Дмитрий Силлов - Закон проклятого

– Ванечка, он мучает здесь и меня, и твоего деда, и мать с отцом… И он обещал отпустить наши души, если ты отдашь меч…

Изрезанные глубокими морщинами руки уже почти коснулись лица Ивана, как вдруг в его голове вспыхнула мысль.

«Лицо! Тогда, в тюрьме, я же видел её во время посвящения! Тогда у неё было молодое лицо! Она сказала, что „здесь не стареют“. А эта бабка хоть и похожа на неё, но всё-таки…»

Он сделал ещё один шаг назад и с силой ткнул острием меча в старуху…

Страшный вопль потряс стены коридора. Посыпалась штукатурка, разверзлись трещины на стенах. Языки пламени рванулись из них, пожирая извивающиеся в агонии растения. Вмиг обуглившиеся руки, лезущие из стен, попадали на пол, хватая воздух чёрными, сожжёнными до костей пальцами. Огонь корёжил двери, слизывая с них дорогой лак, а те корчились и стонали, будто живые.

Иван закрылся рукавом куртки, спасая лицо от немыслимого жара, и ринулся назад, к спасительному окну в конце коридора. Но не успел он сделать и пары шагов, как вдруг внезапно исчезло ревущее пламя, умолк дикий, жуткий, ни с чем не сравнимый крик. Иван осторожно отнял руку от лица и вытер мокрый от пота лоб.

Наваждение сгинуло. Чистый и уютный гостиничный коридор лежал перед ним. И не было на стенах ни малейших признаков трещин или копоти от пламени, бушующего всего секунду назад.

На ровной, без намёков на какие-либо границы ковровой дорожке, прислонясь спиной к стене, сидела молодая женщина в униформе официантки и зажимала ладонями быстро увеличивающееся в размерах кровавое пятно на животе. В пальцы, скрюченные предсмертной судорогой, медленно втягивались кривые, длинные, крепкие ногти – слишком длинные и крепкие, чтобы принадлежать человеку. Бессмысленные глаза с потусторонним, устремлённым сквозь Ивана взглядом постепенно заволакивала пелена смерти. Через несколько мгновений она вздохнула в последний раз и медленно завалилась на бок.

Иван с брезгливой жалостью посмотрел на испорченную им живую куклу, которая когда-то была человеком, и прошёл мимо.

– Ишь ты, как колбасит нечистую силу, – пробормотал он, наконец-то подходя к нужной двери и невольно оглядываясь по сторонам – вдруг опять полезут из стен чьи-нибудь пальцы или ещё какая гадость.

Но всё было тихо.

На двери не было номера. Вместо него по гладкой, лакированной поверхности шли четыре глубокие борозды от когтей. Такие же по форме, как и на боку раненого Лютого.

Пока всё сходилось. Это была та же самая дверь. Он уже был здесь однажды, когда заклинание из мамкиной книги перенесло его душу ненадолго в здание гостиницы, дабы мог он отыскать здесь своего врага. А там, за дверью…

– Может, мне тогда просто померещилось? – прошептал он. – Бог Солнца, если ты есть, сделай, чтобы это было так.

Иван перехватил меч поудобнее и саданул ногой по двери.

– Вот и пригодились навыки вышибания дверей, – пробурчал себе под нос Иван, перешагивая через золотистый порожек.

В номере царил полумрак. Иван пошарил по стене, нашёл выключатель, нажал на него, но света от этого не прибавилось. Он двинулся на ощупь вдоль стены, щурясь и пытаясь что-либо разглядеть в темноте. Почти закатившееся солнце ещё бросало в окно свои умирающие лучи, в свете которых смутно различались силуэты мебели, вешалок, межкомнатных дверей…

Иван крался на цыпочках, настороженно слушая темноту. Но в громадном номере было тихо, словно в гробу. Парень обошёл стол и острием меча осторожно приоткрыл следующую дверь, ведущую в гостиную.

Здесь было гораздо светлее. Колеблющееся пламя нескольких десятков свечей хорошо освещало комнату. Особенно много было их возле накрытого чёрной материей маленького столика, видимо выполнявшего функцию алтаря. На столике были аккуратно разложены человеческий череп, несколько длинных гвоздей, напоминающих маленькие кинжалы, окровавленная гитарная струна с клочком приставших к ней волос. А над алтарём…

Над алтарём висел живой крест.

Видение не обмануло. Прямо на стене такими же, как и на столике, гвоздями была прибита девушка. Голова несчастной безвольно повисла, спутанные волосы упали на грудь. Кровь медленно сочилась из пронзённых железом ступней и ладоней. Тяжелые красные капли, срываясь с окровавленных пальцев, падали вниз, в специально подставленные на полу металлические сосуды.

– Маша! – закричал Иван не своим голосом и, отбросив меч, кинулся к девушке.

Она была ещё жива. Грудь еле заметно поднималась и опадала, но девушка была без сознания.

– Маш, я сейчас, сейчас! Ты только не умирай, ладно? – бормотал Иван, пытаясь выдернуть глубоко всаженный в стену гвоздь. Он сразу же перемазался в кровище, руки соскальзывали с железа, но всё-таки гвоздь помаленьку начал поддаваться. Ещё рывок… Наконец гвоздь вылетел из стены вместе с насаженной на него рукой – железо намертво застряло в ладони.

Темнота в углу зашевелилась. Иван мог поклясться, что секунду назад там никого не было. А теперь…

Мрак отделился от мрака, и чёрный человек вышел из стены. Адским огнём сверкали его глаза, и неестественно длинные, белые, худые руки свисали из рукавов плаща цвета ночи, напоминая кости высохшего скелета.

Сейчас он казался значительно выше, чем тогда в метро. Мерзкая безгубая улыбка плясала на его бледном лице.

– Ну, здравствуй, человек, – прошелестел свистящий голос, искажённый акцентом и чем-то напоминающий змеиное шипение. – Тебе же говорили, что не к лицу жрецу Бога Солнца поддаваться людским эмоциям. Я-то думал, ты достойный противник. А ты всего-навсего жалкий человечишка… Убей его, девочка.

Чуть-чуть шевельнулись его костлявые пальцы…

Медленно подняла голову распятая девушка, вперив в Ивана взгляд стеклянных, бессмысленных глаз…

Он не успел как следует заслониться. Длинный железный гвоздь, торчащий из ее пронзённой насквозь ладони, скользнул по его руке, распорол кожу на предплечье и глубоко вонзился в грудь.

Иван охнул, качнулся назад и потерял равновесие. Но не боль в груди заставила его упасть на колени. Рука, которую разодрало острие гвоздя, внезапно запылала огнём. Пламя буквально за секунду охватило всё тело Ивана, превратив его в кусок плавящейся лавы и невыносимой боли…

Эндрю Мартин невольно попятился назад. От парня, корчащегося на полу, шло какое-то странное свечение и невыносимый жар. Казалось, от немыслимой температуры сейчас запылает всё здание…

Но это продолжалось недолго. Прошла секунда, другая… Исчез огонь, просвечивающий сквозь кожу человека. С пола поднимался жрец Бога Солнца, на руке которого багровым пламенем пылал наконец-то завершённый Крылатый Диск – знак окончательного посвящения в Меченосцы.