Андрей Орлов - Сибирь 2028. Армагеддон

– А ну марш отсюда! – воинственно рыкнул трескучий глас.

Толпу будто ветром сдуло. Мне понравилось: дисциплина – как в войсках древности (некоторых). Все знают, кто вожак стаи и чье сало лучше не есть.

Ольга присела на корточки, взяла мою руку.

– Лежи уж, Карнаш, а то вид у тебя какой-то бледный. Сейчас тебя покормят, и все будет хорошо. Можешь познакомиться – Борис Гурьянович, наш добрый ангел. Он из местных. Следил за людьми, оккупировавшими Ледовый дворец, и спас наши жизни. А еще он любезно согласился довести нас почти до места назначения. Представляешь?

Я вздрогнул.

– Надеюсь, мне не надо вставать, собираться?..

Она не заметила болезненной иронии.

– Лежи, лежи. Сейчас принесут покушать…

«Добрый ангел» был страшнее 12-балльного землетрясения. Его физиономия состояла из отдельных сегментов разных оттенков и толщины, была приплюснута и разрезана не до переносицы, как у сородичей, а до самого рта, благодаря чему отверстия, символизирующие ноздри, оказались на разных берегах застывшей реки с крутыми обрывами.

– Здорово, приятель, – проскрипел урод, нависая надо мной зловещим гоблином. Рот оскалился в дружеской улыбке, наружу вылезли два желто-зеленых клыка.

Я сглотнул.

– Здрасьте…

Меня кормили почти съедобным мясом. Пусть со специфичным ароматом, но в меру жующимся и прожаренным.

– Наворачивай, наворачивай, – добродушно пыхтел Борис Гурьянович, поглядывая на меня без всякой неприязни. – И не спрашивай, что это – все равно не скажу. Но дам подсказку – не собака и не человечина.

Я глотал кусок за куском, совершенно не переживая, как они поведут себя в желудке. А Борис Гурьянович скреб трещину на макушке и тихо ворковал:

– Подруга тут твоя спросила – кто мы такие? Можно подумать, по нам не видно. Живем тут уже двенадцать лет, обустроились, злых людей не пускаем, семьями обзавелись. Неподалеку был завод химконцентратов, самый таинственный в Новосибирске – я, кстати, работал на нем начальником участка – в цехе, изготавливающем тепловыделяющие сборки. Это такие штуки, которые загружаются в ядерные реакторы – то самое ядерное топливо. Так что ничего в нем таинственного не вижу. После землетрясения здесь люди гибли тысячами – завод буквально на воздух взлетел. Диоксид урана и промышленные химикаты, как снег, падали. Взрывались ТВС, водородные печи. Какую тут только хрень не производили – топливо для реакторов, литий, те самые химконцентраты, технический водород и технический кислород, химические источники питания и даже хоккейные клюшки… Мутации у тех, кто выжил, начались примерно через месяц. Иммунитет заполучили, но с каждым годом все меньше на людей походили. Бабы, мужики – всех колбасило и калечило. Кости укорачивались, теряли в весе. Головы раздувало, черепа трещали, как арбузы. Многие не выдерживали, умирали… И дети такие же пошли. – Уродец горделиво ухмыльнулся: – Зато нормальные дети, не идиоты какие-нибудь, у людей и таких нет. И мы нормальные, надежно мазу держим в районе. Чужаков не любим. А в «Сибири», кстати, человек пятнадцать выжило – отступили через «Шанхай» на Ипподромскую. В следующий раз умнее будут, дай им Бог спокойствия. Зараженных наши парни всех повыбили, ни один не ушел…

– Слушай, Борис Гурьянович, – решился я, – а в Снегирях точно имеется колония?

– Жили там раньше люди, – кивнул мутант. – Но что с ними нынче – знаешь, друг, я без понятия. В город они не приходят – во всяком случае, через нашу радиоактивную зону не суются. Честное слово, не знаю, парень. Лично мне плевать, живет там кто-то или нет.

– Странно как-то, – пожал я плечами. – Ходят слухи, что там процветает колония. И как это сочетается с соседством твоего завода? Ведь стоит подуть ветру…

– Кстати, сочетается, – подумав, заверил Борис Гурьянович. – В зоне, где мы находимся, ветер дует только северный. Особенность такая у здешних мест. Роза ветров, загадка природы, все такое. За двенадцать лет ни разу не припомню, чтобы дул другой. А северный ветер Снегирям не помеха, они ведь севернее завода.

Мы молчали. Где-то журчала вода, в соседних нишах переругивались члены большого семейства. Пахло плесенью и дымом. Я поймал себя на мысли, что здесь не плохо, можно жить. У мутантов все под контролем, друг за друга стоят горой, глядишь, и расплодятся назло зараженным и прочей нежити.

Далее разговор перескочил на прикладные темы. Перешли к техническим вопросам. Я уяснил – Борис Гурьянович действительно согласен подбросить нас с Ольгой до нужной точки в пространстве, и, что особенно радовало, самым безопасным путем – подземными коммуникациями. Я воспрянул духом. В носу уже першило предчувствие родной канализации, когда выяснилось, что наш новый знакомый пусть и славный парень, но работать даром не обучен. И если мы дадим ему один из автоматов и поделимся боезапасом, то он сочтет это достойным вознаграждением и готов навеки зачислить нас с Ольгой в почетные списки своих друзей. Зачем нам оружие в дружелюбных Снегирях? А он последний разовый гранатомет извел, чтобы вытащить нас из дерьма. Остались несколько охотничьих ружей, но какой с них практический толк?

Целая компания вызвалась нас проводить. Правда, их мужественного порыва хватило от силы на полчаса. Когда подземные коммуникации заметно сузились, уродцы стали отпочковываться, и в итоге остались мы да Борис Гурьянович.

Факелы, обмотанные тряпьем и пропитанные едкой жидкостью, весело горели, освещая дорогу. Подземный тоннель сузился, пришлось протискиваться боком. Тянулись ответвления, ниши, воздухозаборы, а потом тоннель превратился в солидный коллектор, где можно было не только идти, но и подпрыгивать. Мы едва поспевали за проводником. Мутант ориентировался в подземных лабиринтах лучше, чем в собственном доме. Несколько раз пришлось воспользоваться винтовыми лестницами, соединяющими уровни подземелья, а однажды Борис Гурьянович надумал «срезать», и я застрял в узкой трубе, откуда Ольга вытаскивала меня за ноги, кряхтя и иронизируя.

По моим расчетам мы прошли несколько километров, когда мутант оптимистично бросил через плечо:

– Подходим.

И весело шикнул на каких-то тварей в боковом коридоре. Твари брызнули врассыпную. Ольга за спиной испуганно ойкнула, а я невольно задумался: а кого мы ели час назад? Ерунда, конечно. Главное, не что ешь, а как приготовишь…

Последним перевалочным пунктом нашего путешествия стал вертикальный ствол, обложенный обветшалой кладкой. Наверх вела сварная лестница, вмурованная в кирпич. Наверху завывал ветер. Сколько мы ни светили факелами, видели только черноту. Но Борис Гурьянович был уверен в себе.

– Прибыли, это тот район, что вам нужен. Дальше пути нет, завалило канализацию. Здесь улица Столетова, за ней гаражи, потом Курчатова, а там и ваши Снегири. Наверху крышка колодца, ступайте с Богом.