Сергей Калашников - Четвёртый поросёнок

— А маршрут ты уже придумала?

— Не так, чтобы весь от начала до конца, однако, очень хочу заглянуть к Оксане Арбузовой. Мы немного переписывались о том, о сём. Теперь охота на неё саму посмотреть.

— Отличная мысль, Ниночка. Мне ужасно нравится. Хотя, до тех Виловых гор есть ещё много интересного. Да хоть бы то же Янтарное море. Кстати, а если пройти по нему на настоящем пароходе? Как тебе мысль?

— Здорово. Надо узнать, сколько стоят билеты, — Мелкая полезла было в за шлемом, которым часто пользовалась для связи с сетью, но у Федьки уже возник план:

— Нафиг деньги! Наймёмся помощниками стюарда и доедем на всём готовеньком. Ёжик в порту многих знает — попрошу его подсказать, к кому обратиться.

— Здорово! До Ново-Плесецка отсюда оказиями всего два дня пути, хотя, городских ведь повезут на каникулы — с ними и доберёмся, — девочке явно понравилась эта затея.

— Во! Пока то, да сё, перекантуемся у моих, — вот так без неловкостей он и затащит сговоренную в отчий дом. Пусть теперь попробует поотнекиваться. А представить наречённую отцу и мачехе определённо нужно уже не в качестве боевого товарища, а как человека, которым он дорожит. О большем пока говорить не стоит, но закрепить короткое знакомство просто необходимо, чтобы, в случае чего у старшего поколения не случилось шока. — Кстати, Нин, а ты искупаться не хочешь?

Взгляд, которым окинула его девушка выражал что-то незнакомое. Страх, обречённость и любопытство сочетались в нём в равных пропорциях — она поняла, чем это совместное купание должно завершиться.

— Очень хочу, — ответила она с выражением твёрдой решимости. Зачем-то потрогала свою косичку, встала и пошла. До Хорькова озера отсюда нет и трёх километров — по местным масштабам — доплюнуть можно. В том, что ведут его именно туда у Федьки не было ни малейших сомнений.

Быстро добежали — тропинка торная, светло. В случае чего и затемнать не боязно — ночи нынче лунные, а на небе — ни облачка. Это Федька так прикинул обстановку. Волновался он. Да и подруга трепетала — это очень заметно, особенно когда давно присматриваешься и примечаешь жесты и мимику. Даже походка у Нинки меняется в зависимости от настроения.

Интересно, она его также «читает» по внешним приметам, или напрямую чует настроение? Сегодня, наверное, чует.

Ритуал, в общем-то пройденный — сначала символическое купание нагишом, потом — выход на берег… а вот и нет — замерла девушка по пояс в воде. Идущий следом парень притормозил и погладил её рукой между лопаток, примеряясь, как бы повернуть лапушку к себе и…

— Слышу прохладное внимание, — вдруг произнесла она бестрепетно, но сосредоточенно. — Вон в той стороне, — махнула рукой туда, где они прятались в прошлый раз.

— Следов на песке не было. Я посмотрел, — ответил переключившийся на новый объект Нах-Нах.

— Не было. А таракан этот вон там — камень добросить можно. Глядит на нас и чего-то ждёт.

Посмотрев на лежащие неподалеку от обреза воды оружие и одежду, Нах-Нах сделал несколько шагов вперёд и встал между подругой и источником возможной угрозы. Нет, отсюда он в один прыжок до автомата бы не дотянулся, но так почему-то спокойней. Даже мысли в голове зашевелились. Насекомый тут сидит явно не для того, чтобы напасть — нет в его настроении угрозы, иначе подруга бы почувствовала. Внимание, она сказала, прохладное. Так этот скот всего-навсего за ними подглядывает!

Захотелось подойти и врезать. Но привычка сдерживать подобные порывы уже сделалась второй натурой.

— Чего тебе от нас нужно, Дерево! — обратился Федька в указанном направлении, по-прежнему не видя «собеседника».

— Что-то изменилось в отклике, — вдруг произнесла Нинка.

И тут ожили оставленные на берегу визоры. Их слабый сигнал донёсся отчётливо.

— Наблюдатель больше не слышен, — сообщила Мелкая. А Нах-Нах выбрался на сушу и ответил на вызов.

— На вас никто не нападёт, — послышался суховатый незнакомый голос. И всё. Связь прервалась.

— На нас никто не нападёт, — повторил Федька вслух.

— Знаешь, я уже накупалась. Вернёмся? Как раз успеем к ужину.

— Действительно, айда домой.

По дороге к школе ребята не разговаривали.

«Вот ведь какой малости достаточно для того, чтобы в корне изменилось настроение. А ведь такая решимость была у обоих!» — рассуждал мальчик. Кажется, девочка думала то же самое. Они иногда переглядывались, смущённо улыбаясь.

На то обстоятельство, что визоры определили и запомнили номер, с которого был сделан звонок, внимания никто не обратил.

Маруся любовалась на фотку капитана, которую так ловко удалось раздобыть, вручив ему на прощание «подорожники». Всю серию кадров шлем Нах-Наха снял безупречно, да вот только действительно хороший снимок, где капитан не был бы уж очень удивленным, оказался лишь один. Хотя, ей больше и не надо.

Фотографию отпечатала, заламинировала и хранила в нагрудном кармашке в снайперской книжке. Ровно по размеру получилось, хоть и не подгадывала. Доставала лишь тогда, когда никого не было рядом. На снимке капитан вышел задумчивым и решительным, и в глаза смотрел прямо, как тогда.

Никто из девчонок об их утренней встрече не знал, а Нах-Нах… если его не спросить, так он обычно и не скажет. Нет, в его умение специально сохранить секрет верилось мало, однако ж — вон, сколько времени прошло, а никто её о капитане не спрашивает, напротив даже — пытаются свести с Власовым, что учится с ними с этого года. А тот и рад стараться, то букет цветов подбросит на кровать, то предложит на озеро слетать, хотя на него в воздухе смотреть страшно. Маруське удавалось отделываться от этого поклонника вежливо и не слишком обидно. Он вообще-то забавный, особенно когда смущается.

Хотя все равно неловко было встречать его тоскливый взгляд — прямо как у Фагора, когда тот просится у Федьки на охоту с мегакотиками. Пришлось переключать внимание мальчишки на Стебелька. Получилось не очень — Стебель от неожиданности дала парню в ухо, а Маруську позже чуть не убила. Вот только эффект вышел неожиданно положительный. Мишка теперь просто фанатеет от Стебелька. Если бы ещё эта каланча была к парню поласковей, совсем хорошо бы вышло. Но не судьба — сваха из Маруси оказалась никакая.

Заглядывался на неё не только Власов — замечала, конечно. Однако теперь на фоне Савельева все парни казались сущими детьми, даже те из городских, кто постарше на год-два — и ничего она с этим поделать не могла. Правда, не очень-то и старалась.

Ей бы увидеть ещё раз седого капитана хоть одним глазком, да разобраться в чувствах своих перепутанных. Да увериться — правда ли он ей такое предложил, или послышалось с перепугу. Все же самой себе Маруська честно признавалась, боится она его, как огня. Вот ни к кому такого не испытывала, чтобы сердце замирало и в пятки проваливалось и дыхание перехватывало от одного взгляда. А тут — поди ж ты! Никогда не считала себя трусихой. Вот и сделала фотографию, чтобы привыкнуть, чтобы научиться страху своему в лицо смотреть. Приём известный, от деда ей достался. Должен сработать.