Владислав Выставной - Бес

– Илья Королев, морская пехота ВМФ России. Я… – и замолчал, скованный неожиданно нахлынувшей волной ужаса.

Злой бросился к нему – мгновенно, неуловимо – и его жутковатое осунувшееся лицо почти уперлось Илье в глаза. Злой будто пронзал его взглядом, и в ушах снова прозвенело это самое: «Кто ты?»

И вдруг Илья понял, что у него нет ответа. По-крайней мере, верного, который устроил бы этого странного человека.

Злой отпрянул столь же внезапно. Между ним и Ильей возник этот чудовищный зверь, который теперь испепелял русского взглядом вместо хозяина. Илья чувствовал: одного неверного слова, одного движения достаточно, чтобы тот, кого звали Цербером, превратил его в кровавое месиво.

– Что ЭТО? – повторил Злой, указав на обалдевшего морпеха.

– Я не понимаю тебя… – пробормотал Шон. – Это мой друг. Мы вместе искали тебя…

– Меня ищут многие, – глухо сказал Злой. – И это всегда связано с тьмой и смертью. А сейчас ты привел ко мне саму Тьму…

– Ты ошибаешься! – дрожащим голосом выкрикнул Илья. Он косился на зверя, готового убить его по первому приказу хозяина. – Я пришел с добром, и я уйду, как только…

– Вспоминай! – Злой снова был рядом, пронзая парня колким взглядом. – Ну же – правду! Кто ты? Откуда ты взялся?

На голову легла холодная тяжелая ладонь. От нее, казалось, исходили колкие электрические разряды. И тут же в глубине мозга раздалось злобное рычание, готовое разнести вдребезги ослабевшее сознание.

– Эксперимент… Долг, – прошептал Злой. Именно Злой, а не тот повелевающий Голос в глубине мозга.

И тут лейтенант вспомнил.

Вспомнил свою смерть. Жуткую, мучительную смерть в тесном железном ящике. Вспомнил, как горела и лопалась кожа, как оплыло и стекло к коленям лицо, как взорвались от жара глаза, как закипел мозг…

– А-а-а!!! – он выл и корчился от боли, но воспоминания продолжали мучать его.

Вот падает расплавившаяся дверца и вываливается наружу его обугленный, дымящийся труп. Что-то, что некоторые называют душой, еще цепляется за эти зловонные головешки. Но со всех сторон на горячее пепелище уже стекаются стремительные ростки жизни – чужой, непохожей, но все же жизни. Ростки впиваются в его тело – и распадается обугленной плотью. И тоненькие ростки, привыкшие высасывать чужую жизнь, вдруг начинают наполнять жизнью обугленный труп. Клетка за клеткой, мышца за мышцей, нейрон за нейроном они возрождают это тело, и душа робко возвращается обратно, осваивая новую обитель.

И вдруг обнаруживает, что она здесь не одна. Что часть возрожденного мозга отныне принадлежит другому существу – тому, что подарило ей второй шанс. Но этот симбионт, скромный сосед по мозгу, – всего лишь часть чего-то огромного, непонятного и невообразимо чужого. Оно подарило мертвецу новую жизнь и оставило ему самое ценное в человеке – свободу воли. Оно расположилось в нем с удобством, точно в театральной ложе, и наблюдает за тем, как поведет себя этот, возрожденный из пепла.

Это Эксперимент, смысла и сути которого не дано постичь человеку. Остается лишь выбор: принять этот подарок – жизнь – или отказаться от него навсегда…

Илья вскрикнул – и пришел в себя. Он был мокр от пота, его трясло от пережитого, но еще больше – от взгляда Злого.

Ведь сейчас тот решал его судьбу.

– Что с ним не так? – донесся обеспокоенный голос друга.

Злой не ответил. Он думал.

В тот момент Злой так и не решил его судьбу. Он думал. Это можно было считать отсроченным приговором, который в любой момент мог привести в исполнение безжалостный Цербер.

А сейчас они уходили в леса. Жуткую чащу, в которой не выжили бы и минуты, не будь с ними их странного покровителя. Илья шел третьим, волоча на себе груз продовольствия и оружия. Следом, не спуская с него глаз, бесшумно скользило чудовище в обличье огромного волка.

– Ты поможешь нам? – спрашивал Шон. – Ты же видишь, мы пришли с бескорыстной целью. Он – помочь ученым справиться с Пандемией, я – чтобы спасти дочь…

– Остановить Пандемию – значит, остановить будущее, – сказал Злой. – Я не верю в будущее человека.

– Ты прав, – неожиданно разозлился Шон. – У человека нет будущего! Как нет будущего у твоих любимых мутантов. Они передо́хнут, как только закончится бешенство активного мутагена. И ты прекрасно знаешь об этом. Сдохнут все, останутся только бесы. Все эти толстосумы, сгубившие людей, – и ты, Злой.

Злой хмуро посмотрел на старого друга, чем еще больше разозлил того.

– Да, ты – бес, такой же, как они! – сжимая кулаки, разорялся Шон. – Я знаю, что ты стал бессмертным не по своей воле, это так. Но это не меняет сути: умрут все – а ты останешься! Умрет моя маленькая Джессика, умрет этот парень, которого ты подозреваешь неизвестно в чем, – а ты будешь жить! Ты будешь жить на мертвой планете, среди андроидов и кучки зажравшихся бесов! Этого ты хочешь, да?!

Страстная речь оборвалась хлестким звуком и странным кувырком Шона – длинные червеобразные плети-лианы скрутили его и притянули к корявому древесному стволу. Сверху, напоминая медузообразный шлем для сушки волос, толчками опустилась бесформенная, истекающая слюной пасть. Примерилась, капая белой жижей на макушку перекошенной от напряжения жертвы…

Илья среагировал мгновенно: наплевав на контроль со стороны Цербера, на угрозы Злого, вообще на что бы то ни было, он сбросил рюкзак, одновременно выхватив из бокового кармана пистолет. Вскинул оружие и с истошным криком стал приближаться, одновременно высаживая весь магазин в эту содрогающуюся «медузу». Чудище брызнуло зловонным соком и обвисло. Ослабли путы «лиан», Шон начал высвобождаться.

Во время этой сцены Злой даже не шелохнулся. Лишь сказал, когда Шон высвободился и стоял, отряхиваясь от мерзкой слизи:

– Не нужно было. Это я. Просто встряхнуть его хотел.

Лейтенант переглянулся с освобожденной «добычей».

– Ну ты и гад, – бесцветно произнес Шон. – Думал, хоть что-то в тебе осталось человеческое…

Повисла тягостная пауза. Шон и Злой сверлили друг друга взглядами. Илья ощутил, как что-то влажное и горячее ткнулось в руку, сжимавшую пистолет. Он глянул. Это был Цербер. Видимо, не нравилось ему оружие в руках «подозрительного» пришельца. Зверь низко зарычал, демонстрируя громадные желтые клыки.

– Чего тебе, псина? – устало-раздраженно сказал Илья. Страх ушел окончательно, осталась одна лишь усталость. – Видишь – разряжен пистолет! Или ты за мячиком побегать хочешь?

Взгляд зверя оставался неподвижным – он не оценил юмора. Но рычать перестал. Прошел вперед, чиркнув Илью жестким боком.

– Простите меня, – неожиданно мягко сказал Злой. Присел на корточки, обхватив голову. – Я отвык от людей.