруг стало смешно от её настороженного вида и всей этой ситуации. И на душе сделалось легко.

Дождавшись, пока Нах-Нах отойдет подальше, он тихо спросил:

— Все слышала?

Девчушка дрогнула, но глаз не отвела:

— Всё.

— Будешь моей?

Отступила на шаг. Плохо. Не стоило так прямо — в лоб. Но теперь уже поздно.

— Не спеши, подумай. Тебе ведь доучиться надо, да и подрасти немного. Поверь, мне все равно сколько ждать.