Дмитрий Глуховский - Последнее убежище (сборник рассказов)

Но главное — большего хотела Ирина. Она страдала от полуголодной жизни в метро, от постоянных опасностей, от полной безнадеги. Поэтому немец решил: я должен туда дойти. И с немецкой серьезностью подошел к проблеме.

Месяц спустя он пришел к начальникам станции и в самых убедительных выражениях доказал преимущество касок образца вермахта над теми, что носили севастопольцы, особенно напирая на защиту шеи.

Охриц был так красноречив, что оба командира признали его правоту. Встал вопрос: где взять эти чудо-каски? И тогда Гельмут, работавший «немцем» на Мосфильме, очень кстати «вспомнил», что там была прорва всякого реквизита. В том числе — самых настоящих касок. После недолгих обсуждений Истомин «дал добро», и маленький отряд отправился в путь.

И вот они у цели.

Дверь в подземелье обнаружилась легко. Схема, оказавшаяся в руках Гельмута, была верна, и огромная металлическая дверь оказалась точно в том месте, где и была нарисована. Разумеется, закрытая. Наглухо.

Увы, сразу стало ясно: такую гранатой не взять. Внимательный осмотр помещений тоже не дал результатов. Посольство было заброшено давным-давно.

— Ну, — сказал немец, — садимся в засаду. Рано или поздно оттуда кто-то выйдет. Или войдет.

— Aufassen! [14] Понял? (искаж. нем.) . — прогудел его товарищ из-под противогаза.

И они стали ждать.

Как вышло, что они не заметили людей — одному богу известно. Оба, и Гельмут, и Вилли, отлично слышали каждый шорох, видели малейшую тень.

Но те дали им сто очков форы.

Звука выстрела не было слышно, лишь тихий хлопок, и Ваня-Вилли, вскрикнув, выронил винтовку — его рука повисла плетью. В ту же секунду раздался второй чуть слышный хлопок — вторая пуля пробила руку Гельмута. Автомат выскользнул из ладони, в тот же миг на него наступил огромный шнурованный ботинок.

— Ich bin… — попытался представиться Гельмут.

— Чё? — последовал ответ.

Цепкие руки сорвали с него противогаз.

— Твою за ногу! Дитль, да это ж наш фриц!!!

— Как это, «наш»? — раздалось из-за спины говорившего, и Вилли заметил, что нападавших человек пять, не меньше.

— Ну, тот, дезертир!

Голос показался знакомым… Дитль! Вилли похолодел: «Шталкеры Рейха! Вот так встретились…»

— Точно, Хелмут, предатель хренов!!! — зарычал Дитль.

— Я не предатель. И я не Хелмут, а Гельмут! — решительно ответил немец.

— Не-ет, ты — труп!

Пуля ударила Гельмута точно в середину лба.

От ужаса Вилли завопил не своим голосом, за что тут же получил шнурованным ботинком прямо в переносицу. Жуткая боль пронзила голову, и приятель Охрица на секунду потерял сознание. Потом кто-то стянул с него противогаз, и парень очнулся.

— О! Ванятка! — расхохотался Дитль. — Ну, козел, как видишь, корешу твоему повезло — легко отмучался. А вот тебя, скотину, мы донесем до Тверской целым и невредимым. И вот там, там, дружок, ты узнаешь, что бывает с дезертирами!

— Постойте, — обратился к командиру один из шталкеров, — мы же пришли в бункер! Но как нам его теперь найти, когда вы потеряли карту?

— Точно! — хлопнул себя по лбу Дитль. — Чуть не забыл! Тогда, Ваня, покажи-ка нам сначала бункер! Иначе все самое интересное будет прямо сейчас…

— Я?! — ахнул Вилли. — Да я… Да мы сами не могли туда попасть!

— Не хочешь товарищей выдавать, — кивнул Дитль, — оно и понятно. Ну, ничего, сейчас заговоришь…

И неизвестно, чем бы это кончилось, но тут монолитная грозная дверь чуть скрипнула и распахнулась. Вспыхнул, ослепляя рейховцев, яркий свет, и тут же со всех сторон загремели выстрелы.

Вилли так ничего и не успел понять.

Шталкеров было больше, но фактор неожиданности и фонарь решили все. Вырвавшиеся из двери люди в считанные секунды расстреляли фашистов, потеряв лишь одного, убитого шальной пулей.

Стоя над распростертыми телами врагов, один из них, сняв шлем, проговорил вдруг на чистом немецком языке, какой слышал Вилли только от Гельмута:

— Ja, Rudolf… Die Idee mit den Landkarten war eigentlich erfolgreich. Die Russen sind doch sehr naiv! [15] Да, Рудольф… Твоя идея с картами оказалась удачной! Как же доверчивы эти русские! (нем.) .

«Наконец-то! — подумал Вилли, плача от счастья. — Вот они, немцы! Родненькие! Живы, невредимы! Какое счастье!»

Он попытался встать, одновременно размахивая руками и выкрикивая какие-то приветствия…

Ответом ему был запоздалый испуганный вскрик командира немцев: «Feuer! Feuer! [16] Огонь! Огонь! (нем.) . » и дружный залп всех стволов.

Лежа на полу, Вилли чувствовал, как из его тела по капле вытекает жизнь. Стало холодно, и еще почему-то остро захотелось горячего молока с медом. В кружащемся сознании появилась постель и лежащий в ней десятилетний мальчик, больной ангиной. «Кусачий» мохеровый шарф на шее и исходящая паром кружка с отбитым фрагментом золоченого ободка. И — ласковый голос: «Ванечка, сынок! Не упрямься! Пей лекарство…»

Он успел еще увидеть, как настоящие немцы, собрав с тел все, представляющее ценность, и подняв своего погибшего товарища, удаляются обратно, в загадочную темноту бункера. Коротко лязгнула металлическая дверь.

— Hilf mir! [17] Помогите мне! (нем.) . — хотел крикнуть Вилли, но с посиневших губ сорвалось лишь еле слышное русское: «Мама!..»

И у мертвого посольства вновь воцарилась мертвая тишина.

Дул легкий ветерок, увлекая за собой красивые пушистые снежинки, лениво падающие с неба. Разрушенный город постепенно накрывало белым одеялом. Антон лежал на краю крыши двенадцатиэтажного дома, смотрел на безмолвные улицы, по которым когда-то гуляли его родители, и мечтал, как будет здорово, когда люди снова смогут жить на поверхности! Гулять под теплыми лучами солнца без костюмов химзащиты и страха сгореть от солнечного излучения. Ходить по магазинам и покупать красивую одежду. Просто веселиться, не боясь ежесекундно быть сожранным какой-нибудь невообразимой тварью.

«Эх… за мой век такой возможности точно не представится» — вздохнул он, протер стекла противогаза и посмотрел на брата.

Тот лежал в метре от него и вырисовывал какой-то узор на снегу.

— Интересно, долго еще? — прогудел Антон через противогаз.

— Да кто их знает, — ответил Семен. — Васильич, может, ну их в баню, а? Мне эта затея с самого начала не нравилась. Турист, скорее всего, понял, что тут его будут ждать, и давно сменил место. Надо было их еще около Кропоткинской положить и на этом все закончить.

— Нельзя, Сёма, — вздохнул командир отряда. — Ты чем слушал, когда я вам с Антохой все объяснял? Если бы мы в прошлый раз замочили его людей, то так и не узнали бы, где их убежище. А так, инициировав побег пленника, узнали про тайное местечко на восьмом этаже и про сборы на крыше. Теперь можем накрыть всю шайку сразу. Блин, ты ведь старший брат, должен соображать лучше, а у вас все наоборот!