Андрей Буторин - Дочь небесного духа

Нанас слушал ее с раскрытым ртом, но абсолютно молча. Казалось, он даже забывал временами дышать. А потом, посидев еще какое-то время, переваривая услышанное, выдал лишь:

– Ну, дела-а-аа!..

– Такие вот, – пожала плечами Надя.

– А Парсыкин-то, надо же! Вот ведь гад! Ну, попадись он мне!.. Так ты говоришь, нойд он теперь?

– Ага, нойд. Их теперь целых два даже.

– Вот ведь самозванцы-то! Да по сравнению с ними Силадан вообще великий колдун, избранник духов! И Ародан действительно сказал, что сила нойда перешла к нему?

– Ну, да, – кивнула Надя. – Он сказал, что после смерти нойда его сила обычно переходит к тому, кого он заранее выбрал сам. А поскольку Силадан этого сделать не успел, то сейчас ей деваться было некуда, кроме как перейти к нему.

– Ерунда какая! Чушь! – казалось, всерьез рассердился Нанас. – Даже я знаю, что просто так сила ни к кому не перейдет.

А уж от убийцы «хозяина» она и вовсе прятаться будет. И Силадан ее никому не передавал, уверен. Он ведь умирать еще не собирался, а просто так от него таких подарков жди, как же! В общем, Ародан тебе наплел с три короба, понимая, что ты всего этого знать не можешь.

– И где же в таком случае сейчас сила нойда? – непроизвольно улыбнулась девушка.

– Вернулась к духам, – тоже, хоть и не слишком уверенно, улыбнулся ее муж. – То есть, вернулась бы, если бы сами духи существовали. А может, в камень ушла, ждет, пока этого камня коснется достойный. Ты помнишь место, где Силадан умер?

– Помню… – подумав, ответила Надя. А потом тряхнула головой, рассмеялась: – Разыгрываешь меня?

– Ну, легохонько, – засмеялся и Нанас. – Но старики именно так рассказывали. Так что, когда придем на то место – потрогай камень, вдруг нойдом станешь.

– Нет уж, я нойдом быть не хочу. Да и народ не поймет: баба – и вдруг нойд! Взбунтуются. Лучше ты его потрогаешь.

– А что, и потрогаю! – гордо выпрямил спину ее любимый. Но улыбка быстро сошла с его лица. Он вздохнул и произнес: – Ну, а серьезно если, что же мы теперь будем делать?

– А у тебя какие предложения? – Она хотела еще добавить что-то вроде: «Ты же мужчина, вот ты и решай», но от этой мысли стало почему-то нестерпимо стыдно, и Надя промолчала.

– Надо подумать, – поскреб в затылке Нанас. – Я ведь только что все это услышал. Но ты хотя бы знаешь точно, что у нас есть из оружия?

– Между прочим, толковый вопрос, – подключился к разговору молчавший ранее Гор. – Надо бы и впрямь поползать тут, собрать все в кучу. Может, и еще чего здесь старый хрыч заныкал.

Поиски привели даже к лучшему, чем ожидалось, результату: четыре автомата Калашникова; два дополнительных, полностью снаряженных магазина к ним и еще пара сотен патронов россыпью; одна «РГД-5» в рюкзаке Нанаса (а они-то думали, что гранат больше нет!) и два пистолета Макарова (один селивановский и еще один, видимо, Семена Будина). А также четыре ножа, два из которых – Нанаса и Нади – имели полное право называться холодным оружием.

А еще, та куча тряпья, на которой до этого лежали пленники, оказалась не чем иным, как парашютом! Правда, только куполом – стропы были срезаны, и найти их поблизости не удалось. Зато нашелся летный, белый с темным щитком, шлем Будина, а также его ботинки. Последнее удивило поначалу всех троих, однако Гор сделал предположение, что Силадану обувка приглянулась, а поскольку ходить летчик все равно не мог, нойд решил, что ботинки тому так и так ни к чему. К тому же, он не просто забрал их, а предоставил взамен сшитые из оленьей шкуры «тапки».

Но главное – оружие! И хотя на первый взгляд могло показаться, что его не так уж и много, но, если учесть, что у саамов и варваров ничего огнестрельного не имелось вовсе, и этот арсенал представлял из себя весьма внушительную силу.

Только супруги и бывший варвар успели собрать все оружие в одном месте, как их «окликнул» Сейд: «Идите сюда! Он зовет вас».

У Нади задрожали колени. Так сильно, что ей пришлось остановиться, чтобы не упасть. Волнение, охватившее девушку, было настолько неожиданным и мощным, что в голове начала зарождаться паника, и Наде захотелось со всех ног броситься куда-нибудь подальше отсюда, пусть даже в те ветвящиеся туннели, где она едва не заблудилась. Только теперь девушка со всей отчетливостью поняла, что ее отец действительно жив, что этот заросший бородой мужчина в драной летной куртке не кто иной, как Семен Будин и есть. До этого момента она это тоже, конечно, знала, но воспринимала все-таки отстраненно, в основном лишь сознанием, и только немного, совсем чуть-чуть, сердцем. А теперь… Теперь внутри нее разразился ураган смешанных чувств, где нашлось место и счастью, и боли, и радости, и страху. Да-да, именно страху, тому самому, о котором сказала ей недавно мама: «Ты боишься, что отец окажется не таким, каким ты его себе представляла, что он не признает и не примет тебя, не оправдает твоих надежд». А ведь мама оказалась права. Впрочем, какая мама?! Она давным-давно умерла, ее никоим образом не могло быть ни здесь, в этих загадочных пещерах, ни где-либо еще. Мама была лишь порождением, частью ее собственного сознания, следствием какого-то воздействия здешнего таинственного излучения… Ведь нельзя же допустить, что загробный, или, как его называют саамы, Нижний мир существует, и мертвые могут приходить оттуда к живым и разговаривать с ними. Или все-таки можно?.. Вдруг и ужасные монстры, которые не раз уже встречались ей за недолгую жизнь и в реальности которых уж точно нельзя было усомниться, представляют собой не результат биологических мутаций, а являются выходцами из этого самого Нижнего мира, дверь из которого в наш мир оказалась распахнута в момент Катастрофы?

Но сейчас не имело никакого смысла гадать, была ли встреча с мамой вымышленной или реальной. Не было разницы в том, кто на самом деле поведал ей о ее страхе, – он на самом деле жил в ней, и он мешал ей сейчас приблизиться к отцу.

А тот, между тем, уже звал ее:

– Надя!.. Наденька! Ну, чего же ты? Подойди ко мне, дай мне увидеть тебя!..

Голос отца был прерывистым, тихим и хриплым. Но это явно был голос здравомыслящего человека, а вовсе не горячечный бред тяжелобольного или сумасшедшего.

И, услышав его, девушка перестала бояться. Может, и не совсем, но страх спрятался, скрылся где-то глубоко-глубоко в темной бездне ее подсознания. И сразу же перестали дрожать ноги. Надя подлетела к лежавшему возле Сейда отцу и рухнула перед ним на колени.

– Папа! Папа!.. Здравствуй! Вот она я…

Она прижалась щекой к отцовской груди, чтобы спрятать потоки хлынувших слез. Но отец нежно взял ее голову в ладони, бережно поднял и принялся целовать ее мокрое лицо, приговаривая при этом срывающимся жарким шепотом: