Михаил Луговой - Горячая весна 2015-го

Они успели сделать три выстрела. Судя по радостным восклицаниям, минимум дважды попали. Оставаться на месте было опасно, и Олег по команде Афанасьева завел двигатель и, дав задний ход, выбрался из ямы. Дальнейшие свои действия он представлял вполне четко:

Стоп. Воткнуть первую. Вперед, чуть левее ямы. Воткнуть вторую. Зигзаг, на случай если их уже держат на прицеле. И наконец, укрыться за бугорком с двумя торчащими деревьями. Все просто. Все продумано до автоматизма за то время, пока он ничего не видел в заваленной ветками яме.

Правда, местность вокруг изменилась до неузнаваемости. Земля оказалась буквально перекопана, и Олег едва нашел вожделенный холмик, над которым теперь вместо деревьев торчали разлохмаченные пеньки. Он не успел обрадоваться этому, потому что в этот момент в них попали.

Чудовищный удар оглушил Олега, вырвал у него из рук рычаги управления. Ему показалось, что сорок шесть тонн машины нелепо подпрыгнули и завалились куда-то набок.

Сознание вернулось через секунду. В ушах звенело совершенно по-вертолетному. Было нечем дышать – воздух словно исчез, заменившись на густую пелену дыма и противопожарного порошка. Потом сквозь нее пробились тревожные всполохи. Танк горел.

Это подстегнуло Олега. Он открыл люк и, с трудом выбравшись наружу, привалился к гусенице. Его мучительно вырвало, и от этого внезапно стало легче. Он повернулся и начал карабкаться обратно на танк.

Вражеский снаряд попал в лоб башни, разнеся правый излучатель «Шторы» и оставив на не прикрытой в этом месте модулями динамической защиты броне черное пятно пробоины. Люк наводчика был распахнут, и оттуда торчали руки Альтафа, сжимающие автомат. Олег вырвал у него из судорожно сцепленных пальцев «Ксюшу», положил оружие на броню и, вцепившись в руку, помог наводчику выбраться.

Альтаф был черный. Весь. Руки, лицо, камуфляж были словно покрыты сажей. Кругом был дым, быстро темнело, и Олегу показалось, что на черном лице наводчика остался только один блестящий глаз.

Альтаф заорал что-то неслышимое, рывком подвинулся к командирскому люку, открыл его и, погрузившись туда руками и головой, начал вытаскивать командира. Олег попытался ему помочь, из нутра танка на него пахнуло убийственным жаром, но они все-таки выволокли не подающего признаков жизни командира наружу. Олег никогда бы не подумал, что его худое тело может весить так много. Успели вовремя. Едва они скатились на землю, как в танке что-то глухо ухнуло и из башенных люков выбросило клуб пламени.

«Огнетушители – дерьмо!» – зло подумал Олег и понял, что к нему возвращается слух.

Они оттащили Афанасьева в сторону от пылающей машины. Тот мелко, с присвистом дышал и был в крови буквально весь, с головы до ног. Было непонятно, куда именно его ранило.

Перед собой Олег при вспышках различал мелкие окопчики пехоты, но солдат в них не было. А потом их прижали из пулемета и пришлось срочно нырять в канаву.

«Гольфстрим V» оторвался от полосы ровно в три часа дня. Оскар Шаняк выглянул в иллюминатор. Там проваливались вниз модерновые терминалы международного аэропорта имени Даллеса, с его залитыми ярким солнцем козырьками из тонированного стекла, напоминающие помесь гигантского гриба с космическим кораблем. Он вздохнул и разложил по столику содержимое пластиковой папки. В ней хранился всего один документ, удостоверяющий, что советник президента США по национальной безопасности получил права специального представителя президента США по урегулированию отношений с Россией относительно «кризиса в Балтийском регионе». Некоторое время глядя на сжимающего оливковую ветвь и пучок стрел американского орла в углу документа, он собирался с мыслями.

Ему было совершенно понятно, что президент запаниковал. Это было не удивительно в условиях нервного стресса последних суток. Скандал, разразившийся после того, как по телеэкранам замелькали снятые русскими кадры из-под Паневежиса с десятками единиц горелой американской техники и полем, усеянным, словно кочками, трупами американских солдат, превзошел все возможные ожидания. Соединенные Штаты не раз сталкивались с опустошительными политическими кризисами, но они длились неделями и месяцами. Такого же, чтобы серые от страха конгрессмены, с трясущимися руками и губами, требовали объявления импичмента президенту и отставки министра обороны, причем немедленно, невзирая на ведущиеся боевые действия, не было никогда.

Указания на то, что русские потеряли не меньше, а может, и больше солдат, никто просто не слушал. Советник президента знал, что даже известия о том, что час назад русских удалось остановить под Расейняем, а белорусов – под Замбровом, ситуации сами по себе не исправят.

Чего они боятся? Шаняк знал. Русских. Точнее – русских ракет. Они сформировались как личности в период всемогущества Советской империи, когда каждый американец вынужден был жить под мегатоннами плутония, которые Советы могли обрушить на него в любой момент. Но не обрушили, потому что Америке было что противопоставить. Тем более не сделают этого и сейчас. А надо-то всего ничего – просто проявить твердость, взять наконец Калининград и на его развалинах продиктовать русским условия мира.

Хорошо еще, что даже в панике президент не потерял головы окончательно. И сразу после подписания назначения связался с генералом Джонсоном и потребовал взять город в кратчайшие сроки. Это правильно, в таких делах всегда нужно идти до конца, а упорства Кейсону не занимать, иначе бы он никогда не занял свой пост. Поэтому и летит сейчас Шаняк не в Женеву, где длятся бесплодные переговоры госсекретаря Хейли и советника Осокина, а в Модлин. А оттуда отправится непосредственно в район боевых действий. Остается надеяться, что Калининград к этому времени уже перейдет под контроль войск Коалиции и его, Шаняка, задача будет чисто технической.

Президент, говоря откровенно, поступил некрасиво, переложив этим назначением солидную часть ответственности на его плечи, но будет глупо не воспользоваться этим шансом. Победа над русскими близка, скандал в Конгрессе после нее, надо думать, затихнет сам собой. Объявление о введении амеро и первых шагах по формированию Североамериканского союза вообще заставит забыть эту войну.

А месяцев через шесть, когда партии начнут подбирать кандидатов на проводящиеся в следующем году выборы, перед ним открываются интересные возможности… Можно даже выдвинуться самому. Положительно, эта страна заслужила президента-поляка.