Мёртвый континент

Павлу и так трудно дышать, а тут ещё эта бешеная дура воняет нечищеными зубами. От гадкого запаха тошнота поднялась к горлу, желудок как-то странно сжался, словно приготовился метнуть наружу остатки вчерашних харчей. Брезгливо отвернулся, глянул вперёд и вдруг понял, что из щели ему не выбраться! Стены впереди сужаются ещё больше, сливаясь с темнотой. Беспорядочное метание по пещере привело в тупик. За спиной рычит и хрипит чудище. Оно ранено, но насколько серьёзно, непонятно. Нет ни малейших признаков, что здоровье твари ухудшается, то, что хрипит и истекает кровью, ещё не значит, что сдохнет. Постоит, успокоится, сбегает обратно в пещеру подкрепиться останками туземцев, снова вернётся и будет спокойно ждать, пока Павел Андреевич не отбросит копыта. А куда ей торопиться? От таких мыслей Павлу стало не по себе. Как назло, подключилось воображение, живо нарисовало картинку, что начинается землетрясение – маленькое такое – и каменные стены расщелины медленно, но неумолимо, сдвигаются. Или вот ещё: появляются неисчислимые полчища голодных муравьёв или других хищных насекомых. Они мигрируют куда-то там и по дороге, случайно, забредают в пещеру на запах недоеденных аборигенов. Обнаруживают полуживого, ослабевшего от голода и жажды Павла…

Картины жуткой смерти проплывают перёд мысленным взором одна за другой. А тут ещё чудище от натуги то ли дохнуло сильнее обычного, то ли воздух испортило, одним словом, завоняло так, что Павел упал бы в обморок, если б не был зажат камнями. Отвернулся, закрыл глаза, задержал дыхание. Но второпях получилось как-то неловко. Двинулся башкой так, что даже из закрытых глаз посыпались искры. Чуть не взвыл с досады и боли, но вдруг промелькнула одна очень простая мысль – он зажат только до половины, верх груди и голова свободны! Осторожно, чтобы не шваркнуться затылком, поднимает глаза. Выше трещина теряется в темноте, где-то там явно потолок, но места хватит, чтобы встать в полный рост. Поворачивается лицом к чудищу. Оно уже не машет лапой, как раньше, не рычит. Тяжело дыша, наблюдает за человеком, словно думает, что дальше делать? Павел прикидывает на глаз, сколько до когтей, если тварь опять начнёт лапой махать, потом тихонько начинает выбираться из щели. Медленно, не спуская глаз со злобного урода, что только и ждёт удобного момента, чтобы зацепить его, выбирается, где просторнее. Чудище не шевелится, смотрит. Павел поднимает руки, пальцы ощупывают стены в надежде найти выступ. Есть! Правая нога становится на скол, левая упирается в неровность стены. Осторожно, чтобы не сорваться, поднимается. Снова пальцы шарят в темноте в поисках трещины. Поднимается ещё на несколько сантиметров, потом ещё и ещё…

Через несколько долгих минут Павел оказывается на высоте около двух метров. Этого недостаточно, потому что если пойти вперёд, чудище легко достанет лапой. Оно молча наблюдает за манёврами человека, ничего не предпринимая. Видно, понимает, что уйти пока ему некуда или просто ждёт, когда добыча заберётся повыше, а потом свалится прямо в лапы. Павел и сам понимает, что положение у него аховое. В расщелине темно, одно неверное движение и он рискует упасть, переломав руки или ноги. Тогда точно конец. Поднимается ещё выше. Щель здесь расширяется больше. Это хорошо, но, с другой стороны, приходится широко расставлять ноги, чтобы не упасть и в таком виде идти вперёд. От напряжения ноги дрожат, наливаются нехорошей тяжестью, мышцы ноют и постепенно теряют чувствительность. Долго так двигаться он не сможет. От напряжения взмок, даже кончики пальцев скользят, как намыленные. Медленно, сантиметр за сантиметром, продвигается на высоте больше трёх метров. Чудище уже под ногами, если упадёт, прямо в пасть. Оно по-прежнему молча следит за человеком. Павел добирается до места, где расщелина сужается, но есть проход выше. Подтягивается на руках, снова медленно ползёт по трещине, словно гигантский паук, опускается ниже. Теперь чудище сзади. Оно ещё очень близко, но лапой теперь не дотянется. Остаётся ещё метра четыре, тогда можно спуститься ниже и идти пешком. Ползти верхом нет возможности – щель смыкается, да и сил не осталось. Павел устраивается поудобнее, отдыхает минуту. Оглядывается на чудище и с радостью видит, что голова твари лежит на выступе. Она жива, но явно ослабела от потери крови. Все-таки бросок копья был удачным.

Когда сердцебиение утихло, руки перестали дрожать и пот на лице высох, Павел начал спуск. Едва ноги коснулись земли, чудище взревело дурным голосом и со всех сил рванулось к человеку. Раздаётся треск рвущейся плоти, с потолка сыпется пыль и мелкие камешки. Бешено дёргаясь, чудищу удаётся освободиться из каменного плена, но броситься на человека оно не может. От долгой неподвижности ноги, как говорят, затекли. Тварь падает ничком, пытается встать, но ничего не получается, снова валится. Со злости чудище ревёт благим матом, колотит по земле кулаками, пытается ползти. Ноги нелепо дрыгаются, как у плывущей лягушки, но постепенно чувствительность возвращается и вот чудище уже двигается на четвереньках. Тем временем Павел достиг выхода из расщелины. За спиной нарастает рёв рассвирепевшей твари, а он беспомощно озирается по сторонам, пытаясь определить, какая из трещин ведёт на поверхность. Наконец, вспомнив что-то, громко произносит ругательство, бежит вдоль стены. Не пробежав и пяти шагов, сворачивает. В расщелине темно, тесно, но Павел уверенно бежит вперёд. Задевает плечом стену. На мокрой от пота коже остаётся широкая полоса сажи. Поворот, другой и впереди тлеет светлое пятно. За спиной раздаётся топот, тяжёлое дыхание и хрип. Чудище окончательно пришло в себя и теперь изо всех сил гонится за человеком. Крупной твари труднее пробираться тесной расщелиной, но злоба и ярость придают силы. Осталось совсем немного, ослепительно белое пятно света уже близко. Ход резко идёт вверх, Павел карабкается, цепляясь руками и ногами за все неровности. От неловких движений камни срываются, летят вниз, а оттуда слышится раздражённый вой и рычание – чудище, несмотря на тяжёлую рану, все же догоняет. Павлу кажется, что подъём не кончится никогда, он так и будет вечно карабкаться наверх, напрягая слабеющие силы, как вдруг огромное, ослепляющее облако дневного света сбивает его с ног. Он валится в пустоту, в сияющую пропасть. Удивительное чувство полёта захватывает всего, но через мгновение тяжкий удар вышибает сознание и Павел тонет в темноте…

Очнулся от колющей боли в боку. С трудом перевернулся, привстал. От света заломило глаза, слёзы хлынули потоком. Зажмурился, ладонями закрыл лицо. Взглянул через щели между пальцами. Он сидит на россыпи мелких, и не очень, камней. Вокруг пусто. Медленно разомкнул пальцы. Слабый свет пасмурного дня заставил опять зажмуриться, но рези в глазах уже не было. Проморгался, завертел головой, осматриваясь. Прямо от его ног начинается каменная пустыня до самого горизонта, ровная и гладкая, как стол. Он на склоне крутой насыпи, сзади наверху чернеет дыра. « За мной какая-то гадина гналась! – вспомнил Павел, - и где она»? Вокруг никого, тихо. Поднялся к дыре. Когда до чёрного от копоти отверстия осталось всего несколько метров, видит знакомую голову в клочьях серых волос и лапу. Пальцы сжаты в кулак, между ними камни, земля, рядом валяется выломанный коготь на тонкой жилке. Шкура из фиолетовой стала чёрной, зелёные пятна потемнели. Все-таки тварь сдохла от потери крови, когда гналась за ним.