Виталий Романов - Вариант «Зомби»

— Помоги мне, — отрывисто попросил Клоков, — Марат! Помоги дойти до нашего дома!

— Тю! Так ты ж вроде на больничном, — удивился Доценко, поглядел на Любаню, которая молча сидела на полу, все так же прижимая посуду к груди. — Зинаида говорила, что тебя только завтра…

— Помоги-мне-дойти-до-нашего-дома! — медленно, отчеканивая каждое слово, повторил бывший студент и крепко ухватил коллегу за руку.

— Без базара! — пожал плечами Доценко. Он еще раз посмотрел на Любаню, озадаченно почесал ухо. Подхватил баул Клокова: — Давай-ка эту кошелку я понесу…

— Димочка… — всхлипнула Любаня, но пациент госпиталя даже не взглянул на нее.

Доценко и Клоков вышли на улицу, Дима вдохнул морозный воздух, ненадолго остановился, глядя в небо, все так же укутанное плотными облаками. В белый облачный пух то и дело ныряли большие птицы, они тревожили душу жалобными криками.

— Веди! — Клоков двинулся вперед.

— Что у тебя с ней? — с любопытством поинтересовался Марат, когда они чуть отошли в сторону от женского домика. — Запал на Любаню, что ли?

— Я?! — против воли крикнул Дима.

Он покраснел, но не от стыда, а от злости. На себя самого — сопливого, наивного сосунка, лишь недавно придумавшего себе какой-то смешной, нелепый образ. Образ женщины, которой не существовало в природе. Была только дешевая потаскуха, готовая отдаться первому встречному. А он, идиот, чуть было не поставил эту тварь на пьедестал…

— Да ладно тебе… — засмеялся Марат. — Ладно, не лечи! Здесь всего две бабы — Зинка да Любаня. А нас, мужиков, почти два десятка. Так или иначе, все либо туда, либо туда. Если не гомики…

Доценко замолчал, потому что Клоков внезапно остановился.

«Так или иначе, все либо туда, либо туда», — про себя повторил Дима фразу более опытного спутника. И только теперь прозрел. У Любани не было никакого чувства к Лехе-Гестапо. Не было и не могло быть! Потому что даже если рассуждать чисто арифметически, на острове находилось еще около десятка мужиков, которые претендовали на эту женщину. В то время как другие претендовали на Зинку.

«Наши орлы нажрали гору тарелок, и свалили. Впрочем, мужики всегда такие, да? Свое получат — и полный вперед».

«А мне деньги платят по контракту — что еще требуется?»

Дима вспомнил эти фразы Любани, которые теперь приобретали совсем другой смысл. И еще отчетливо всплыли смешки женщины, ее ответ, когда он, Клоков, спросил, где Зина, врач.

«Занята она. Сильно занята… ближайшие полчаса».

— А мне вот Зинка нравится, — подмигнув, сообщил Доценко, словно по секрету. — Люблю блондинок. Так что я к ней лыжи подкатываю…

Клоков молча шел вперед. И вдруг опять остановился, медленно повернулся в сторону спутника.

— Слушай, Марат, — произнес он, глядя в черные глаза Доценко. — Ты в лазарет зачем приходил?

— Тебя проведать, — не моргнув глазом, соврал тот.

— А если честно? — с нажимом спросил Клоков, хотя уже знал ответ.

— Ну, видишь ли, — замялся спутник. — Тебе Любаня нравится, а мне блондинки. Мне Зинка нравится. Вот я… это… с ней, тыры-пыры, пока…

— Ага, понятно, — удар следовал за ударом. Впрочем, стоило ли надеяться на то, что Доценко пришел в лазарет для того, чтоб проведать больного коллегу? Это было бы верхом наивности со стороны Дмитрия. Здесь каждый думал о себе, за исключением, быть может, Святослава Фокина.

— А ты, это, кстати, подумай, — пытаясь сменить тему, продолжал Марат. — На Любаню Костя Лишнев глаз положил. Обхаживает ее. Так что ты аккуратнее, если чего к ней имеешь. А то Костя наш, сам знаешь, долго думать не любит. У него чуть что — сразу: «В ухо дам». И даст. Не только в ухо.

Дима вдруг расхохотался, как сумасшедший.

— Лишнев обхаживает Любаню? — с трудом выдавил он.

— Тише ты! Тише! — быстро оглянувшись по сторонам, шикнул Марат. — Ты, блин, базар фильтруй, парень. Я-то на Костю управу найду, если что. А вот тебе несладко придется. Он тебя и так не любит…

— Не любит?! — уже чуть ли не рыдал со смеху Клоков. — Меня не любит?! А Любаню любит? О-хо-хо!

— Слышь, парень, — разозлился Доценко и ткнул спутника кулаком в солнечное сплетение.

От удара Клоков не устоял на ногах, полетел на мерзлую землю.

— Блин, прости, — протянул руку Марат. Помог рыжеволосому парню подняться. — Вот черт! Это у меня на автомате, невольно вышло. Прости, Димон!

Но Клоков даже не обратил внимания ни на удар, ни на извинения Доценко.

— Значит, к Любане лыжи подкатывает? — отдышавшись, спросил он. И, видя, что Марат не понимает, добавил: — Опоздал он, Лишнев. Опоздал! Леха-Гестапо уже подкатил свои лыжи туда . Трахает Любаню. По полной программе.

Месть была восхитительной. Не только Константин Лишнев недолюбливал Дмитрия Клокова: теперь можно было бы смело говорить и об обратном. Сейчас, передавая информацию Марату Доценко, парень точно знал: она дойдет до верзилы-тугодума. Лишнев — чуть раньше или чуть позже — узнает, что его опередил другой. А он, Лишнев — лишний!

За несколько дней, прошедших с момента, как пропал Дмитрий, Варвара Петровна Клокова состарилась на десяток лет. Еще недавно подруги завидовали тому, как великолепно выглядит Варя в свои тридцать восемь. В общем-то это не было удивительным, так как Александр много лет назад принял решение, что деньги для семьи должен зарабатывать мужчина, а дело женщины — быть хранительницей домашнего очага. Создавать в семье уют. Александр Леонидович Клоков взвалил на себя бремя пополнения семейного бюджета и со своей задачей справлялся неплохо. Варвара не очень сожалела о том, что супруг отвел ей такую роль. Она успевала и убрать, и приготовить, и пробежаться по магазинам. При этом у Вари оставалось время на бассейн и фитнес — тем более что муж относился к спортивным занятиям супруги очень положительно. В итоге мама Дмитрия Клокова выглядела максимум на тридцать, что неоднократно приводило к горестным вздохам подруг, и втайне, и явно завидовавших столь хорошо устроившейся в жизни Варе. Не каждой женщине доводится иметь такого супруга…

За то время, пока Александр и Варвара в отчаянии бегали по знакомым, перерывали старые записные книжки, чтобы найти телефоны Диминых друзей по университету, по школе, пусть даже оставшихся в прошлом, давно забытых и потерянных, пока обзванивали иногородних родственников — день за днем ожидая, что Дима вот-вот найдется — оба потеряли сон, осунулись и похудели. С Варвары как будто сняли глянцевую кожу. На месте ухоженной, красивой, изысканно пахнувшей куклы оказалась женщина. Растерянная, испуганная, потерявшая смысл жизни.

Общение с милицией не добавило родителям Димы оптимизма. Заявление у них приняли, хотя и не с первого раза. Дежурный делал все возможное, чтобы «замылить» вопрос. Только резкое, чуть ли не агрессивное поведение Александра Леонидовича привело к тому, что бумага была официально принята и зарегистрирована, как того требовал закон.