Мария Семенова - Парадокс Ферми

— Ну, было предложено, — пожал плечами Брагин, подмигнул своим и уселся к столу. — Нам больше достанется.

Завершал энергетическую трапезу глоток армянского коньяка, настоянного на зёрнах кофе, чтобы кровь бежала веселей. Гады-прикомандированные тоже что-то пили, потрошили песочные коробки штатовских пайков, включавших, насколько Брагину было известно, свиные отбивные по-ямайски, мягкий сыр с перчиками холопеньо и молочный коктейль и прочие декадентские изыски. Ели в сторонке, в молчании, всем своим видом словно говоря — у нас, людей доверенных, своя компания, а у вас, портяночников, своя. Вот и весь психологический контакт.

Скоро с едой было покончено, и каждый, пользуясь моментом, занялся своим делом. Кто-то проверял снаряжение, кто-то не спеша курил, кто-то, привалившись к камню стены, чутко, вполглаза, дремал. Брагин вытащил карту. В нынешнем лабиринте грозненских улиц чёрт мог сломать не только ногу — рога…

— Что, капитан, спортивным ориентированием увлекаетесь? — заглянул через плечо старший из двоих сукиных детей. — Да уж, совок, Расея немытая. Расслабься, капитан, у нас всё как в аптеке.

И с видом превосходства вытащил забугорное устройство спутниковой навигации, происходившее, не иначе, из Пентагона. [32] В 1995 году, если кто не помнит, у нас навигаторов GPS не было и в помине. Кстати, до мая 2000 года точность определения координат для гражданских пользователей специально загрублялась, погрешность составляла до ста метров. На маленьком экране действительно всё было как на тарелочке. А в глазах прикомандированного, помимо гонора, светился издевательский вопрос: ну и кто здесь на самом деле главный?

Всё, гад, достал. Двух командиров на маршруте не бывает. Либо железное единоначалие, либо дубовый макинтош. Сразу для всех.

— Зд о рово! — восхитился Брагин. Не торопясь встал, этак ласково взял сукина сына под правый локоток. — Извините, можно вас на пару слов в приватной обстановке?

Пока отходили в сторонку, в угол напротив мертвецов, у него даже не в сознании, а где-то в спинном мозге оформилась последовательность действий: для начала в четверть силы, расслабленной рукой приголубить стервеца в пах, а когда его скрючит вдвое, крепко защемить двумя пальцами шнобель, да не просто защемить — резко повернуть, чтобы сразу сопли, слёзы, кровь, неудержимый стон… и полное понимание принципов единоначалия.

И быть бы по сему, но за миллисекунду до начала движения прикомандированный вдруг спросил:

— Слушай, капитан, раз уж приватная обстановка… Прости за любопытство — что ты там в кармане всё время мусолишь? Талисманчик небось? Жена подарила на счастье?

Спросил без подковырки, тем беззащитным тоном, каким на фронте самые заскорузлые мужики рассказывают о сокровенном. Брагин помолчал, выдохнул и сказал:

— Не жена. Мама.

Он действительно никак не мог выбрать достаточно надёжного места для простенького маминого колечка. Носил его сперва на цепочке на шее, но прочность цепочки вызывала сомнения, и Брагин заменил её крепким шнурком. Потом насмотрелся на безголовых, как этот бедолага-танкист, мертвецов, и колечко переехало в нагрудный карман. Хотя, если Брагину вправду суждена была пуля или осколок, не всё ли будет равно?..

Прикомандированный кашлянул, отвёл глаза и сказал:

— А я вдовец. Дочку вот у мамы оставил.

«А у меня и дочки-то нет». Брагин никак не мог решить, переиграл его собеседник или пресловутый психологический контакт возник сам собой. Ладно, будем посмотреть, что дальше получится. Тем временем снаружи успела сгуститься темнота — ненастный зимний день уступил место ночи. Внутри подвала сделалось как в гробу, тем более что они не зажигали огня, просто потому, что ещё не надоело жить.

— Пятиминутная готовность, выходим! — глянув на часы со светящимися стрелками, велел Брагин.

Ребята начали включать и проверять ноктовизоры, а он почему-то вспомнил, что у гаранта вроде бы имелся любимый внук призывного возраста. Спрашивается, поедет ли он сюда восстанавливать конституционный порядок? Как любимый дедушка велел?.. А ведь ни хрена не поедет. Пусть холопы подставляют башку. Велика мать Расея, народом пока ещё полна. А если что, бабы новых дураков нарожают. Вот так, на том и стоим.

…Вокруг в розовом цвете ноктовизоров лежал мёртвый город. Однако в развалинах кое-где теплилась жизнь — вдалеке шла беспорядочная стрельба, жутко выли и лаяли одичавшие собаки. Ближе похоронными голосами гудел ветер, остовы домов пялились глазницами пустых окон. И хватала за ноги липкая, как клейстер, грязь здешней так называемой зимы.

Прикрывая друг друга, они прошли два квартала, сориентировались, обогнули по большой дуге блокпост десантников и, не теряя темпа, двинулись дальше. Справа скоро начались какие-то ангары и пустыри, а слева — заборы частного сектора. «Града» здесь, по всей видимости, не было, однако авиация и артиллерия поработали на славу. Опять сметённые, точно ураганом, деревья, вывернутые наизнанку дома. И смешанная с металлом, выжженная порохом, политая кровью вздыбленная земля… И в кромешной темноте преисподней — семеро сынов России. Шестеро — с автоматами, седьмой, младший прикомандированный, развернул портативную электронику и уставился в маленький экран. Старший тут же пристроился рядом и взялся бдительно следить, чтобы никто не подсматривал. Сдалась она кому, ваша секретность?..

Ходить кругами пришлось, наверное, часа два. А под ногами всё чавкала и чавкала, налипала на берцы, превращалась в вериги чеченская грязь…

Наконец что-то случилось. Младший прикомандированный дёрнулся, замер и, кажется, еле сдержался, чтобы не заорать вылезающим из ванны Архимедом: «Нашёл!!!»

— Точно, есть контакт, — поддержал его старший. — Такую твою мать, наконец! Проверь через спутник!

Тут же распахнули зонтик-антенну, и младший защёлкал тумблерами:

— Так, так, так… ага, сигнал прошёл, координаты подтверждаются.

— Ладно, — вздохнул с облегчением старший. И шепнул в эфир: — Первый, я второй, объект установлен, прошу следовать за мной.

После разговора по душам спеси в его тоне вроде поубавилось.

— Первый второму, принято, — поправил ошейник ларингофона Брагин. Дело, похоже, двигалось к развязке. Как писали раньше советские газеты, наступало время красного эндшпиля.

Объект оказался каменным двухэтажным домом, счастливо избежавшим разрушения. Кто-то до войны жил здесь богато и крепко — мощные стальные ворота были сплошь в узорах из приваренного прутка. Причём украшали их не привычные полумесяцы, а невероятного изящества вязь из Корана.

Окна были тёмные, дом казался холодным и мёртвым, только урчал на грани слышимости двигатель автомобиля.