Вадим Денисов - Генетический шторм

– Да кто его… Что банда буйно помешанных людоедов из числа бывших работников МВД ищет жертву для пропуска через мясорубку при свечах. Непонятное это, мутное…

– Так как, рискуем? – Авантюристка она, вот что я выяснил.

Одна из роящихся в голове мыслей оформилась во вполне справедливый, впервые столь необычно поданный апокалиптический аргумент:

«Согласись, Гарик, что даже самый яркий реалист-циник в таком мире и в такой ситуации, сам того не замечая, минимум раза два в день помянет нечистые силы и Высшее Зло».

Дескать, а как без такого объяснить повальную дурь людскую! Странная мысль, однако вполне взрослая. Ой, бляха…

Одно дело – читать про это в желтушной прессе, там можно. И даже в серьезной литературе подобные отклонения от материальной реальности вполне читаемы, мы же понимаем, что пишущий публично человек – ни фига не чистый лист бумаги. Можно и порассуждать, и постебаться. Раньше можно было.

В текущей же реальности я к такому готов не был. Не созрел.

Риски есть, и они велики. Если написавший действительно человек со смещенным в голове каркасом, то может и влепить чем горяченьким по любопытным олухам. А с другой стороны? В неведении оставаться невыносимо, потом ведь сам себя сожру без соли…

– Знаешь, подруга, чуйка говорит, что в стороне не отстоимся, надо вникать в тему.

– Значит…

– Едем! – хлопнул я открытой было дверью. – Не, не! Пока стопчик, деда оповестить надо, что ты.

«Пш-шш…»

– «Тунгус», вы где? Отзыв «Сармату», прием.

Кричать пришлось долго: удаление, рельеф и высокие строения между нами уже сказывались на качестве сигнала, далеко дед убежал.

– На связи, командир!

– Ты где, шкипер?

– Так возле морпорта ж стоим, у самой речки Сочи! Тихо тут, даже красиво. Внутрь акватории не полезли, согласно утвержденному плану. А ить могли бы и сами разведать между прочим, делов-то. Ась?

– Хорошо, что у реки. – Я демонстративно не обратил внимания на смелое предложение шкипера. – Василий Семенович, ты подойди к берегу у начала набережной, пляж «Маяк» у морвокзала, встань напротив «Калипсо». Знаешь где?

– Канешна! – гордо объявил покоритель берегов европейских. – И шо?

– И жди, на! Мы скоро. Нужно кое-что сообщить, планы опять поменялись.

– Добре.

По радиосвязи устраивать конференцию с адресами и явками я не решился. Возможность прослушки отрицать глупо. А то, что тремя минутами базаров мы на Советской не отделаемся, я уже понимал, неприятелю хватит времени и силы подтянуть, и облаву устроить.

Выбор сделан.

Положил микрофон и замер на минуту, вслушиваясь в себя – а не дурак ли я? Полезное дело, такая перепроверка.

– Рвем, надо быстро озадачить деда и уйти оттуда, так что не отвлекаемся, Линна… Такси, в порт!

Увидеть пустоту на самой людной и знаменитой набережной Сочи, на которой в любое время года хватает праздношатающихся, а в разгар сезона просто не протолкнуться – верх дикости и непостигаемой умом черной фантазии. Это словно матрица, огромная заготовка, по непонятной причине до сих пор не заселенная юнитами. И мусора нет! Магазины курортных товаров, как и тряпичные бутики, остались нетронутыми, эта категория товаров сейчас никого не интересует.

– Прогуляемся по набережной под ручку? – игриво предложила подруга.

К вечеру проблески в облаках над городом плавной синей отмывкой спустились к воде, а волнение на море окончательно стихло. И ничто не могло разрушить это природное зеркало. Кроме «Тунгуса» – единственного нарушителя безмолвия.

Ну, подходи, родной.

Холодный чинук, перевалив через последние отроги Главного Кавказского хребта, остановился и с изумлением оглядел вымерший мегаполис, протянувшийся вдоль моря лентой сплошных курортных застроек. Присмотрелся, увидел последних выживших и яростно ринулся вниз, спеша установить свою власть над сданным городом.

Черт, даже в джинсовке прохладно! Я поежился, встряхнулся.

– Ты все понял, Василий Семенович? Так что стой возле Сочинки и жди отмашки по рации. Здесь не стоит, слишком заметно. – Я посмотрел на часы. – Нам пора, вечер и ночь обещают быть трудными.

– Может, все-таки сначала за детками сгоняем? – не унимался морской волк, тоже запахивая китель. Красивый жест получился – на фоне стоящего у него за спиной «Тунгуса».

– Информация может оказаться столь важной, что без нее мы особо не поездим, – послышался из-за спины голос Линны. – А ночью и в былые времена ездить к незнакомым людям не рекомендовалось. Просто не покажется никто.

– Ну, если так, – поиграл морщинами Будко. – Здесь буду курсировать, а не стоять на месте, между рекой и «Маяком», вдруг сюда прорветесь. Игорь, стой! ППШ-то забери!

Что-то с памятью моей стало, гангрена… А ему хватит стволов? Так, у Даньки Манченко свой «рем» и ПМ. У шкипера тоже шпалер есть. Плюс пулемет, «мурка» и «аншутц». Три гранаты. Хватит.

Извини, Мокшанцев, но твоих тут нет, никто к нам не вышел, никто не проявился. Ждать и искать я недолго могу, нет времени, похоже, ходы наши уже расписаны! «Диско» споро сорвался с места, спеша покинуть популярный пятачок.

Запах в центре был, и весьма ощутимый. Правда, ожидал я гораздо большего.

Рубинковичи рассказывали, что местные спасатели в районе работали три дня, вывозя живых и убирая трупы. И многое успели сделать.

Удивительно это или нет, но приличное количество людей предпочло остаться на насесте. Нет, я не разольюсь сейчас гневом в препарировании умственных каверн жителей мегаполиса, как сказала бы Линна – моя училка по культурному русскому. Общество наше и не такое порицание вытерпит. Просто факт остается фактом: вместо того, чтобы организованно съехать в безопасное место, народ тихушно прижался по норам. Как выяснилось позже, для медленной смерти.

Потом два дня работали вояки. И опять встретили глупое упрямство! Мотивы вполне понятны: «Как я брошу свое имущество», «Все тут же разграбят мародеры!», «Двадцать лет копил на квартиру в Сочи!» и «Сами уедем, как только соберемся и обдумаем»… У некоторых, как Светлана Рубинкович, например, имелась и уникальная причина: «У военных все происходило очень грубо, шумно и бесцеремонно».

Конечно, бесцеремонно! – БТРом с разгона по пробке, сминая мыльницы в жесть и расшвыривая зазевавшиеся либо глупо встрявшие машины.

Эх… Лучше о других итогах. Вот что в остатке.

Я все ясней видел: чем дальше, тем больше этот город подходил для синхрона с панорамными видами под фразу: «А вот на этой южной широте распустил свои кровавые нюни город-курорт Сочи, не сумевший быстро адаптироваться к произошедшему!» Слушая же Рубинковичей, понял еще кое-что: раньше жители города вещали стране и миру про собственную позитив-уникальность, а теперь – про негатив-уникальность. Изменились знаки, но не меняется само упоение точкой экстремума. Можно подумать, что где-то тема катит по-иному… В Москве что творится, можете представить? Хотя бы краем?