Артём Мичурин - Умри стоя! (Доблесть и честь)

— Жалкие ублюдки, — ухмыльнулся Грубер, оценивающе глядя на заваленную телами улицу. Вращающиеся вхолостую стволы «Феникса» остановились, окутанные облаком пара. — Мне нужен Александр Уваров! — развернулся Отто лицом и дульным срезом к живой половине улицы. — Выдайте его, и мы пощадим уцелевших! — тишина. — Нет? Что ж… — Грубер сменил опустевший магазин подствольного гранатомёта.

— Стойте!!! — на улицу, размахивая поднятыми руками, выскочил бородатый мужчина в валенках и накинутом поверх майки тулупе. — Стойте! Не надо! Я… я схожу за ним. Я знаю где… Иди в дом! — рявкнул он на вылетевшую следом и повисшую у него на руке взлохмаченную женщину. — Дура! Пошла отсюда, я сказал! — женщина, бросив взгляд на стоящих посреди заваленной трупами улицы Палачей, отпрянула, замерла на секунду в нерешительности и бросилась к двери. — Он придёт, — заверил мужик дрожащим голосом, не переставая делать руками примирительные жесты, и засеменил в сторону муниципалитета. — Обязательно!

— Пусть, — остановил Грубер взявшего мужика на прицел Вацлава.

— Он говорил по-русски, — обратил внимание Глеб.

— Коллаборационист, — пояснил Отто, двинувшись вслед за посыльным. — Их больше, чем тебе кажется.

— Настолько много, — кивнул Глеб на вывеску «Магазин», — что для них аж целый городок на Аляске отвели?

— Не удивлюсь, — пожал плечами Грубер. — Люди, в массе своей — говно.

— Это же гражданские. Какой им смысл?

— Да мне плевать. Они уже не жилицы.

— А как же «пощадим уцелевших»?

— Уцелеют — пощадим.

Доброволец-переговорщик тем временем скрылся в муниципалитете — трёхэтажном кирпичном здании с неким подобием колонн на фасаде, и очень удачном с точки зрения обороны расположением узких невысоких окон-бойниц.

— Ждать, — остановился, подняв руку, Грубер. — Если выйдет не один, валим остальных по моей команде.

В окнах замелькали фигуры.

— Стас, берёшь третий этаж. Вацлав — второй. Глен, помогаешь с сопровождением.

Но Уваров вышел один. Высокий поджарый старик, лет шестидесяти, в зимнем мундире без знаков различия и с непокрытой седой головой, испещрённой шрамами, будто её обладатель встретил шестидесятый день рождения не в штабном кабинете, а в траншеях на передовой.

— Я — генерал Уваров, — представился он, подойдя к Груберу почти вплотную.

— Бывший генерал, — уточнил тот.

— С кем я говорю?

— Капитан Грубер, двадцать первый экспедиционный корпус. Вы арестованы за измену Родине, и отправитесь с нами.

— Экспедиционный? — хмыкнул генерал. — Так Генштаб больше не признаёт Дальний восток территорией Союза?

— Что? — сделал шаг вперёд Глеб. — О чём вы?

— Вацлав, — позвал Грубер, не оборачиваясь, — закуй ублюдка.

— О чём я? — переспросил Уваров, стоя с заведёнными за спину руками, пока Палач застёгивал кандалы. — Вас теперь что, посылают на карательные операции, не сообщая о месте их проведения?

— Это Аляска, — отрапортовал Глеб с куда меньшей твёрдостью в голосе, чем ему того хотелось бы.

— О боже, — покачал Уваров головой, невесело усмехнувшись. — В таком случае вы отклонились от заданного курса на две тысячи километров. Это Камчатка, сынок.

— Заткнись, — проскрежетал Грубер.

— Интересно, — продолжил генерал, абсолютно спокойно. — Раньше они присылали БИВней и разную шваль из дисбата, которую не жаль было здесь и бросить. А теперь шлют элитные подразделения. Нефть и алмазы подорожали?

Закончивший с кандалами Вацлав саданул генералу по спине, и тот, покачнувшись, упал на колени:

— Вы только что растеряли без суда и следствия десятки сограждан, — прохрипел он, тщетно пытаясь подняться. — И кто из нас предатель?

Глеб слушал, не веря собственным ушам. В голове крутились слова присяги: «Защищать граждан Евразийского Союза, везде и всегда! Клянёмся!». Но вместе с ними приходило: «Чтить своих командиров! Беспрекословно исполнять приказы! Клянёмся!». В горле пересохло, перед глазами помутилось. На мгновение Глеб ощутил себя висящим в пустоте, откуда его вернул голос Грубера:

— Они тебе так дороги? — склонился Палач над стоящем на коленях Уваровым. — Тогда смотри, как Родина карает за ослушание, — он размял плечи и повернулся к ожидающему приказов отряду. — Убить всех.

— Нет, — неожиданно для себя самого произнёс Глеб.

— Что ты сказал?

— Нет, — повторил он более твёрдо. — Так нельзя.

— Здесь я решаю, как можно, а как нельзя, — ледяным тоном проговорил Грубер, почти упершись шлемом в лоб «Ивана». — Это приказ, сержант.

— Я не позволю.

Вацлав и Стас, медленно зашли Глебу за спину. Оставшийся без присмотра Уваров замер на месте, едва удерживая челюсти в сомкнутом состоянии.

— Мятеж? — процедил сквозь зубы Грубер.

— Возьмём генерала и уйдём.

— Мятеж, — повторил он утвердительно и сделал два шага назад, поднимая «Феникс».

— Ты совершаешь ошибку.

— Сдай оружие. Тебя ждёт трибунал, сучёнок.

— Система, бронебойные.

— Тварь!

Электроприводы трёх «Фениксов» зажужжали почти одновременно.

Глеб, среагировав, бросился в сторону, прочь из кольца направленных на него стволов, за долю секунды до того, как три огненных языка слились воедино. Одна из очередей полоснула «Ивану» по бедру, едва разминувшись с гранатным подсумком. Упав на спину, Глеб направил картечницу в сторону движущихся среди дыма и снежной взвеси ног. «Малыш» успел выпустить четыре снаряда, прежде чем Глеб, сгруппировавшись, словно бык ринулся на ближайшую чёрную фигуру. Сбитый с ног Палач отлетел и, упав, получил в грудь три выстрела. За дымом и снегом Глеб не разглядел, пробили ли они броню, да и некогда было. Пулемётная очередь, ударившая «Ивану» в плечо, развернула его, чуть не опрокинув. Удержав равновесие, Глеб рванул в ближайший проулок, скрылся за углом дома, обошёл его и выглянул с другой стороны, в поисках противника. Но на перекрёстке перед муниципалитетом осталось только два Палача. Один лежал на спине без движений, раскинув руки. Грудная бронепластина обзавелась тремя ровными, будто высверленными отверстиями, из которых в морозный воздух поднимался пар. Второй боец Скорого Суда, опираясь на пулемёт, словно на костыль, пытался уйти с открытого пространства. Прострелянная нога волочилась, оставляя на снегу багровый след. Закованный в кандалы генерал так и сидел, похоже, всё ещё не веря в происходящее.

Глеб поймал в прицел голову ковыляющего спиной к нему недобитка и нажал спуск. На чёрном шлеме сверкнули искры. Пробитое забрало вылетело вон в облаке алых брызг. Палач качнулся, упал на колени и медленно повалился вперёд, поливая снег кашей из крови и комков того, что раньше было его головой.

— Что у вас там творится? — услышал Глеб по внутренней связи Карла. — Приём. Приём. Чёрт подери! Вы целы?