Андрей Гребенщиков - Обитель снов

– Тяжелый сучонок! Да не сопротивляйся ты! – усадив юношу на сиденье, Арех без сил рухнул рядом с ним. – Мудила, дверь забыл, как открывается?

Ник сделал усилие, пытаясь вспомнить. Какая-то ручка… Где и зачем? Вернувшиеся в голову мысли закружились в диком хороводе, они сводили его с ума.

– Не могу больше. Отпусти, дядя Володя.

– Никитка, не… не… – Арех никак не мог прийти в себя, дышал прерывисто и как-то сбивчиво, будто разучился правильно вдыхать и выдыхать воздух. – Ты… молодец… держись… Сможем…

Никита раскупорил последнюю флягу и плеснул в лицо Ареху. Последние сорок пять минут, отмеренные страшно медлительными часами, он не открывал глаз, а дыхание его, теперь уже ровное, казалось юноше слишком слабым – даже для глубокого сна. Или забытья.

– Дядя Володя, очнись.

Ничего.

– Дядя Володя! – Ник тряхнул его сильнее. Компаньон не реагировал.

– Очнись! – осторожные шлепки открытой ладонью по щекам. – Очнись!

Он продолжал тормошить Володю, но все без толку.

Черт! Ник полез в рюкзак, судорожно выискивая походную аптечку.

– Да где же ты? Есть!

Среди бинтов и немногочисленных лекарств склянка с нашатырем нашлась почти сразу. Не теряя времени, юноша сунул открытый бутылек под нос отрубившемуся Ареху. Тот мгновенно встрепенулся и отпрянул подальше от резко пахнущего аммиаком раствора. Ошалело прокряхтел что-то похожее на «твою мать» и бессмысленно уставился на Ника.

– Ч… что?

– Уже ничего, – юноша расплылся в улыбке. – Очнулся.

Арех с неодобрением посмотрел на бутылку с нашатырным спиртом, которую Никита продолжал держать в руках:

– Подобрее способа разбудить не нашел?

– Крики, пощечины и удары по корпусу не помогли, – Ник немного приврал, исключительно для образности.

– То-то у меня все тело ломит… Прикладом, что ли, бил, окаянный? – Взгляд у Володи еще оставался мутным, но сознание, похоже, прояснялось.

– Жара чуть спа́ла, – игнорируя ставшее привычным бурчание, юноша поспешил поделиться с товарищем хорошими новостями.

Тот недоверчиво хмыкнул, но спорить не стал. То ли сил не хватило, то ли запас вредности иссяк.

– Кажись, продержались, дядя Володя!

Арех скосил глаза на часы:

– Расслабляться рано, пик жары прошел, но париться еще долго. Береги силы, Никитка.

– Может, прогуляемся наружу? Один выход точно заслужили!

– Ты вроде бодрядчком?

– Может, второе дыхание открылось, не знаю. Но чувствую себя чуть лучше.

– Раз отпустило, значит, и без улицы пока перебьешься. Не надо транжирить… – Володя устало откинулся в водительском кресле, говорить он больше не мог.

– А ты? Может, стоит…

– Не сто́ит, – одними губами прошептал Арех и погрузился в сон. Или забытье.

Никита проследил, как секундная стрелка совершила три полных оборота по циферблату, и на четвертом круге последовал примеру старшего товарища.

Пробуждение оказалось значительно страшнее тех кошмаров, что мучили Ника все три часа, проведенные в беспамятстве. Виски́, словно сдавленные раскаленным шипастым обручем из садистских арсеналов инквизиции, трещали от нестерпимой боли. Сотни иголок впились в мозг, насквозь пробив черепную коробку. Юноша хотел застонать, но не смог – в иссушенных легких совсем не было кислорода, он задыхался. Вместе с удушьем пришел страх: лютый, невыразимый ужас заставил сомкнувшиеся в судороге челюсти разойтись. Раскаленный воздух, обжигая гортань, ворвался в трахею, заставил легкие расправиться. Дышать! Дышать! Жить!!!

Он больше не хотел умирать. Он выдержал самые тяжелые часы, не сдастся и сейчас. Собственное ослабшее тело хотело покончить с мучениями тихо, во сне, но разум отказался от капитуляции.

Ему срочно нужно на воздух, на пять секунд, этого будет достаточно. Только перевести дыхание – получить пусть крохотную, но до безумия необходимую передышку. В этот раз он сможет открыть двери: где-то сбоку спрятана ручка, потяни ее – и свобода. Пять секунд свободы и избавления! Еще зрение – защитить глаза, нельзя открывать, нельзя смотреть. Конечно, он закроет глаза и ни за что не откроет, только бы найти ручку…

Пальцы нащупали железную скобу на дверке, глаза зажмурились сами собой. Потянуть ручку на себя, толкнуть дверь плечом, прикрыть глаза. Плотно-плотно! И ничего не бояться!

Запорный механизм замка клацнул, дверка поддалась и чуть приоткрылась, в образовавшуюся щель немедленно ударил дневной свет. Глаза!

Ник закрыл глаза, для верности прикрыв их еще и ладонью. Так, отлично! Осталось спуститься…

Писк. Оглушительно резкий и высокий, бьющий по ушам. Писк множества невидимых существ, которые притаились совсем рядом, которые только ждали, когда неосторожный человек поддастся своей слабости и покинет безопасное убежище.

Никита отпрянул – он испугался, но об опасности ослепнуть не забыл ни на секунду! – потянул дверь на себя. Похоже, прогулка не задалась…

Что-то мешало двери закрыться до конца, он тянул ее и тянул, но заветное «клац», возвещающее о том, что замок сработал, никак не раздавалось.

«Твою мать!» Никита отвел дверку и с размаху захлопнул. Металл оглушительно ударил по металлу, но лязг перекрыли истошные вопли – дверь перерезала и придавила нескольких рвавшихся вслед юноше зверьков. Открыв глаза, Никита сразу же увидел окровавленные мохнатые тушки, перерубленные острой кромкой пополам.

Однако далеко не все вторгшиеся в машину мутанты погибли под «гильотиной» – выжившие копошились на полу, а некоторые уже взбирались наверх по ногам Ника.

Закричав от неожиданности, превозмогая отвращение, он принялся сбивать с себя проклятых животных. Те уворачивались, впивались в плоть зазубренными коготками, пытаясь удержаться на достигнутых «высотах», но неизменно оказывались на полу.

Никита, не прекращая кричать – так он заглушал в себе страх и боль от когтей существ, оставляющих на его ногах глубокие резаные раны, – давил голыми ногами поверженных, пищащих противников. Перед смертью самые ловкие из них вцеплялись в ступни и пятки юноши маленькими, но удивительно острыми зубками.

В пылу борьбы он не услышал скрежета, с которым великое множество когтистых лапок взбиралось по бортам машины на крышу. Лишь когда лавина коричневых мохнатых комочков посыпалась прямо на него – на его голову! – из люка, юноша заверещал от дичайшего ужаса.

– Володя!!!

Володя спокойно сидел в водительском кресле и безучастно смотрел на исчезающего под растущей горой из все прибывающих и прибывающих мутантов юношу. В его пустых глазницах деловито копошились напоминающие Хвоста крошечные звери. Из раскрытого в безмолвном крике рта показалась перепачканная в крови зубастая мордочка.