Сергей Анисимов - За день до послезавтра

Президентские выборы, новогодние праздники и крупные чемпионаты были позади, поэтому сетка вещания была почти свободна. Для того чтобы военные и «пропутинские» комментаторы с озабоченными лицами на большинстве телеэкранов сменились на подвывающих апологетов демократии и прав человека, хватало неполного часа. «Возмутительная безответственность», «Так называемая „реформа армии“, выражающаяся исключительно в увеличении числа генеральских должностей», «невероятная по своему цинизму попытка взвалить ответственность за очередную трагедию на какого-то зарубежного дядю» — эти и другие заявления сыпались как из рога изобилия. Страшная гибель 115 моряков, входящих в состав экипажа «Саратова», была к этому времени подтверждена штабом Северного флота. Это служило не просто весомым свидетельством в пользу всего сказанного. Это являлось фактором, который было не просто очень сложно — невозможно перевесить.

— У меня создается такое ощущение, что нас с вами принимают за полностью… неумных людей, скажем так. За идиотов, — если прямо. И в любом случае — за людей, которым можно скормить любую утку. Любую!

Совесть русского народа, скалящуюся с экрана в лица людей, явно трясло. То, как она стучит ногами под столом студии, ни слышно, ни видно не было, — но, глядя на ее лицо, это подразумевалось. Монолог великой правозащитницы длился уже минут десять — ведущему пока не удалось вставить в него ни слова.

— То, почему нам сначала начали рассказывать о «неопознанных» подводных лодках, мне, например, совершенно ясно! Нам об этом рассказывали, и когда погибла подлодка «Курск», — хотя всем прекрасно известно, отчего она погибла на самом деле! Но потом они перестают быть «неопознанными», и вообще вдруг объявляется, что там были якобы американцы! И это якобы неопровержимо! Но кто это нам доказывает? Те самые люди, которые врали нам, что с экипажем «Курска» поддерживают связь, что уцелевших вот-вот спасут? Те же, другие уже? Для нас на самом деле это не имеет никакого значения: они в любом случае не имеют никакого, ни малейшего права нам что-то объяснять и доказывать. Они должны немедленно, тут же подать в отставку, застрелиться в идеале, так я считаю! Погибло 115 человек: кто за это отвечает? Мифические американцы? О да, конечно, это бы наших адмиралов устроило! Это устроило бы президента, фактически укравшего этот пост у народа и с тех пор его занимающего с беззастенчивостью…

Она укусила себя за трясущуюся губу, подбирая слово. Судя по всему, тысячи людей, наблюдающие «прямой эфир», застыли в этот момент в ожидании.

— С беззастенчивостью, вообще присущей выходцам из кормушек КГБ! И премьера это тоже бы устроило. Но его устроит вообще любое развитие ситуации: я не удивлюсь, если потом выяснится, что все это с самого начала и было спланировано как одна большая провокация. Но ведь всем же ясно, что произошло на самом деле! Всем, даже самым тупым!!!

Последние слова были произнесены Валерией Ильиничной с настоящим надрывом, с болью в голосе. Она не собиралась играть голосовыми связками и лицом: она действительно говорила именно то, что думает, и это ощущалось отлично.

— Давно пора признать, что Россия потеряла право владеть сложной, смертоносной техникой. Ну не дают дикарю в руки атомную бомбу! Не дают! Дубины ему для обороны вполне достаточно — и пусть ее носит, если она так утверждает его мужское достоинство! Но этот дикарь не может плавать на подводной лодке, на которой стоит атомный реактор, которая несет атомные ракеты, атомные торпеды и бог знает что еще страшное! Пьяный матрос нажимает не ту кнопку, и все — половина Европы проваливается сквозь землю! Прямо вниз проваливается, представьте себе!.. И хорошо еще, что этого не случилось, что все закончилось достаточно небольшим количеством жертв!

— Вы хотите сказать, что то, что «Саратов» погиб — это хорошо?

Это были первые слова, которые ведущий сумел произнести после вводных фраз в начале передачи. Правозащитницу они подбросили как электрический разряд.

— Я скорблю о каждом о них! Я плачу о каждом вместе с их матерями! Но при этом я должна, вынуждена сказать: да, то, что «Саратова» не стало, — это хорошо! Это хорошо для всех нас! Это пусть немного, но уже уменьшило угрозу миру. Ту угрозу, которую каждый день несут в себе наши ржавые, текущие по швам подводные лодки, которые горе-адмиралы буквально силой выпихивают в море, чтобы…

— Уважаемые телезрители…

Камера отодвинула экзальтированное жабье лицо на периферию картинки. Ведущий передачу журналист на мгновение закрыл глаза; стало видно, как на его скулах набухли два тугих желвака.

— Мы с вами выслушали мнение нашей гостьи. Я не… я полагаю…

Жаба в человеческом обличье продолжала декламировать, но ее было плохо слышно.

— Знаете, — сказал ведущий после паузы, — сейчас я сделаю что-то такое, что пойдет вразрез с принципами толерантности, свободы слова…

В углу экрана Новодворская перешла на крик, но он шел как-то фоном, не мешая слышать тихие, почти шипящие слова журналиста. Как-то это просто было сделано, за секунду: понимающие в звукооператорской работе люди наверняка знают как, но все остальные видят только результат.

— Я считаю, что на этом наша передача должна быть окончена. Я не знаю, что… Я ее просто останавливаю. Что? Да, время осталось. Я объявляю минуту молчания в память о погибших на борту «Саратова» моряках…

Журналист начал срывать с себя микрофон, и в последнюю секунду перед тем, как на экране появилась «слепая» заставка, миллионы оцепеневших перед экранами людей услышали его шипящий, напряженный голос, перебивающий приглушенные крики правозащитницы в метре справа:

— И ты тоже замолчи…

Двухминутный ролик конца оборванной передачи был выложен в Сеть через полтора часа после ее окончания. На нем было явственно слышно, что замкнувшая «злободневный политический комментарий» фраза мгновенно ставшего известным журналиста звучала как «И ты тоже замолчи, сука». Однако тембр искаженного голоса менялся на последнем слове довольно заметно, и концу второго часа обсуждения (с общим числом комментариев перевалившим за полтысячи) большинство его участников согласились с тем, что это фальшивка. Судя по всему, кто-то просто врезал в оригинальную запись более-менее напрашивающееся слово.

Ролик мелькнул на «Ю-Тьюбе», но ни здесь, ни в нескольких других международных системах распространения видеофайлов он не привлек сколько-нибудь значительного внимания посетителей. Прежде всего никого, разумеется, не волновало, обозвали на самом деле жуткую тетку сукой в прямом эфире или нет. Из России сейчас шли десятки неоткомментированных, не переведенных на английский язык роликов, сотни новостных абзацев. Исходящие из русских доменов блоги нескольких популярных систем и отдельные персональные сетевые страницы качали во всемирную Сеть тысячи и тысячи слов. Разнящиеся как в деталях, так и в принципе, они показывали главное: восприятие произошедшего в самой России и на территории бывшего Советского Союза было весьма неоднозначным.