Сергей Калашников - Аборигены Прерии

Потом откуда-то взялась хорошая лодка, тогда мы стали бегать на промысел в залив – там рыба лучше, и вот тут от людей с побережья узнали, что в экспедицию, прибывшую сюда из Омского университета, требуются работники. Мне уже было лет семь, а тут обещают, что спецодежду выдадут, будут кормить, и еще «наган». Я, даже не спросясь у папы, побежал записываться, а вот брать меня не захотели. Насмехались, что маленький. Я заупрямился и устроился рядом в шалаше, ждать, что они передумают, потому что сам к себе относился как к человеку серьезному, добытчику и вообще самостоятельной личности, способной не пропасть в наших диких местах. А потом явилась к ним в базовый лагерь группа детишек ненамного меня старше, и вот их почему-то приняли рабочими.

Старший этой группы пришел ко мне, спросил, как звать, и забрал с собой. Сказал, что люди им нужны, а половину своего пайка он выделяет. «Наган», правда, мне не достался – на ту плату, что могли нам предложить ботаники, взрослые наниматься не хотели, а вот ребятишки так спасались от голода, да и, по правде сказать, без нас эти штафирки быстро бы попали на зуб хоть мегакотикам, хоть ужасным волкам. То есть мы в основном охраняли этих ребят с их папками для гербариев. Кто с огнестрелом – те на маршрутах, а остальные лагерь в порядке содержали.

Экспедицию эту сохранили в целости, ни от кого зверушкам здешним ничего откусить не позволили, и, пока на каботажник не посадили, глаз с них не спускали. Так я и прибился к команде экспедиционных рабочих. Ярн тогда их водил. А до следующей группы исследователей с Земли мы всей толпой собирали жуков с картошки у фермера, что на Белой жил. Ученых челноки привозили сюда, в Ново-Плесецк, на военную базу, а потом на судне их отправляли на восточное побережье залива, чтобы можно было проникнуть в глубь территории по рекам. Тут нашу команду и нанимали. Научные работники еще на Земле друг другу давали знать, на кого здесь, на Прерии, можно положиться, так что, случалось, нам и разделяться приходилось на две или три группы, или экспедиции стояли одним лагерем ради безопасности.

Мы росли, к нам присоединялись другие ребята. Оружие ученые оставляли нам как «утраченное», и провиант, и кое-что из бивачного имущества. Ярн стал водить только геологов – ему с ними было интересней, а я – биологов. Военные тоже нас приглашали – они ведь на учения иногда выезжают в поля, а зверушки в знаках различия и родах войск разбираются плохо – им подавай гастрономические характеристики. Крепла наша группа и несла потери. Ребята, охраняя ученых, не всегда себя уберегали.

А потом, когда одна экспедиция завершила изучение землероев, то мы неподалеку отсюда завели свою постоянную базу. Кормовую, имею в виду. Эти твари, как выяснилось, растительностью не интересуются, зато насекомых и червей выедают подчистую. А чтобы они где-то завелись, нужно, чтобы кто-нибудь вывел крыс и кротов из этой местности, потому что они-то этих землероев и съедают. И серые амфмиционы это отлично проделывают. А потом на освобожденной от кротов местности вырастает отличная трава, на которую сбегаются жвачные, – и снова амфиционам корм.

Вот в такой биоценоз мы картошечку и встроили. Бросаешь клубень в дырку, проделанную палкой, топаешь ногой, чтобы земля с кромок осыпалась, и все. В рыхлой почве, испещренной ходами, все растет прекрасно, жуков и других букашек кушают подчистую, а когда приходит пора – дергаешь куст за ботву и стряхиваешь с него урожай прямо в корзинку. Даже парадокс получается – чем больше насекомых на картошку набрасывается, тем пуще она растет, потому что тогда образуется больше помета от землероев и, соответственно, прибавляется удобрения.

Ну и еще там кукуруза с подсолнечником родят отлично, так что, считай, вчетвером исключительно за счет ручного труда можно сколько угодно народа накормить.

– А почему вчетвером? – спросил Степка.

– Потому что двоим надо вести круговой обзор с оружием в руках. Серые амфиционы – тоже часть биоценоза. Без них наша агротехника не работает. Раньше мы эту ферму держали на холмах, что к юго-западу от космодрома, а теперь отъехали к югу от Стального водопада – не любят люди хищных зверушек около своего жилья.

Дядя Ляпа прервался, налил себе из запотелого кувшина, глотнул и поморщился.

– А кто у вас старшим был? – воспользовался Степка паузой, чтобы задать новый вопрос.

– Сначала – тот парень, что меня позвал. А после того, как у него ружье дало осечку, обычно у меня совета спрашивали. Или разрешения. Ярн во все контракты велел включать пункты о чтении для рабочих лекций по профилю экспедиции и по результатам сделанных открытий. Сестрица моя тоже в лагерях геологов выросла – родители наши стали наниматься вместе со мной. Мама шить всех учила и всякое другое по хозяйству, а отец по мужской части – инструменты там и как оружие в порядке содержать. Взрослые люди тоже к нашей банде прибивались, кто не пытался свои порядки заводить или верховодить. А если кого нам не надо, так если тех без нашего согласия нанимали, то мы на маршрут не выходили, поэтому всегда по-нашему получалось.

Так про сестрицу. Она придумала еще один способ зарабатывать на жизнь – стала возить товары от одного поселка к другому и где менялась, где за деньги покупала или продавала. Экспедиции, они, видите ли, не каждый год прилетали, а питаться желательно регулярно. Ну, и, как вы понимаете, если каждый не по разу кого-то от смерти спас, и таких – через одного, то в команде нашей, которую никто толком ни разу не пересчитывал, сплоченность получилась не меньшая, чем в дружной семье. Последнюю галету на пятерых разломить – это с каждым, наверное, не по разу случалось. Да, если бы не это – не выжили бы мы в те времена. Бывало – несколько лет с Земли ни одного транспорта не приходило, даже военных подкармливать доводилось.

Олька, как начала товарами жонглировать, считай, всю картинку человеческого бедствия на Прерии в деталях разглядела. Вояки ей даже старый вертолет восстановили и несколько лихтеров столкали на воду, что на берегу у них валялись. Тогда и пустили мы каботажные корытца на юг от космодрома вокруг мыса в залив Тылка, ну и по рекам. На восточном-то берегу материка как-то не поселился никто, все к западу от Большого хребта, на равнине, но связь с космодромом поддерживать нужно. Опять же, с военными контакта терять нельзя – у них хоть новости с Земли бывают.

А у нас, кроме картофельной фермы, молочная завелась. Коров-то надо строго в помещениях содержать, чтобы их зверье не поело, а значит – выращивать корма. Турнепс, бобовые, а тут еще арбузы нужных сортов сумели с Земли привезти. Маленький такой пакетик с семенами. Потом бананы, хлебное дерево, финики – многие ребята осели на земле, хозяйства позаводили себе разные. Мы в перерывах между наймами вроде как батрачили у них. А на планету Земля стали кое-кого отправлять на учебу. Первый поехал, чтобы стать юристом. Сколько при этом ему пришлось подрабатывать, и, главное, как – про это большой роман написать можно. Потом второй парень отправился по его стопам поступать на нефтехимика – дорожка уже была протоптана. Жилье и пропитание ребята наладили быстро, а деньжат на учебу мы подкидывали. Третий растениеводству учился, а дальше я уже и не упомню. Олькиных сыновей мы без особого напряжения в студентах содержали, а вот Ярн, пока получил диплом по геофизике, два раза перерывы делал – не хватало у нас тогда платежных средств.