Александр Золотько - Игры над бездной

– Сандра психует?

– Сам он психует, – обиделась Сандра.

– Сам ты психуешь, – повторил за Сандрой Стас. – Нервничает. Я тут еще что-то проспал? По поводу новой «кормушки» в Рогани.

– Ладно, – кивнул Максимка. – Будет ей охрана.

– Слышала? – спросил Стас.

– Слышала, спасибо.

– Ничего, отработаешь, – попытался пошутить Стас, но Сандра шутку не приняла.

– Когда скажешь, – ответила она. – Я лично устрою? Или кого-нибудь прислать? Черная появилась, я ее поселила на третьем, недалеко от тебя. Некоторые хвалят. Подготовить для тебя? Скажу Доктору, чтобы предварительно осмотрел.

– Совсем с ума сошла?

– Значит, я устрою, – ровным голосом констатировала Сандра. – Хорошо. Предупреди, когда будешь ехать.

И отключилась.

Стас выругался. Потом, подумав немного, снова выругался. Старательно. Один из ремонтников уважительно посмотрел на него.

– Нечего пялиться, работай, – прикрикнул Стас. – Посмотри протокол доступа. И скажи мне, может быть доступ в мою «балалайку» без следа или нет. То есть доступ был, а информации о нем – нет.

– Хорошо, – ремонтник кашлянул. – Тут в принципе все более-менее понятно…

– Что тебе понятно? – Максимка присел на корточки возле ремонтника и заглянул в экран сканера.

– Зафиксировано соединение с компом системы охраны внешней зоны. Направление соединения – от нашего компа. Собственный «сторож» господина… э-э…

– Господина консула, – подсказал Максимка. – Дальше.

– Собственный «сторож» на доступ не отреагировал. И я не понимаю почему. Все в норме. Программы надежные. Не супер-супер, но вполне себе прочные.

– А что ваш комп?

– Я уже послал запрос охране, они должны проверить, но вот что-то мне подсказывает, что ничего мы там сейчас не найдем. И что нам сегодня придется по байтику перебирать все программы. И тестировать компы. Все компы. В общем, будет чем заняться. А тут еще гроза… – ремонтник тяжело вздохнул и посмотрел на Стаса. – А войти к вам в «балалайку» и не оставить следа – невозможно. Мы либо нашли бы следы и адрес, либо обломки «сторожа». В ОКР «сторожа» всегда ставились надежные и несговорчивые. Так что – либо не было доступов, либо чудеса еще случаются. Извините.

– Все? – осведомился Максимка. – Тогда – пошли вон! И сообщите мне, когда что-то нароете. Если что-то нароете.

Ремонтники поспешно вышли из комнаты.

– Не хочешь мне ничего рассказать об этих самых доступах? – поинтересовался Максимка.

– Нет, – коротко ответил Стас и встал. – Мне нужно вести расследование.

– Это правильно, – одобрил Максимка. – Правильный выбор. Ступай и не греши…

– Черная Змея теперь гражданка Российской Федерации, – сказал Стас.

– С чем ее и поздравляю. В смысле – Российскую Федерацию. Черная – гражданка, вся «стометровка» – гражданки. Марат О’Брайен имеет легкое сотрясение мозга и обещал «разобраться с этим уродом» при случае…

– Я могу считать это прямой угрозой?

– В смысле – пристрелить? Нет. Я тебе ничего не говорил.

– И пошел в жопу, – ласково улыбнулся Стас. – Если получится – в свою собственную.

Стас вышел из комнаты и не видел, как выражение лица шефа Службы Безопасности Городского Совета изменилось. С ироничного на весьма и весьма встревоженное.

И естественно, Стас не слышал, как Максимка связался с приемной председателя Городского Совета и потребовал немедленной встречи.

Стас поймал пробегавшую мимо медсестру и выяснил у нее путь к пропускнику. Давно забытая легкость бытия – «балалайка» удостоверяла его личность и полномочия на расстоянии. Никто на всем пути следования не пытался Стаса остановить или проверить документы. Стрелки отступали в сторону, бронированные двери легко открывались перед ним, начальник охраны Учкома господин Чернышов ждал Стаса прямо у входа в пропускник.

Вид у Чернышова был всклокоченный, галстук сбился в сторону, верхняя пуговица на рубашке расстегнута, но начальник охраны, казалось, этого не замечал.

– Как тут мой водитель? – спросил Стас, стараясь выглядеть дружелюбно. – Не мешал?

– Вам придется выезжать через другие ворота, – Чернышов попытался пригладить волосы. – Здесь дорога перекрыта… временно. Рухнул дом…

– В канторщика стреляли… – подхватил Стас. – Что там случилось? Какого дьявола они вообще из мобиля вылезли? Я видел три попадания из гранатометов, и все. Но что такому мобилю эти три попадания… Они ведь и засаду проскочили.

– Уничтожили они засаду. – Чернышов похлопал себя по карманам, достал пачку бездымных сигарет, сунул одну себе в рот. – В клочья. За каким дьяволом, как вы выражаетесь, эти гранатометчики вообще затеяли возню? Прекрасно ведь понимали, что ничего не смогут сделать. Смерти хотели?

Чернышов, казалось, был искренне расстроен такой глупостью нападавших. А может, и в самом деле расстроился. Ему, профессионалу, было неприятно видеть, как кто-то завалил элементарную, в общем-то, акцию. Сам он наверняка все проделал бы четко и аккуратно.

– Они даже фугас не поставили на дороге, – печально произнес Чернышов и покачал головой. – Казалось, чего уж проще – обрушил стену перед мобилем, за ним… Потом принесли бы «панцерджиннов» или задействовали ранее поставленный кумулятивный заряд. Снизу или с боков. Или одновременно. На «Тапире» два «молотка» стояли. Два. А эти, из засады, решили атаковать с дистанции в двадцать метров. В кевлайкре против ПС9399. Изысканный такой способ самоубийства. Ни тебе «ревуна», ни «пингвина». Так, постучали в дверцу и померли.

– Н-да… – не мог не согласиться Стас. – Но все равно непонятно, что происходило потом? В мобиле было четверо?

– Пятеро.

– Водила попытался бежать. И его убили, кажется, из мобиля. Охранники, две штуки…

– И еще один в салоне. В упор.

– А кто их? И кто был в мобиле?

Чернышов вздохнул.

– Колись, начальник, – посоветовал Стас. – Я все равно узнаю. Геллер еще здесь?

– Здесь.

– Он же врал что-то насчет совещания канторщиков еще с утра. Я опишу ему мобиль…

– Абдула Тарле, – Чернышов выпалил имя и снова вздохнул, на этот раз – облегченно. Рубикон перейден.

– Погиб?

– Да, конечно, такой погибнет… Мы все передали на экспертизу, но пока выходит, это он их всех положил. Наша тревожная группа была на месте через десять минут. Все остальные – убиты, а он, сука, забился в угол заднего сиденья, уши руками закрыл и песню какую-то воет. Его из мобиля вытащили – поет. Сюда принесли – поет. Руки от ушей попытались отвести, он как заорет! И… – Чернышов понизил голос. – Обмочился наш Абдула. Такое чувство, что он чего-то испугался. И еще как! Нам велено считать, что на него под шумок вроде как собственные охранники напали, вот он их и перестрелял.