Дмитрий Кружевский - Реконструктор

По стране прошел вал возмущений, особенно неспокойно было в западных ее областях. Многочисленные акции протеста, стачки, забастовки ставили Руссарию на грань хаоса. В это же время геранцы попытались прорвать линию фронта, и, несмотря на провал этой попытки, в руссарской армии началось массовое дезертирство. К тридцать второму числу четвертого месяца теплура линия фронта держалась только благодаря срочно переброшенной с восточных границ армии генерала Антойнова.

Недовольство в стране нарастало, остановились многие заводы и фабрики, полиция и армия отказывались разгонять митингующих. Второго числа пятого месяца теплура на заседании Совета министров канцлер Карнот выступил с докладом о катастрофическом положении в стране. Речь была довольно короткой, но весьма эмоциональной. Канцлер напрямую обвинил в создавшемся положении императора и потребовал его отречения от престола и передачи власти Совету. В этот же вечер Лайнов приказал арестовать канцлера и издал распоряжение о роспуске Совета министров. На следующий день в столице начались столкновения между сторонниками Совета и сохранявшими лояльность императору войсками.

Приборы те же, они несколько отличаются только своим видом и расположением, а вот управление пулеметами полностью «слизано» с его первых машин – те же два рычага слева от сиденья. В новых «эстах» их заменила небольшая гашетка на ручке управления, что было более удобно. А вот сама кабина достаточно просторна и внутри покрыта каким-то материалом, который на ощупь похож на прорезиненный поролон. Кресло пилота довольно удобно, но чересчур сильно утоплено вниз, из-за чего обзор нижней полусферы не очень хорош – много мертвых зон. Приходится привставать с места, чтобы хоть что-то увидеть внизу, а в бою это может быть чревато. Сергей еще раз окинул пристальным взглядом кабину трофейного истребителя и выбрался на крыло. Спрыгнув вниз, он подошел к Рославу, который с задумчивым видом смотрел на полуразобранный двигатель геранского самолета.

– Ну, нашел что интересного?

– Да как сказать, – ответил молодой человек, рассеянно проводя ладонью по измазанному моторным маслом лбу. – По сути, это все тот же рядный четырехцилиндровый двигатель Маслоуна, только объем у него побольше – изменений минимум. Пожалуй, только система впрыска представляет какой-то интерес: у нас он идет непосредственно в цилиндр, а у геранцев через вот эту коробочку.

Он присел на корточки и ткнул пальцем в массивную черную коробку с торчащими изнутри медными трубками, лежавшую на расстеленном у его ног брезенте среди других снятых с двигателя запчастей.

– Хочу вот разобрать и понять принцип.

Сергей присел рядом и, взяв в руки указанную деталь, повертел ее в руках, тихонько присвистнув, – судя по всему, это был обычный примитивный карбюратор. Поразительно, что геранцы так быстро смогли до него додуматься, тогда как он, обладая превосходящими знаниями, банально о нем забыл. А ведь этот механизм мог бы помочь Рославу в решении проблем с его новым двигателем, там как раз была загвоздка во впрыске. Ратный мысленно обозвал себя дураком и аккуратно положил карбюратор обратно, – сегодня господин Майсер удивил его, и не раз. Пусть этот самолет был в какой-то степени банальной копией первых «эстов», но все же геранец внес в его конструкцию несколько оригинальных идей, некоторые из них не грех и перенять. Взять хотя бы ту же обшивку. Майсер пропитал ткань каким-то составом, делавшим ее трудновоспламеняемой, а это в разы повысило живучесть самолета – весьма полезное усовершенствование.

– Господин Эйтан, господин Эйтан! – В ангар вбежал заводской управляющий и остановился в воротах, подслеповато щуря глазами за стеклами своего массивного пенсне. Увидев сидевшего у брезента Сергея, он направился к нему. Ратный поднялся и вопросительно посмотрел на подошедшего. Тот остановился напротив, тяжело дыша и нервно вытирая взмокшее лицо замусоленным платком.

– Что-то случилось?

Управляющий молча кивнул и, отдышавшись, выпалил:

– Господин Эйтан, только что по радио объявили, что наш император низвергнут и власть полностью перешла к Совету министров во главе с канцлером Карнотом.

– Демон дери… – раздался из-за спины сдавленный голос Васнова.

Сергей замер, переваривая услышанное, мысли метались, словно загнанные в клетку дикие звери, – произошло именно то, чего он опасался больше всего. И главное, теперь было совершенно непонятно, что делать дальше. Одно было ясно – в городе оставаться нельзя. После памятного случая с арестом у местных гувбивцев наверняка на него большой зуб имеется, – скандал тогда получился порядочный, и по головке их не погладили. Они могут воспользоваться подходящим моментом и попытаться отыграться, тем более что на этот раз останавливать их будет некому.

В принципе, он ожидал чего-то подобного и даже предпринял кое-какие шаги, подготавливая свое возможное бегство: все нужные документы по разработкам теперь хранились дома в сейфе, прототип нового самолета был полностью демонтирован, а кобура с пистолетом стала привычным аксессуаром гражданской одежды. Но все случилось, как всегда, неожиданно. Теперь оставалось только надеяться на таинственный конверт Кутесова и собственную расторопность. Ратный скрипнул зубами и, угрюмо посмотрев на управляющего, спросил:

– Рабочие знают?

Тот отрицательно замотал головой:

– Нет, господин Эйтан. Объявить?

– Да. И скажите, чтобы шли по домам. О возобновлении работы предприятия их оповестят.

Управляющий кивнул и, еще раз проведя платком по лицу, трусцой выбежал из ангара.

– Рослав, – Сергей повернулся к молодому инженеру, который стоял в полной растерянности, – дуй на аэродром, скажи Анюткиной, чтобы выводила «Надежду» и перегоняла ее на аэродром академии, там встретимся. Да, и забеги к себе, возьми все что надо, остальное – в печку. Времени у тебя часа два.

– Но…

– Никаких «но», – бросил Ратный, подхватывая со стоящего у стены верстака свою куртку. – Капитан в курсе, мы с ней уже давно готовились к чему-то подобному. Так что мухой туда-сюда, без промедлений.

Парень непонимающе посмотрел на своего начальника, но ничего спрашивать не стал, а, вытерев руки тряпкой, быстрым шагом направился вслед за управляющим. Сергей с грустью оглядел ангар и, вздохнув, вышел на улицу, аккуратно притворив ворота. Закрыв их, он пару минут стоял, упершись лбом в обитые металлом доски, затем громко выругался на земном и, выкинув ключ в ближайшие кусты, быстро зашагал к проходной.

Роханцев растерянно посмотрел на стоящего напротив него старичка, преподавателя математики, принесшего ему новость о свержении императора, и медленно опустился в кресло.