Роман Злотников - Экскурсия в ад

Информация, поступающая от Данила, находящегося вместе со Славкой во Владимирской башне, действительно была бесценной для обороняющихся. Она позволяла им выводить остатки войск, обходя прорвавшиеся отряды противника, а также перехватывать и уничтожать наиболее резвые из них.

Но сейчас женщина уже начинала переживать — хватит ли времени ребятам, запертым в Медной, выбраться.

Получив указание, Лариса Николаевна, не мешкая, передала приказ, используя для этого современный нам русский язык. Некоторая заминка возникла с Андреем, вернее с сотником, руководившим обороной Волжской башни, который отказался выполнять приказ, полученный от парня. Воеводе пришлось лично отдать распоряжение командиру.

Передавая сообщение, далекая от военной жизни женщина допустила роковую для защитников Медной башни ошибку и изменила формулировку сообщения, дав указание ждать не косой час, как велел воевода, а до дальнейших распоряжений.

Дождавшись, когда женщина закончит, воевода дал команду отряду:

— По коням!

Поднялся сам и помог Ларисе Николаевне забраться в седло. Еще через минуту маленький отряд покинул недолго служивший им приютом двор.

Все еще плохо ориентирующаяся в городе женщина быстро запуталась, когда их отряд свернул и начал плутать по узким проулкам, старательно обходя большие улицы и опасаясь встречи с наводнившими город отрядами противника. Наконец, посчитав, что они находятся достаточно близко к Торговым воротам, воевода вывел их на довольно широкую улицу. Приближаясь к очередному перекрестку, отряд снизил скорость и перешел с галопа на рысь.

Женщина даже не заметила, откуда появился противник, просто в какое-то мгновение справа на них обрушился убийственный дождь стрел.

Ларису Николаевну невольно закрыл один из телохранителей, ехавший правее, именно ему достались две стрелы, которые могли бы зацепить женщину. Воин и его конь единой грудой покатились по земле.

Первый залп врага не пережили еще трое телохранителей и оба посыльных, а также все лошади.

Воевода получил две стрелы, одну в наплечник, другую в шлем. Добротный доспех выдержал, и стрелы, бессильно скользнув по стали, прошли мимо. А вот Пегому не повезло. Три стрелы пробили бок животного, и конь, пройдя по инерции пять метров, запнулся, а затем перевернулся через голову, лишь по счастливой случайности не придавив воеводу, успевшего освободить из стремян ноги. Его падение было недолгим, но могло закончиться гораздо более драматично, если бы не сугроб, в который он приземлился.

Лошадь Ларисы Николаевны была единственной, которая устояла. Она получила стрелу в шею, но смогла остановиться и теперь, покачиваясь, застыла на середине перекрестка, с трудом удерживая на себе наездницу.

— Прыгай!! — закричал, поднимаясь на ноги воевода, понимая, что в любую минуту животное может упасть и зажать ногу женщине.

Женщина среагировала на его слова и покинула коня за секунду до того, как ноги животного подогнулись.

Над оказавшейся на земле женщиной нависла новая угроза. Враги (теперь женщина смогла рассмотреть их), рассыпавшись полукругом, двигались с улицы, перпендикулярной той, с которой появился наш отряд. Вражеская полусотня находилась не более чем в пятидесяти метрах от нее и стремительно приближалась.

— Беги в дом! — снова закричал воевода, указывая на выбитую дверь одного из домов за своей спиной, а сам бросился навстречу ближайшему к женщине всаднику противника.

Так быстро бегать ей еще не приходилось. Остановилась она только ворвавшись внутрь здания. Развернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как за считаные секунды до столкновения воевода ушел с пути коня, пытающегося сбить его корпусом, и тут же прикрылся щитом, парируя удар вставшего на стременах всадника. Его встречный удар отстал от противника лишь на мгновение, но в отличие от монгольского воина, воевода не промахнулся. Только что нанесшая удар рука нукера вместе с зажатой в ней саблей, по локоть отсеченная, упала в снег.

Охнув, монгольский воин схватился за обрубок правой руки, а затем, лишившись сознания, вывалился из седла. Не мешкая, воевода кинулся за конем и возможно успел бы его поймать, если бы не сбившая его стрела.

Упавшего командира заслонил один из двух оставшихся телохранителей: копье, брошенное упавшему воеводе в спину с дистанции десяти метров, вместо того, чтобы пригвоздить его к земле, насквозь пробило оставшегося без щита гридня.

Поднимающегося воеводу подхватил под руку оставшийся охранник и вместе они кинулись к убежищу Ларисы Николаевны. В этот раз им повезло, и пущенные вдогонку стрелы не смогли пробить доспехи русских воинов.

Ворвавшись внутрь здания, мужчины подхватили застывшую и оцепеневшую в проеме женщину и бросились в противоположный конец комнаты. Пару раз в полутьме женщина чуть не упала, запнувшись за что-то, но мужские руки держали крепко.

С улицы раздавались крики и стук копыт. Основные силы отряда противника подошли к их убежищу.

Несмотря на темноту, дверь обнаружили довольно скоро. Но, к несчастью для них, заботливый хозяин дома попытался спасти свое жилище, заперев ее. Выбить или разрушить такую дверь — дело пяти минут, но у них не было и минуты, за спиной уже слышался топот поднимающихся по крыльцу врагов.

— Будь здесь! — бросил воевода женщине, как будто у нее был выбор.

Сам вместе с оставшимся телохранителем направился навстречу ворвавшимся в здание врагам.

Отряд противника, на который они наткнулись, был явно из числа легкой конницы. Первые четверо нукеров, ворвавшиеся в темное помещение, погибли прежде, чем успели рассмотреть опасность. Причина их смерти была проста: их глаза так и не успели перестроиться с дневного света к полутьме помещения, и двое обрушившихся на них воинов действовали безнаказанно.

Оставшиеся разорвали дистанцию и, ощетинившись саблями, отступили к входу.

Помещение здания было довольно узким, и каждому из обороняющихся противостояло не более двух воинов одновременно.

Наконец, посчитав себя достаточно готовыми, монголы атаковали повторно.

Вот тогда двое тяжелых латников, находящихся на удобной для обороны прикрытой с флангов позиции, заставили плохо подготовленных для рубки легких воинов врага себя уважать. Как часто в этот долгий день монгольским воинам придется вот так же беспомощно толпиться, когда очередной русский вставал в узком коридоре, и очень дорого заставлял платить за возможность ворваться в свой дом. Чаще всего, тем или иным способом таких удавалось свалить, но были и те, пройти через которых не получилось. И тогда погребальным костром для них и их семей становились подожженные захватчиками собственные дома.