Вадим Денисов - Генетический шторм

– Конгратс! Чмоке, родная! Мяф! – в полном восторге взревел я, как мне показалось, вполне по-столичному, ей понравится. – Готов учиться!

«Пш-шш…»

– «Тунгус», ответь «Сармату»!

– Здесь мы, на связи, – достаточно быстро откликнулся Будко.

– Василий Семенович, тут постреливает кто-то, по набережной гуляя. Вы далеко?

– А че ж далеко-то, ниче не далеко, – как всегда мутно начал дед. – Рядом мы… С этими придурками общаемся. А вы где болтаетесь?

– Восьмиэтажка круглой формы на Депутатской, практически на берегу. Что видишь?

– Дык это они по мне стреляли, козлофаны… Три козла и коза, похоже, датые, трое с ружьями.

Ну, вот и долгожданная встреча. Как там с нашими внутренними обязательствами перед обществом?

– Понял тебя, Василий Семенович, мы сейчас в проулок нырнем, а вынырнем на набережной, увидишь в бинокль.

– Давайте! – обрадовался дед. – Может, врежем? Я ить машинку-то спрятал, они не видели.

– Врежем, обязательно врежем, скажи Даниле, чтобы готовил пулемет. Неправильно себя ведут, беспредельничают. Только пусть подкопятся черти, подразни их там маленько, что ли, подойди поближе, помаши руками.

Закончив связь, я повернулся к Линне:

– По-моему, самое время повоевать, что-то злости в душе много. Санитары пустошей, говоришь?.. А, Агнесса Ивановна?

Напарница хохотнула, вспомнив эпизод из знаменитого фильма и, пристегнув к «АПС» деревянную кобуру, спокойно направила джип к морю.

На территорию огромного курорта медленно спускался легкий розовый сумрак – неповторимый колер фантастического южного весеннего вечера. Этот мягкий цвет, словно вата: он способен глушить звуки, отчего подступающий вечер будет еще более безмолвным.

Сочи – точно город контрастов.

И у нас имеется к этому свой рукотворный штрих.

Трупы как трупы, лежат, остывают – таков печальный итог. Не икается мне, не учащается сердцебиение: жили зазорно и умерли позорно. Даже по разу не успели пальнуть в нашу сторону, легли по-глупому. Ни наблюдателей, ни простейшей осторожности… Доминаторы района, бляха.

– Три гладкоствольных ружжа! Живем, камераден! – победно заорал шкипер, разгибаясь в очередной раз. – «Ремингтон» помповый, читай, вот… фирма! Мелкан «аншутц», ну, это мне отойдет… и наша «мурка», сиречь МР-сто пятьдесят три.

Винтовка была без оптического прицела, что вызвало его резкое неудовольствие:

– Разбили, поди, кулемы! Ладно, потом поставлю, надо будет в какой-нибудь спортивный или туристический магазин наведаться, где бинокли продают.

Я посмотрел без интереса. Хотя помпу себе отмету, пригодится в пути.

– Что с патронами?

– Вот с патронами кисло, всего двадцать три штуки, шесть пулевых, остальное троечка. Мелких – одна пачка финских биатлонок. Может, на их базе и побольше что есть.

– Нам только по хавирам скакать не хватало! – бухнул я. – Было бы у них что покруче, взяли бы с собой.

На набережной лежали четыре тела, трое парней и одна девушка.

Ее мне тоже не было жалко: подлепилась к худому, так будь готова сполна воспринять прилетевшее. И тут же поймал себя на мысли: опять вру сам себе, жалко бабу. И вновь я удивился – да что такое случилось?! Бабка эта бешеная… Каким, вообще, образом появилось в душе это чувство, и к кому! К бандитской подстилке, хлопающей в ладоши в те страшные моменты, когда ее отмороженные дружки убивали и раздевали простых мирных людей, наивно вышедших на зов. Вышедших к людям, а встретивших диких зверей.

Что-то меняется в башке, и это беспокоит.

Одеты все гопы были статусно, как они себе это представляли, что тут добавишь?

Попробую. Дешевая спортивная одежда. Но когда они стаей шли по мирным улицам знаменитого курорта, их замечали, выделяли в потоке отдыхающих, это и требовалось. После Большого Бумца желания сменить шкурку на более подходящую у гопы не появилось. Хлопцы не нуждались в маскировке, не собирались от кого-либо прятаться, они же местными альфами стояли, покорителями пространства.

Такие ничего строить не будут. Даже при крайней нужде в собственной автономной общине. Знаете что… Это уже было на перфорированной ленте истории. Когда молодым отморозкам в древнем племени не хватало еды, как и умений добыть ее вдосталь, в пропасть сбрасывали седых стариков, своих же отцов и матерей. Эти варвары, надо сказать, проживали недолго, всей оравой, кстати. Приходили римские легионы, и в пропасть летело уже само племя дебилов.

Но мы не центурионы – государевы люди. Мы просто последний легион.

«Адлерские тигры».

Шкипер принялся потрошить поясные сумки. Данила тоже времени даром не терял.

– Ножики у всех, две штуки ниче так, остальные можно выкинуть! Ключей от машин много, все с брелками! – азартно выкрикнул пацан. – В карманах одно барахло, а вот золота много, прилично надергали. Брать его, дядь Гарик?

– Выкини.

Эпоха золота взяла паузу, кто бы о таком подумал?

– А ножи?

– Зачем они тебе? Это не оружие – хозбыт, возьми в любом магазине, новые.

Предложение мальчишке не понравилось, он воспринимал вытащенное из карманов как свою боевую добычу. Лично же мародерствовать я вообще не собирался, что явно вызывало удивление не только его, но и Линны.

– Чужое все, – заметив вопрос во взгляде, попробовал я пояснить.

– И что? Это же круговорот вещей в природе, вечное движение, тривиальный, по сути, переход предметов от…

– Да не так просто! Да, если ты с бою чего полезного взял, или отжал честно, или дань тебе притартали, тогда нормально. Данька вполне может эти ножи взять, как победитель. И магазин пустой потрошить – годное дело. А вот проходняком ухватить с не своего трупа или брошенное на землю… Удачи не будет, понимаешь? Оружие брать всегда можно, у него своя сила. Бери чужое, только когда нужда крепкая прижала, когда выжить без того не сможешь, здесь твоя энергия отчаяния и беды всегда перешибет чужую. И даже сейчас есть нюанс! Вещи хозяина помнят, а хозяин, как видишь, порой говнист, это скажется. Оно надо? Пусть шмотки остынут, забудут…

Я замолчал, и Линна молчала.

Да уж понимаю, что ты сейчас думаешь и видишь, подруга. Видишь шкаф за моей спиной и наполовину выпавший оттуда скелет. Видишь торчащую из левого уха Гарика подрагивающую лапу большого черного таракана, угнездившегося у командира в перегретой башке. И думаешь, мол, вот, оказывается, Игорек-то каков, – интроверт-морализатор, эзотерик с кастетом!

Огляделся и осознал, что никто меня не понял. Даже большой суровый джип смотрел фарами, раздраженно нахмурив экспедиционный багажник: хорош болтать пустое, поехали, хозяин! Дело давай! Я тяжело вздохнул, шагнул к парапету, сел, полез во внутренний карман куртки и положил пачку на шершавый камень. Закурил, жадно затягиваясь.