Александр Больных - Пуля-дура. Поднять на штыки Берлин!

– Ах, Seine Hoheit, как вы милостивы и благородны! – воскликнул фон Шеель. – Однако ж не стоит слишком затягивать, полагаю, лисиц уже выпустили. Я думаю, мы настигнем их довольно скоро.

Он взмахнул рукой, и конные борзятники спустили сворки. Собаки занялись радостным лаем и весело закрутились на месте, собираясь, видимо, немного поиграть, но псари прикрикнули на них, щелкнули арапниками, и свора, сделав еще круг на месте, рванула к ведомой только ей цели. Сначала медленно, а потом все быстрее всадники помчались за ними. Правда, великий князь не переставал брюзгливо морщиться, потому что при тряской рыси его подбрасывало в седле, словно мешок с отрубями, – наездником он был все-таки неважным.

Свора бежала молча и размеренно, видимо, лисица была пока еще далеко. Но вскоре одна из собак крутанулась на месте, принюхалась и подала голос – натекла на след. Тут же вся стая бросилась к ней, и тотчас все собаки с голосом понеслись по следу зверя. Судя по всему, лиса пыталась скрыться в промерзшем кустарнике, ломиться туда всадникам совершенно не хотелось, они предпочитали подождать на опушке. Вот когда стая выгонит лисицу из леса, тогда и начнется настоящая скачка, радующая сердца настоящих охотников, бешеная скачка за добычей. Охотники, не помня себя, несутся вперед, преодолевая любые препятствия – кустарник, изгороди, канавы, ямы. Рискованное занятие, однако оно веселит душу и разгоняет кровь, но повторим – рискованное. Довольно часто всадники при особенно лихих прыжках падают с лошади, ломая ребра, ноги, руки.

Единственное, что смущало великого князя, так это то, что он не видел лисьего следа – аккуратной цепочки маленьких следов. Вместе этого по снегу тянулась борозда, словно здесь промчался большой кабан, ведущий борозду, будто плугом. Он спросил у фон Шееля, что же это такое. Фон Шеель хитро осклабился и ответил, что именно в этом и заключается суть голштинской охоты. Такой след означает, что вконец измученная лиса потеряла последние силы и уже не может хитрить, путать следы и скрываться. Она ползет прямо и прямо, пока стая не настигнет ее, но прекрасно выученные собаки не станут рвать зверя на части. Они только задержат его до подхода охотников, чтобы те могли прикончить лису и завершить славную охоту. Только после этого выпотрошенную тушку отдают собакам, чтобы те почувствовали вкус мяса. Эта заслуженная награда заставит собак в следующий раз гнать дичь еще более энергично.

– Это очень разумно, – кивнул великий князь.

Он, кажется, хотел сказать еще что-то, но не успел – где-то неподалеку вдруг раздался дикий крик. Так кричит человек, внезапно встретившийся со смертельной опасностью, которой уже нельзя избежать. И прорывалась в этом крике нотка боли.

– Вот, ваше высочество, теперь лиса затравлена, мы можем полюбоваться на добычу, – оскалился Кноблох.

Когда пятеро всадников выбрались на небольшую поляну, великий князь увидел преудивительную картину. Свора заходилась лаем под старой березой, на которую вскарабкался молодой парень. Но странным было не это – мало ли крестьян попадаются на пути барской охоты? – дело в том, что к спине парня была привязана лисья шкура. Великий князь даже головой помотал, чтобы отогнать наваждение.

– Was ist das? – забывшись, спросил он по-немецки.

Фон Шеель довольно осклабился:

– А это и есть та самая голштинская охота, о которой я имел честь говорить вашему высочеству.

– Не понял. А где же лиса? – переспросил великий князь.

– Так вот она, перед вами, – терпеливо объяснил Кноблох.

Петр Федорович скривился, точно надкусил лимон:

– Господа, это есть скверная шутка. Какой прок гоняться за грязным мужиком, представляющим лису? Он ленив и глуп. И потом, что за охота, на которой нельзя бить дичь? Нет, я вами недоволен, господа.

– Ваше высочество, – льстиво зажурчал Кноблох, – вы ошибаетесь. В том и заключается суть охоты голштинской, каковую придумал барон фон Шеель, что перед нами дичь самая настоящая.

– То есть мы его затравим собаками? – уточнил великий князь

– Конечно! – энтузиастически возгласил фон Шеель. – Для того все это и было организовано.

– Но ведь он все-таки человек, – нерешительно промямлил князь, глядя на парня, который старательно поджимал ноги, чтобы не достали собаки, бесновавшиеся под деревом.

– Ваше высочество, да как вы такое говорить можете! – возмутился фон Шеель. – Ведь основой миропорядка и законности являются правила и уложения герцогства Голштинского, не так ли?

– Именно! – согласился Петр Федорович. – И нам надлежит привести к оному порядку всю эту варварскую страну.

– Вот видите! Вы, ваше высочество, все наши законы знаете досконально. Вот и скажите мне, разве хоть в одном законе голштинском упоминается хоть единым словом русский мужик?

– Нет, про него в наших уложениях ничего не сказано, – согласился великий князь.

– Так, значит, и нет его. Не существует. Фу-фу! Видимость одна, – сделал логичный вывод фон Шеель. – А потому мы не нарушаем ни одного закона божеского и человеческого. Нельзя применять оные законы к диким тварям.

Великий князь с сомнением покачал головой, но возражать не стал. Кноблох тронул коня и подъехал к самой березе.

– Эй, ты, слезай! – приказал он.

– Как же так, барин… – заскулил парень. – Собаки ведь. Порвут.

– Как смеешь, негодяй! – вспылил Кноблох. – Тебя ведь подрядили бежать, вот и беги! Староста выдал тебе деньги?

– Выдал. Две копейки.

– Негодяй! – возмутился Кноблох. – Украл, мерзавец! Видите, ваше высочество, этим русским ни в чем доверять нельзя, ни в большом, ни в малом. Велено было старосте подрядить молодого крепкого мужика для охоты лисьей и выдано в том пять копеек. Так он, скотина, мало что украл, так выбрал вот этого. Нет, ваше высочество, нельзя с русскими дело иметь. Надо нам отсюда уезжать. Пора перенести столицу державы из этой Варварии в страну европейскую и благоустроенную. Наш друг король Фридрих давно это советует.

– К советам великого короля нужно прислушаться, – подхватил фон Шеель. – Однако мы теряем время. Оттащите собак, – приказал он псарям. – А ты слезай и беги! За что тебе деньги были плачены?! – Он нагнулся к уху великого князя и прошептал: – А сейчас начнется самое интересное. Мы погоним его как лису и как лису же прикончим. Вы никогда не участвовали в голштинской охоте? Наши офицеры устраивают их почти каждый месяц. Это так волнительно.

– Хотите пари? – предложил Кноблох, переходя на немецкий. – Ставлю десять талеров, что этот мошенник пустится наутек, но я его подколю с маху чуть пониже спины.

– Идет! – расхохотался фон Шеель. – Только первым, я совершенно в этом уверен, будет его высочество, – он почтительно поклонился великому князю.