Андрей Буторин - Дочь небесного духа

– Зачем в тебя?.. – растерялся супруг. – Я про другое подумал…

– Про что же? Что он снова поползет к «газовой камере» и начнет палить в трещину?

– Ты меня извини, – насупился Нанас, – но, по-моему, это ты дуркуешь легохонько. А я подумал, что он может… ну, того… себя убить.

– Застрелиться, что ли? – ахнула девушка. – Зачем?!

– Ну, он же ходить не может, больной весь… Скажет, зачем я буду им обузой? Повидал дочку, узнал, что с ней все в порядке, теперь можно и… того…

– Я кому-то сейчас как дам «того»! – замахнулась на мужа Надя, у которой противным холодком заструилась в сознании мысль, что тот вполне мог оказаться прав. – Типун тебе на язык!

– Зачем?.. И что такое «типун»?

– Узнаешь… – буркнула девушка. – Ждите меня, я сейчас.

Она развернулась и бегом бросилась назад, к оставшемуся в одиночестве отцу.

Тот весьма удивился ее скорому возвращению.

– Ты чего? – спросил он. – Что там? Совсем дело плохо?

– Да… То есть, нет. То есть, не знаю еще, – забормотала Надя. – Пап, я вот что подумала… Ну зачем тебе тут пистолет? Мы сюда все равно никого не пропустим. А там нам еще один ствол лишним не будет. Вдруг какой автомат заклинит, еще что…

– «Макаров» не очень-то достойная замена «калашникову», – усмехнулся отец. – Возьми тогда еще один автомат про запас, у вас же их четыре было. Или ты за меня испугалась?

– Да ты что! – даже самой стало противно, настолько это получилось неискренне, возмутилась девушка. – Чего мне за тебя бояться?

– То, что застрелюсь, например.

– З-зачем?.. – холодея от верности догадки Нанаса, лязгнула зубами Надя и протянула к отцу руки. – Отдай пистолет… Ну, пожалуйста!

– Надюшка, да ты чего?.. – уставился тот на нее сквозь полумрак. – Ты что, и правда подумала, что я решил сделать это?

– Угу… – захлюпала носом девушка. – Отдай, а?..

– Нет, дочка, – твердым голосом ответил отец. – Это мой пистолет, и я тебе его не отдам. А глупые мысли срочно выбрось из своей славной головушки. Как ты вообще могла такое подумать?

Я, можно сказать, только сейчас и жить начинаю, когда тебя встретил, а ты…

– Я подумала… вдруг ты переживаешь… что у тебя ноги… – и вовсе стала всхлипывать Надя, чувствуя, как по щекам потекли слезы.

– «Переживаешь!» – отозвался Будин. – Ну, ты и сказала! Переживаю – не то слово. Это катастрофа, трагедия. Но что такое ноги по сравнению с тем, что я обрел взамен! Этому тоже трудно подобрать нужные слова. Я впервые за много лет по-настоящему счастлив. И чтобы я же сам, своей собственной рукой оборвал это счастье? Вот уж дудки! Даже не надейся.

– Правда?.. – опустилась на колени и снова прижалась к отцовской груди Надя. – Как же я тебя люблю, папочка!

– Правда, – вновь, как до этого, сипло ответил Будин и добавил: – Я тебя тоже люблю. И собираюсь любить еще очень-очень долго. А теперь беги к своим, не до мелодрам сейчас.

– Спасибо, папа, – вскочила на ноги девушка. И уже возле самого входа в туннель обернулась: – Прости меня, пожалуйста, за ту дурость…

– Ты еще здесь?! – притворно возмутился отец. – Сейчас вот встану, да как отшлепаю!.. За все пропущенные годы.

Наде вдруг стало так хорошо на душе, что она рассмеялась настолько звонко и радостно, что, как оказалось, ее смех услыхал даже Нанас в соседней пещере.

Но когда девушка вернулась к своим спутникам, охота смеяться у нее быстро пропала. Нанас и Гор молча стояли чуть поодаль, возле трупа Силадана. И хотя сильно горевать по убитому нойду повода у Нади не было, ее настроение сразу испортилось.

– Что будем с ним делать? – подойдя ближе, спросила девушка.

– Надо похоронить, – ответил Нанас. – Но не просто так закопать, а как хоронят нойдов. Со всеми этими… как их…

– Церемониями, – подсказала Надя. – Или ритуалами.

– Лучше и с теми, и с другими, – кивнул супруг. – Только я точно не знаю, как все должно быть, у нас еще нойд ни разу не умирал до этого. Надо будет у стариков спросить.

– Так что, пусть пока тут лежит?

– Пусть лежит. Сюда зверье почему-то не заходит, так что цел будет.

– Кстати, – вспомнила девушка, – ты же хотел камень на этом месте потрогать. Будешь?

– Я уже потрогал, – признался Нанас.

– Даже лбом к полу припал, – подтвердил, усмехнувшись, Гор.

– Ну и что, перешла к тебе сила нойда? – стараясь не улыбнуться, спросила Надя.

– Перешла! – с вызовом ответил супруг. И уже с меньшим запалом добавил: – Наверное.

– Тогда поздравляю, ты теперь нойд. Лишь бы еще люди в это поверили.

– Я им делом докажу, – твердо сказал Нанас. – Тогда поверят.

– Хорошо сказал, – похвалил Гор. – А еще сам в себя верь, это тоже важно. Если сам в себе сомневаться будешь, то никто тебя всерьез не воспримет, хоть выше головы прыгай.

– Быть собой, верить в себя, не изменять себе, – вспомнила мамины слова Надя и сама не заметила, как произнесла их вслух.

– Вот, – закивал старый варвар, – молодец твоя супруга, дело говорит. – И посмотрел на нее: – Откуда познания? Неужто сама дошла?

– Не сама, – призналась девушка. – Мне ма… – Тут она, едва не проговорившись, спохватилась и на ходу стала выкручиваться: – …матросскую мудрость батя с детства прививал.

– Ну, моряки – народ бывалый, жизнь знают, – вновь закивал Гор. – На море без веры в себя да в товарища, что рядом с тобой, пропадешь. Да и не только на море, – махнул он рукой. – Так что…

– Понял я, понял, – перебил его новый самопровозглашенный нойд («Не многовато ли их в последнее время расплодилось?» – подумала Надя). – Но мы ведь не только за этим сюда пришли.

– Тоже верно, – еще раз кивнул старик. – Сейчас я выберусь наружу, гляну, что там.

– Нет, – помотала головой девушка. – Никто пока никуда выбираться не будет. Держите наготове оружие, подойдем ближе к выходу. Думаю, главное мы сможем разглядеть и отсюда.

Она первой осторожно выглянула из пещеры. Сначала отвыкшие от дневного света глаза отчаянно заслезились, и Надя почти ничего не смогла разглядеть – лишь смутное шевеление ниже по склону горы. Зато она услышала крики – как воинственные, так и тревожные, даже, скорее, умоляющие. Точнее, такой «упаднический» голос был только один, и девушке показалось, что она его узнала, – похоже, это кричал Ародан.

Девушка вытерла слезы тыльной стороной ладони, проморгалась и смогла наконец разглядеть поднимавшихся по склону людей. Впереди, с коротким дротиком в руке, шел Костя Парсыкин. На нем был надет трехцветный пояс нойда, на это Надя обратила внимание сразу. Значит, кто-то из местных рассказал ему о значении этого шаманского атрибута, и Костя отобрал его у Ародана. Теперь девушка разглядела и сами цвета этого пояса: черный, желтый и красный. Но, говоря откровенно, смотрелся он на Парсыкине нелепо. Наде вспомнилась одна из присказок бати, мичмана Никошина: как на корове седло. Впрочем, сам Костя, похоже, гордился этим приобретением, словно пояс был неким документом, подтверждающим легитимность самовольно присвоенного статуса, и вышагивал гордо, почти величественно. Сразу за ним следовала плотная группа людей в одних лишь набедренных повязках, но с копьями, дубинами и луками в руках. Их было три-четыре десятка. Чуть поотстав от них, поднималась еще одна группа примерно в таком же количестве, но более разрозненная, растянувшаяся по склону. Эти люди были одеты посущественнее первых, хоть Надя и не смогла разобрать, во что именно, а вооружены точно так же. Среди них, от одного к другому, безостановочно размахивая руками, действительно бегал Ародан. Он уже не просто кричал, а плаксиво что-то причитал наполовину осипшим голосом. Девушка прислушалась и смогла разобрать некоторые фразы: