Роман Глушков - Кровавые берега

Просидев пять дней в кандалах, он подрастерял свой аристократический вид: осунулся, растрепался и оброс щетиной. Но как бы то ни было, его взор все еще был исполнен надменностью. Дон Балтазар ненавидел и презирал нас с тех самых пор, как приговорил нашу компанию к смерти у отрогов Срединного хребта. И пленение нами команданте уж точно не добавило ему любви к такому отродью, как мы.

– Загрызи меня пес, если южане не хотят справиться о здоровье своего драгоценного дона! – пророкотал Сандаварг, победоносно задрав нос. Он не схватился за брата Ярнклота – свой пудовый кистень, поскольку был уверен: это не провокация, а действительно призыв к переговорам. Ведь стоит нам заподозрить неладное, и в следующий миг эту троицу накроет град стрел, о чем кабальеро были осведомлены не хуже нас.

– И как ты намерен поступить с доном Балтазаром? – осведомился я. Пленник по праву принадлежал одному Убби, и только тот мог решить его дальнейшую судьбу. Но какие планы зрели в рыжеволосой голове северянина, он нам пока не сообщил. И вот теперь настал подходящий момент это обсудить.

– Хороший вопрос, Проныра, – отозвался Сандаварг, оглянувшись и смерив свою добычу оценивающим взглядом. – Проще, конечно, вышибить ему мозги, и дело с концом. Но ты ведь понимаешь: я не опущусь до убийства безоружного врага. А тем более если он – величайший из врагов, с какими я сталкивался в жизни!

– Тоже мне проблема! Давай позволим дону Балтазару защищаться: снимем с него кандалы и вручим ему саблю, – предложил я. – Пять дней назад ты его победил, победишь и сегодня. Да он и сам не откажется от попытки взять у тебя реванш.

Присутствие на «Гольфстриме» командира южной гвардии, даром что закованного в цепи, нервировало меня с той самой минуты, когда он очутился у нас на борту. И потому я бы не возражал, вздумай Убби избавить нас от этой потенциальной угрозы. Впрочем, зная нрав нашего краснокожего товарища и традиции его народа, Сандаварг мог сделать это лишь одним способом. Вернее, двумя. Но вряд ли у кабальеро наберется столько денег, чтобы выкупить у похитителя столь высокородного заложника.

– Правильные слова ты говоришь, Проныра. Однако ничего из этого не выйдет, – нахмурившись, отверг мою идею Убби. – Кабальеро так же, как северяне, дерутся в поединках чести только своим боевым оружием. А шпагу дона я, к сожалению, с собой не прихватил. Сам знаешь, не до трофеев тогда было. Любой клинок, какой мы дадим этому южанину, он возьмет в руки лишь при одном условии: если ему представится случай перерезать глотки спящим врагам. Такое ни у кабальеро, ни у северян не возбраняется. Но поединок чести – есть поединок чести, и этим все сказано.

– Извините, что перебиваю вас, мсье! Но если вы намерены побеседовать с парламентерами, не лучше ли сделать это прежде, чем мы въедем в Порт-Саид? – подал голос Гуго де Бодье, наш толстяк-механик и самый благовоспитанный член команды. – Я не настаиваю, а просто напоминаю. Задумай гвардейцы недоброе, в желобе у нас будет гораздо меньше пространства для стрельбы и маневров.

– Вы совершенно правы, mon ami , – согласился я. – Пока мы ничем не рискуем, надо выяснить, какие требования кабальеро нам предъявят… Стоп колеса, мсье де Бодье! Убби, Долорес и Дарио – к баллестирадам! Физз! Знаю, как ты ненавидишь Кавалькаду, но все же прошу, будь любезен, не перебивай шкипера во время переговоров, хорошо?..

Через минуту после того, как я раздал приказы, «Гольфстрим» замер на месте, не доехав до Порт-Саида считаные километры. Трое всадников сразу же перевели коней с галопа на рысь, дабы не нервировать нас, приближаясь к нам на полном скаку. Сам отряд тем временем последовал нашему примеру и тоже прекратил движение, оставшись на недосягаемом для баллестирад расстоянии.

Спустя еще минуту парламентеры догнали «Гольфстрим» и, не опуская флаг, выстроились в ряд так, чтобы я мог видеть и слышать их с мостика.

Мы и кабальеро не испытывали друг к другу почтения, и соблюдать церемонности нам не имело смысла. Единственная уступка, какую мы оказали врагу – согласились его выслушать. На что он в свою очередь обязался не провоцировать нас нарушать парламентерские принципы.

– Эй, вы, на бронекате! Нам необходимо видеть вашего капитана! – не тратя время на ненужное приветствие, обратился к нам один из переговорщиков, по всей видимости, капрал или младший офицер.

– Я – шкипер! – внес я уточнение и махнул рукой, привлекая к себе внимание. – Чем обязан?

– Мы желаем знать, жив ли находящийся у вас на борту полномочный посланник Владычицы Льдов, дон Балтазар Риего-и-Ордас! – потребовал кабальеро. – И если он жив, мы просим дать нам возможность поговорить!

Команданте отлично слышал все, что долетало до него снаружи. Но он, сохраняя достоинство, не стал встревать в переговоры без спроса, а, прислонившись к борту, молча посматривал то на меня, то на северянина.

– Что скажешь, Убби? – переадресовал я вопрос стоящему у баллестирады Сандаваргу. Лично я был не прочь послушать, о чем гвардейцы намерены толковать с нашим пленником, но у его хозяина могло иметься на сей счет иное мнение.

– Ладно, пускай болтают, раз уж испортили ради этого простыню и не побоялись размахивать ею у меня перед носом, – ответил крепыш-коротыш. – Только не с глазу на глаз, а так, чтобы мы слышали каждое их слово!

Я повернулся к буравящему меня взглядом дону Балтазару и подал ему знак, что мы не возражаем.

– Это ты, Анхель? – крикнул команданте, повернувшись к ближайшей открытой бойнице. Подойти к ней пленнику мешали цепи, поэтому ему пришлось общаться с гвардейцами, не показываясь им на глаза.

– Так точно, сеньор, это я! – откликнулся узнанный доном по голосу кабальеро. – Хвала ангелам, вы живы! Compañeros очень обрадуются, когда я принесу им благую весть! Как ваши дела? Эти э-э-э… люди с вами хорошо обращаются?

– Кроме того, что я нахожусь здесь, а вы – снаружи, в остальном у меня все в порядке, спасибо. – Дон Риего-и-Ордас еще не потерял присутствие духа и даже позволял себе иронизировать. – Эти… люди держат себя в рамках приличия, что, безусловно, зачтется им в будущем. Лучше расскажи, что там у вас. Я так понимаю, ты привез новости, которые мне сильно не понравятся.

– Вы абсолютно правы, сеньор… – Голос обрадовавшегося встрече Анхеля вмиг помрачнел и зазвучал тише. – Новости очень плохие. Наверное, вы тоже видели черный всполох, который устроили табуиты, раз предполагаете худшее. И это действительно так, сеньор. Все настолько печально, что я даже не знаю, как вам об этом сообщить…

– Говори без утайки все, что тебе известно! – приказал командир гвардейцев. – Команда этого истребителя раньше нас прознала о том, что планируют монахи, и тебе не скрыть от нее правду. А иначе почему, по-твоему, эти люди рванули из храма задолго до того, как мы его захватили?