Денис Бурмистров - Аномалия

Близлежащие к площади здания заросли плющом. Именно так Виктору показалось на первый взгляд. Длинные зеленые плети начинались от огромной клумбы и вытягивались практически до самых крыш, переплетаясь причудливым образом, свесив вниз тонкие отростки. Вспоминая фильмы ужасов про растения-убийц, Куликов зарекся подходить к странному вьюну близко. И, на всякий случай, следовало спросить, опасен ли он или нет.

Здание универмага выплыло из-за угла огромным стеклянным кораблем, заслонив собой половину неба. Полутораметровые буквы «Детский мир», раскрашенные в разные цвета, проржавели, приобрели блеклый серый цвет. Зато пластиковые баннеры с рекламой всяких магазинчиков и отделов выглядели как новенькие, призывно красуясь в огромных окнах. Некоторые обещали скидки, некоторые самые низкие цены, некоторые просто кичились выбором. На все на это указывали нарисованные на стеклах веселые мальчики в шортах и девочки с бантами.

Торпеда подал знак остановиться, вглядываясь в пространство перед магазином. Нижние этажи фасада заслоняли пустой трамвай с выбитыми стеклами, врезавшийся в перевернутый джип, и черный БТР с надписью «ОМОН», наполовину въехавший в витрину.

А еще Виктору казалось, что они здесь не одни.

– Там кто-то есть, – негромко сказал он.

Борхес удивленно посмотрел на товарища, вновь пригляделся к магазину. Торпеда прильнул к оптическому прицелу, высматривая малейшую мелочь на улице, разглядывая каждую тень.

Внешне все казалось тихим и спокойным. Пустынная улица, унылый ландшафт. Ни одного движения, никаких посторонних звуков и запахов. Вот только что-то подсказывало Куликову, что сейчас им необходимо соблюдать максимальную осторожность. Они и без того торчали на проспекте, словно одинокие деревья в поле, пусть и были под прикрытием стены дома.

Торпеда наконец оторвался от оптики, повернулся к Виктору, спросил:

– Как ты определил, что кто-то там есть? Увидел что-то?

Куликов отрицательно мотнул головой:

– Нет, душа не на месте.

Торпеда удовлетворенно кивнул, вытащил из разгрузки резиновую «капитошку» и коротко, без замаха, словно дротик в игре дартс, кинул ее вперед.

Презерватив с мокрым шмяком упал на асфальт около трамвайных путей, перекатившись в пыли. Вопреки ожиданиям с ним ничего не произошло, никто не выскочил с ревом из-за угла, никакая невидимая сила не поглотила скромное резиновое изделие.

– Сердце видит не только глазами, – проговорил Торпеда, обернулся к товарищам: – Уходим, не будем испытывать судьбу. Борхес, ты первый. Двигай к мосту. Пошли.

Не успел он договорить, как тишину безжалостно разорвала автоматная очередь, эхом отразившаяся от стен домов. Инсайдеры бросились на асфальт, прижимаясь к стене дома и вскидывая оружие. Но палили не в них.

В «Детском мире» происходило что-то нехорошее. Теперь уже стреляли из нескольких стволов, отблесками пламени отражаясь в стеклах третьего этажа. Звуки выстрелов перекрывали захлебывающиеся безумные голоса, на высокой ноте выкрикивающие нескончаемую скороговорку на незнакомом языке, больше похожем на бессмыслицу, чем на нечто определенное. Что-то свистело, билось стекло, мимо окон пронеслись, словно огромные черные псы, несколько лохматых теней.

Вся эта какофония оглушала, пустые улицы разносили звук на многие километры. Виктор инстинктивно вжал голову в плечи, когда в магазине что-то взорвалось, и витрина блестящим фонтаном разлетелась в стороны. Третий этаж заволокло черным дымом, вниз посыпалась каменная крошка.

– Какой же идиот приперся в Медузу с гранатой? – зло спросил у пустоты Торпеда. – Уходим, быстро!

Инсайдеры вскочили, со всех ног бросились обратно, к площади Ленина. Виктор, для которого такие пробежки давно стали редкостью, начал потихоньку сдавать, мысленно зарекшись бросить курить.

Выбежали на площадь. Торпеда, не останавливаясь, свернул налево, на пешеходную дорожку. Когда-то тут был местный Арбат, место встреч художников, поэтов. Тут любила отдыхать неформальная молодежь, с ногами залезая на витые скамейки. Теперь мощеная дорога проросла одинокими травинками, густо покрылась пылью.

Торпеда пробежал еще несколько метров и остановился около одного из кафе, коих в этой части города было как грязи. Борхес громко выдохнул, держась за бок. Виктор уперся руками в колени, старался отдышаться. Повернул голову, осматриваясь.

Сквозь пыльное стекло кафе, из глубины зала, обставленного покрытыми белыми скатертями столиками, на него смотрела девочка. Девочке на вид лет десять, в розовом сарафанчике, волосы убраны в два хвостика, смешно торчащие в разные стороны. И Виктор умилился бы, если бы не улыбка девочки – растянутый практически до ушей черный, беззубый провал рта. И круглые, словно птичьи, глаза.

– Здрасте, – выдохнул Виктор, чувствуя, что по спине пробежал холодок. Рядом прочистил горло Торпеда, опуская винтовку. Лишь Борхес, щурясь, вглядывался в витрину, непонимающе поглядывая на товарищей.

– Она неопасна, – проговорил Торпеда. – Обманка.

Стрельба вдалеке прекратилась, лишь доносились крики, смысла которых Виктор разобрать не смог. Вскоре стихли и они. Виктор повернулся боком к кафе, краем глаза держа в поле зрения розовый сарафан, спросил у Торпеды:

– Что мы так неслись-то?

– Инсайдеры с гранатами в Медузу не ходят. Медузу уважать надо, а не взрывчаткой калечить.

– Ага, а то она нас сильно уважает. И автоматы ее не калечат?

– Странно слышать это от тебя, Кот. Это же твой город, а не наш с Борхесом, – Торпеда серьезно посмотрел Виктору в глаза. – А Медуза не обязана уважать нас. Она либо принимает человека, либо нет. Но инсайдеры все равно гранаты не носят. Это слишком грубо, слишком шумно, слишком непредсказуемо.

– Черт! – ругнулся сзади Борхес.

Виктор и Торпеда оглянулись на него. Борхес отпрянул от витрины, рукавом вытер мокрый лоб. Он изумленно посмотрел на товарищей, восхищенно воскликнул:

– Черт! Там девочка!

Виктор и Торпеда переглянулись. Торпеда ответил:

– Мы видели.

– Блин, выскочила из темноты как чертик из коробочки. Почему все самое страшное всегда связано с маленькими девочками?

– К ним все изначально толерантны, – туманно ответил Торпеда. – Ладно, предлагаю варианты. Мы можем либо вернуться к универмагу, возможно, там все улеглось, либо двигаемся к мосту. Борхес?

– Я за мост.

Торпеда кивнул:

– Кот?

– Идем к мосту. Не нравится мне что-то сегодня родной город.

Торпеда еще раз кивнул, сверился с цифрами на руке, сказал:

– Тогда перерыв еще пять минут, потом двигаемся легкой трусцой… Вниз!

Ноги Виктора сами собой подогнулись, он ударился коленом об обломок кирпича, распластался на асфальте, отщелкивая предохранитель автомата. Торпеда уже лежал в двух шагах от него. Борхесу понадобилось немного больше времени для исполнения приказа.