Артём Мичурин - Умри стоя! (Доблесть и честь)

Проснулся Глеб только когда колонна въехала на полигон, и ровное дорожное покрытие сменилось вспаханной грязью.

— Зараза! — вскочил один из техников, стряхивая с брюк расплескавшийся на ухабе синтезированный кофе.

— Ничего не трогать до полной остановки, — предупредил коллег профессор и зашёл в комнату отдыха. — Подъём. Сходи в уборную, умойся. Скоро будет не до того, мы приступаем.

— Наконец-то, — Глеб поднялся и, держась за стену, направился в туалет.

Когда он вышел, трейлер уже остановился, и вокруг «Ивана», приросшего ранцевым коробом и не вписывающимся в общую картину чёрно-коричневых тонов белым блоком, кипела работа.

— Телеметрия в норме, сигнал устойчивый, — рапортовал следящий за мониторами техник.

— Проверьте камеру, у меня помехи, — кричал другой. — Да, так лучше.

Двое подкатили водружённый на тележку пулемёт и теперь старались приладить его к правому предплечью «Ивана».

— Это он? — обратился Глеб к погружённому в изучение распечаток Прохнову, энергично шагая в сторону костюма и на ходу стягивая майку.

— Тот самый, — бросил профессор через плечо, но тут же спохватился: — Эй-эй-эй! Не трогай ничего!

— Да бросьте, я его вмиг прикреплю. Там стандартное посадочное место.

— Не лезь, я сказал! — крикнул Прохнов вслед уже забирающемуся в костюм Глебу. — Что за…? А, чёрт с тобой. Дайте напряжение.

Броня сомкнулась, заключив оператора в свои герметичные объятия, и механические руки, послушно повинуясь командам, примкнули оружие.

— Красота, — поднял Глеб пулемёт, ставший одним целым с рукой, поглаживающей большим стальным пальцем гашетку.

— Заканчивайте с монтажом, — распорядился Прохнов.

Техники подключили к пулемёту идущий от блока питания брони силовой кабель и, направив патронную ленту в гибкий рукав, соединили им оружие с укреплённым за спиной коробом.

— Смело, — оценил Глеб произведённые манипуляции, досылая патрон поворотом стволов и выставив реостат на максимальный темп.

— Мы же доверяем друг другу, — улыбнулся профессор. — Правда?

— Так точно.

— Все готовы? — обратился Прохнов к персоналу и, получив утвердительные отзывы, скомандовал: — Тогда начинаем.

Двери распахнулись. Глеб, первым покинув МКП и игнорируя трап, спрыгнул на землю.

— Твою мать! — возмутился идущий следом профессор, осматривая забрызганный грязью костюм. — Ты поаккуратнее! Эта штука весит без малого полтонны.

— С оператором, патронами и блоком телеметрии — семьсот восемьдесят два килограмма, — необдуманно поправил его техник, о чём тут же пожалел испепеляемый взглядом.

Глеб сделал шаг назад, любуясь глубокими следами подошв «Ивана», и присел, будто готовясь к новому прыжку, чем заставил находящихся рядом разбежаться, самоотверженно закрывая телами носимое оборудование.

— Отбой, просто ноги разминаю, — осклабился он, развернувшись лицом к полигону.

Огромное перепаханное колёсами и гусеницами поле тянулось на километры во все три стороны и обрамлялось далёким чёрным лесом. Тут и там по полю были разбросаны остовы техники в разной степени сохранности, и примитивные конструкции из железобетонных блоков, эмитирующие постройки. Ближе к дальнему краю Глеб, воспользовавшись встроенной в шлем оптикой, разглядел пересекающую полигон сеть траншей с торчащими из неё силуэтными мишенями в габаритах человеческого тела. А ближний край занимали два здания, одно из которых имело смотровую башню метров в пятнадцать высотой, куда и направилось большинство из покинувших МКП.

— Как слышишь меня? — раздался в гарнитуре шлема голос Прохнова, присоединившегося к коллегам на смотровой площадке.

— Нормально, — ответил Глеб.

— К испытанию готов?

— Так точно.

— И чего стоим? Живо на огневой рубеж!

— Система, прицел, приближение десять, — подал Глеб команду бортовому компьютеру, заняв позицию, и на стекле шлема, поверх увеличенной картинки, тут же высветилась прицельная сетка, движущаяся в такт со стволами пулемёта.

Дальномер, запестрев меняющимися цифрами, остановился в районе «500,52», когда перекрестие легло на ближайшую мишень.

Глеб, с нетерпением ожидая услышать почти забытый уже рокот, нажал на гашетку, но… ничего не произошло.

— У меня тут какие-то проблемы с пулемётом.

— Активируйте оружие, — донёсся из динамиков приглушённый ладонью голос профессора.

— Значит «доверяем друг другу»?

— Техническая заминка, только и всего. Продолжай.

Вторая попытка оказалась успешнее. Пулемёт, повинуясь давлению механического пальца на гашетку, изрыгнул сноп пламени и грохот, куда сильнее ожидаемого. Впрочем, стоящую в полукилометре мишень это ничуть не впечатлило, так как с два десятка трассирующих пуль ушли заметно выше цели.

— Ух! А эта штука здорово по ушам шарашит, — отметил Глеб.

— Раньше не доводилось выпускать по двадцать пять крупнокалиберных в секунду с рук? — усмехнулся профессор.

— Был такой пробел в моём опыте. Система, подавить внешние шумы.

— Мы внесли поправки в прицел. Снизь темп и попробуй ещё.

Глеб, переведя реостат на отметку «600», снова зажал гашетку и в этот раз почувствовал только вибрацию, идущую по броне от пулемёта. Большинство светящихся в утреннем полумраке линий легли точно в цель, показав значительно лучшую кучность.

— Система, убрать прицел, приближение двадцать.

От ростовой мишени осталась лишь нижняя половина.

— Ну, как тебе? — не без гордости поинтересовался Прохнов.

— Система, приближение ноль. Напоминает тренажёр стрелка БМП с отключенным звуком. Только тут по-настоящему. Странное ощущение. Вроде такую пушку одной рукой держу, а не чувствую её почти — ни веса, ни отдачи, только вибрация лёгонькая.

— Разве плохо?

— Непривычно.

— Ну, это дело поправимое. А теперь пробегись-ка.

— То есть?

— Что непонятно в слове «пробегись»? Туда-сюда, вдоль рубежа, только не очень далеко. И поставь оружие на предохранитель. Мы же не хотим случайных жертв?

Глеб собрался было «удивиться» — отчего пулемёт ещё не деактивирован. Но, на всякий случай, решил придавить гашетку, направив стволы в небо. Предположение оказалось верно. Однако от сарказмов по поводу доверия он на этот рез решил воздержаться, закрыл гашетку предохранительной крышкой и побежал.

Первая сотня метров далась не так просто, как можно было ожидать. Если шаг легко было контролировать, то бег в броне сопровождался определённым дискомфортом, связанным с недостаточным откликом. Дважды Глеб едва не вспахал бронированной физиономией грязь, неудачно поставив ногу. Но быстро освоился, и обратный спринтерский рывок вышел значительно лучше.

— Помедленнее, не части! — кричал профессор к концу забега. — Ты за сколько стометровку в учебке пробегал?